Вторжение в незыблемое
Необходимость в обновлении теоретического фундамента осознавалась и западной экономической мыслью. Там это было обусловлено глубокими социально-экономическими кризисами и, в первую очередь, «Великой депрессией». С одной стороны, капитализм сумел мобилизовать дополнительные резервы и, во многом изменившись, преодолеть это самое большое за свою историю потрясение. С другой стороны, и после выхода из этого кризиса мировая капиталистическая система не смогла изжить глубоко присущие ей внутренние противоречия. Выдающийся американский экономист Джон Голбрайт весьма нелицеприятно отзывался о системе, в которой жил: « Неравномерное развитие, неравенство, никчемные и вредные нововведения, ущерб окружающей среде, пренебрежение интересами отдельной личности, власть над государством, инфляция, неспособность наладить координацию между отраслями являются составной частью системы…Они глубоко присущи самой системе» (Дж.К.Голбрайт. Экономические теории и цели общества. Пер. с англ. – М., Прогресс, 1976, стр. 270). Джон Голбрайт считал, что назрела необходимость кардинального пересмотра экономических учений, приведения их в соответствие с социально-экономическими реалиями нашего времени.
К аналогичной точке зрения пришли и многие другие учёные на Западе. Наиболее ярко её сформулировали американский экономист Гардинер Минс и французский экономист Эмиль Жамс. В своей книге о корпоративной революции в Америке Г.Минс прямо заявил: «Нам нужны экономисты такого типа, как Нильс Бор, де Бройль, Гейзенберг и Дирак, чтобы реконструировать или революционизировать экономическую теорию так же, как эти люди революционизировали физическую теорию» (G.C.Means. The Corporate Revolution in America. Economic Reality vs. Economic Theory. – New York, London, 1964, p. 72). По мнению Эмиля Жамса, в повестке дня – полное переосмысление основ экономической науки. В интересной книге этого автора читаем: «Изучать длительный период – это значит идти дальше скрупулёзных моделей и экономических таблиц, составленных современными теоретиками. Это значит вернуться в область исследований первых экономистов-классиков начала 19-го века…Трудная задача!» (Э.Жамс. История экономической мысли 20-го века. Пер. с франц. – М., Инлитиздат, 1959, стр. 462).
Поставив столь трудную задачу, упомянутые выше учёные не взялись за её решение. Именно это и предстояло сделать мне. В сущности, требовалось вторжение в «незыблемое» учение Маркса и Энгельса, а значит и в неприкасаемые идеологические установки советской системы. Я пришёл к выводу о необходимости переосмысления и углублённого исследования самой основы политической экономии – понятия о труде и общественном производстве. К моему удивлению оказалось, что ни Адам Смит, ни Франсуа Кенэ, ни Анн Тюрго, ни Давид Рикардо, ни Джон Милль, ни Альфред Маршалл, сочинения которых пришлось основательно проштудировать, не дали строгого научного определения столь важного и фундаментального понятия, как понятие «труд». Лишь частично касались этого Вильям Джевонс, Йозеф Шумпетер и Василий Леонтьев. Забегая вперёд, можно отметить, что в современных экономических учебниках этому тем более не уделяется внимание. Нынешним экономистам не до фундаментальных понятий, они сугубо прагматичны!
Между тем, моё исследование требовало ответа на основополагающие вопросы. Что происходит в процессе труда? Какова общая цель труда и каков механизм её достижения? Каковы особенности труда в различных социально-экономических системах? Как оказалось, эти вопросы всерьёз не интересовали никого. Никого…кроме Карла Маркса! После долгих поисков, я лишь в «Капитале» обнаружил достаточно общее и строгое определение понятия о труде. Так я снова пришёл к Марксу, теперь уже не в результате «воспитания», а при самостоятельном исследовании интересовавшей меня проблемы. Дальнейшая работа окончательно убедила меня в том, что именно строгое научное определение понятия о труде и является самым главным, самым ценным вкладом Маркса в экономическую науку.
Не вдаваясь в подробности, скажу, что я впервые подверг понятие о труде, взятое из «Капитала», детальному математическому анализу с применением физико-химической аналогии. Обнаружилось поразительно глубокое сходство между обобщённым процессом труда и обратимой химической реакцией, протекающей в присутствии катализатора! Этот интересный вопрос подробно рассмотрен в моей книге «К общеэкономической теории через взаимодействие наук», к которой я и адресую читателя, желающего разобраться во всём этом более основательно. Эта феноменальная аналогия открыла уникальную возможность применить для исследования социально-экономических процессов строгие научные методы естествознания и математики. Я действовал примерно тем же методом, который в своё время применил австрийский физик-теоретик Эрвин Шрёдингер, основоположник современной квантовой химии. В 1926 году он сформулировал уравнение, носящее его имя. Различие в том, что Шрёдингер исследовал состояние электрона методом чисто физической аналогии, а я изучал общественно-экономическую систему методом физико-химической аналогии. При этом в обоих случаях большую роль играло использование математического аппарата.
В этом месте, несомненно, возникает вопрос, требующий разъяснения. Между схемами процесса труда и химической реакции существует, конечно, не только сходство, но и принципиальное различие. Живые люди, действующие в экономике – отнюдь не атомы и молекулы, участвующие в химической реакции! Столь большое различие способно кого угодно раз и навсегда оттолкнуть от малейших попыток каких-либо сравнений. Но это было бы большой ошибкой! Это означало бы, что надо заранее отказаться от попыток поиска того общего, что объединяет природные и общественные явления. О непродуктивности такого подхода уже говорилось. Вместо категорического отрицания, следует пытаться надлежащим образом учесть глубокие различия между природными и общественными объектами исследования. Это удалось сделать. Об этом также подробно сказано в моей книге «К общеэкономической теории через взаимодействие наук».
Непосредственным результатом вышеизложенного стал вывод уравнения «одушевлённой производственной функции» (ОПФ). Достоверность выведенного уравнения подтверждается, во-первых, тем, что оно выведено двумя независимыми методами. Во-вторых, в частном случае уравнение ОПФ преобразуется в известную макроэкономическую функцию – производственную функцию Кобба-Дугласа. Важная особенность уравнения ОПФ в том, что оно включает, наряду с обычными макроэкономическими переменными, «человеческие факторы» – психологические факторы мотивации труда. В силу этого, уравнение ОПФ применимо для анализа как общественного производства в целом, так и конкретных общественно-экономических формаций. В конечном итоге оно позволяет объяснить и причину смены общественно-экономических формаций. Уравнение ОПФ не предназначено для точных количественных расчётов. Но это не уменьшает его научной ценности. Оно показывает ключевые факторы, от которых зависит развитие общественного производства, а также характер взаимосвязи между этими факторами. Следовательно, оно позволяет сформулировать общий экономический закон материального производства, который не был раскрыт в прежних экономических учениях. Более того, в теории ОПФ основные экономические законы конкретных социально-экономических систем естественно вытекают из общего экономического закона, что также является новым словом в политической экономии.
В связи со сказанным возникает необходимость коснуться важной философской проблемы соотношения абстрактного и конкретного применительно к основополагающим экономическим категориям. В экономической теории производственная функция – вещь достаточно абстрактная. Как удачно отмечалось, любая производственная функция в силу своей абстрактности «является чуждой инженерам и деловому миру» (М.Браун. Теория и измерение технического прогресса. Пер. с англ. – М., Статистика, 1971, стр. 23). Однако, с этой же точки зрения, применение производственных функций полезно уже тем, что оно «вызвало к жизни полезные гипотезы, которые могут быть проверены». М.Браун справедливо ссылается на естествознание. Здесь часто можно найти теории, которые постулируют «соотношения и количества, которые не могут быть немедленно измерены, но, несмотря на это, создают ценные гипотезы». По мнению М.Брауна, абстрактность производственной функции является «источником ценности».
Сказанное выше о возможностях производственных функциях оказалось справедливым и в отношении ОПФ. На её основе удалось вывести общее уравнение потребления в социально-экономической системе в долговременном периоде, удалось сформулировать общий экономический закон любого материального производства. Этот закон требует соответствия между объективной необходимостью экономического развития для удовлетворения потребностей людей и характером мотивации их труда. В нарушении этого соответствия заключается коренное противоречие общественно-экономической формации. В этом же кроется и основная причина смены общественно-экономических формаций. Эти выводы оказались настоящим вторжением в «святая святых» политической экономии вообще и советской – в особенности. Выявилась необходимость пересмотра и уточнения таких основополагающих понятий, как «производительные силы» и «производственные отношения». Отсюда, в свою очередь, вытекала необходимость по-новому сформулировать выведенный Марксом и вошедший во все советские учебники закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.
Более того, как оказалось, не форма собственности, а мотивация труда, её характер является основой производственных отношений. Советская политическая экономия определяла способ производства как единство и взаимодействие производительных сил, находящихся на определённом уровне развития, и данного типа производственных отношений. Были сформулированы и «основные противоречия» конкретных общественно-экономических формаций, приводящие к их смене (Экономическая энциклопедия. – М., 1979, том 3, стр. 188). Слабости этих формулировок, каждой в отдельности, может быть и не так заметны. Но они сразу обнаруживаются, когда формулировки рассматриваются в комплексе и сопоставляются друг с другом:
«основное противоречие первобытнообщинного строя выражается в противоречии между постепенным совершенствованием орудий труда, методов производства и навыков людей, с одной стороны, и общинной формой собственности и уравнительным распределением – с другой»;
«основное противоречие рабовладельческой формации – противоречие между развивающимися производительными силами и рабовладельческой организацией труда, основанной на принудительном соединении работников со средствами производства»;
«основное противоречие феодальной формации – противоречие между постепенным развитием производительных сил, углублением общественного разделения труда и узкими рамками феодальной собственности»;
«основное противоречие капиталистической формации – противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения»;
«основное противоречие коммунистической формации проявляется как противоречие между непрерывным ростом потребностей трудящихся и относительно ограниченными в каждый данный момент возможностями их удовлетворения».
Бросается в глаза разобщённость и разноплановость этих формулировок, отсутствие логического подхода, научной строгости и последовательности. В первом случае одна сторона противоречия формулируется как постепенное совершенствование орудий труда, во втором – как развивающиеся производительные силы, в третьем – как общественный характер производства, в четвёртом – как непрерывный рост потребностей. В одной формулировке важным фактором считают форму собственности, в другой говорят о характере труда. В одной формулировке акцентируют внимание на характере распределения, в другой об этом умалчивают. На общественный характер производства указывают только в случае капиталистической формации. Но разве в случае коммунистической формации производство не имеет общественного характера? О роли потребностей говорят лишь в последней формулировке, хотя удовлетворение потребностей людей является смыслом и конечной целью любого производства.
Обращает на себя внимание логически недопустимое злоупотребление тавтологией: это верно потому, что… верно! Противоречие рабовладельческой формации «раскрывают» через рабовладельческую организацию труда, противоречие феодальной формации – через феодальную собственность, противоречие капиталистической формации – через капиталистическое присвоение. Схоластика без сколько-нибудь внятного объяснения! Из этих «определений» невозможно понять, почему происходила историческая смена общественно-экономических формаций, почему именно таких формаций и почему именно в такой последовательности. Чем не устраивала первобытных людей общинная форма собственности? Что привело к замене «узких рамок феодальной собственности» на «частнокапиталистическую форму присвоения»? Почему ничего не говорят об основном противоречии социалистической формации, разве этот вопрос не имеет научного и практического значения? Любопытна формулировка основного противоречия коммунистической формации. Во-первых, раз и у неё есть противоречие, то и эта формация, как и все предыдущие, должна смениться какой-то другой, более прогрессивной? Во-вторых, при такой формулировке непонятно, чем же коммунистическая формация отличается от капиталистической? Ведь и при капитализме есть противоречие между ростом потребностей и их удовлетворением. Эти и многие другие несуразности советской политической экономии невозможно было исправить путём косметического ремонта.
Математическая политэкономия
В современной общеэкономической теории из общего уравнения ОПФ, в качестве частных случаев, вытекают уравнения производственных функций конкретных социально-экономических систем. Впервые появилась возможность сформулировать основные экономические законы не только в словесной, но и в строгой математической форме. Это подробно изложено в моей книге «К общеэкономической теории через взаимодействие наук». В сущности, появились достаточные основания говорить о рождении новой науки – математической политэкономии. Эта наука отвечает, в частности, на важный вопрос, на который не ответили (да и не могли в то время ответить) К.Маркс и Ф.Энгельс. Это вопрос об истоках и объективных факторах исторической жизнеспособности современного капитализма. Известно, что классики марксизма считали основным законом капитализма закон прибавочной стоимости. Современная общеэкономическая теория считает это недостаточным. Она впервые даёт математически строгую формулировку основного экономического закона капитализма вообще и современного – в частности. Не станем утомлять читателя сложными математическими формулами, а отметим главное.
Современный капитализм – многофакторная система, с большим количеством степеней свободы. Уравнение ОПФ современного капитализма отражает ключевые факторы и тенденции, благодаря которым капитализм сумел исторически своевременно преобразоваться в существенно иную социально-экономическую систему. К числу этих факторов и тенденций относятся обуздание рыночной стихии, макроэкономическое регулирование, освоение новых природных ресурсов, расширение экономического пространства и глобализация рынков, планирование важнейших направлений общенационального развития, координация деятельности государственного и частного секторов в общенациональных интересах, систематическое отслеживание и устранение рыночных дефектов, значительное повышение оплаты труда по сравнению со временами раннего капитализма, снижение безработицы, тенденция к гуманизации труда и рассредоточению собственности, большие достижения научно-технического прогресса.
Объясняя причины исторической живучести капитализма, современная общеэкономическая теория отнюдь не считает эту систему идеальной, а её перспективы – безоблачными. Современный капитализм чреват противоречиями. В советской политической экономии коренное противоречие капитализма формулировалось как противоречие между общественным характером производства и частным способом присвоения его результатов. Но современный капитализм, в отличие от раннего, представляет собой систему сосуществования и взаимодействия уже различных форм собственности. Кроме того, сегодня можно считать вполне доказанным, что не форма собственности сама по себе, а экономическая эффективность собственника важна для жизнеспособности той или иной общественной системы.
Новая общеэкономическая теория определяет основное противоречие современного капитализма как противоречие между необходимостью экономического роста для удовлетворения потребностей людей, с одной стороны, и сохраняющейся мотивацией их труда путём экономического принуждения, сохраняющейся борьбой между работниками и собственниками за результаты труда, сохраняющейся и переходящей на межгосударственный уровень конкуренцией, разъединяющей общество и препятствующей сознательному решению обостряющихся глобальных проблем выживания человечества, с другой. Разъединение в обществе перед лицом общей опасности – вот то главное, что выходит теперь на первый план. Карл Маркс в четвёртом томе «Капитала» отметил эту черту капитализма: «Разъединение выступает в нынешнем обществе как нормальное отношение.…Такова тенденция развития той общественной формации, в которой преобладает капиталистический способ производства» (К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения, 2-е издание, том 26, часть 1, стр. 419). Так же, как когда-то в СССР в отношении социализма, теперь снова возникает вопрос о возможности выживания современного капитализма лишь в одной или немногих богатых, «отдельно взятых», странах на фоне обостряющихся глобальных проблем, определяющих судьбу каждой страны и каждого жителя нашей общей планеты.
В современной общеэкономической теории характер мотивации труда рассматривается в качестве основы производственных отношений. При этом вводятся в рассмотрение четыре главных типа мотивации труда, которым соответствуют четыре типа общественно-экономических формаций. Во-первых, это формации, основанные на прямом насилии (внеэкономическом принуждении людей к труду). К ним относятся первобытная, рабовладельческая и, отчасти, феодальная формации. Во-вторых, формации, основанные на экономическом принуждении. К ним относятся ранний и, отчасти, современный капитализм. В-третьих, формации, основанные на материальном интересе к труду. Это – социализм, но не в том варианте, который по известным причинам оказался реализованным в советском обществе. И, наконец, формации, основанные преимущественно на внеэкономическом интересе, на творческом характере труда. Это – будущее гуманистическое общество. Подобно тому, как в естествознании квантовые числа характеризуют энергетические состояния материальной системы, факторы мотивации труда объективно характеризуют социально-экономические состояния человеческого общества, которые оно последовательно проходит на протяжении своей истории.
При первобытном строе практически единственным типом мотивации труда было прямое внеэкономическое принуждение людей к труду жестокими и неумолимыми силами природы, угроза голодной смерти. Для тех далёких времён были характерны примитивные орудия и вынужденный характер труда. Распределение продуктов труда было, в основном, уравнительным.
При рабовладельческой и, отчасти, феодальной формациях внеэкономическое принуждение со стороны природных сил сменилось таким же принуждением, но теперь со стороны собственников – рабовладельцев и феодалов. В эту эпоху орудия труда постепенно совершенствовались, но характер труда оставался вынужденным. Распределение результатов труда стало основываться на присвоении собственниками результатов труда работников.
При раннем капитализме внеэкономическое принуждение к труду отошло на задний план и сменилось менее жестоким экономическим принуждением. Стал действовать и фактор материального, экономического интереса к труду, преимущественно у предпринимателей. Это послужило мощным импульсом к развитию всей экономической жизни. Началась научно-техническая революция. Вынужденный характер труда работников стал дополняться материальным интересом, преимущественно у собственников. Однако, характер распределения, в сущности, не изменился – присвоение собственниками результатов труда работников.
При современном капитализме продолжает действовать экономическое принуждение к труду. Но всё большее значение приобретают факторы материального и творческого интереса. Повышается роль государства, оно стремится законодательно обеспечивать сохранение баланса интересов и социальную стабильность в обществе. Вынужденный характер труда смягчается тенденцией к его гуманизации. Научно-технический прогресс становится непосредственной производительной силой. Характер распределения, в основном, сохраняется, но дополняется тенденцией к постепенному рассредоточению собственности, к вовлечению работников в совладение предприятиями.
При социализме и на его высшей стадии (коммунизм, гуманизм) любые виды принуждения к труду исторически изживают себя. На первый план выходит материальный и творческий интерес к труду. Развитие науки, техники и культуры играет определяющую роль в жизни общества. Предпринимательская деятельность оптимально сочетается с планированием и научным прогнозированием в интересах всестороннего общественно-экономического развития. Труд теряет вынужденный характер, становится потребностью людей, способом самовыражения личности, проявления её талантов и способностей. Изменяется характер распределения: теперь работники потребляют результаты собственного труда. По мере развития экономики возрастает уровень жизни всего населения, степень социального расслоения снижается и не приводит к социальным конфликтам. Постепенно изменяются функции денег. Их спекулятивно-накопительная функция всё больше замещается функциями учёта и обмена. Изменяется характер международных отношений. В мировом общественном сознании намечается необратимый поворот от безудержного эгоизма к разумному самоограничению, от безразличия к помощи, от конкуренции к координации, от конфронтации к сотрудничеству. Осуществляются крупные международные проекты для преодоления глобальных проблем: гуманитарные, научно-технические, социально-экономические. Глобализация способствует преодолению неравенства между странами. Человечество начинает жить и действовать по единому разумному плану во имя своего выживания и развития.
В современной общеэкономической теории вся история человечества предстаёт перед нами как единый акт объективно обусловленной, последовательной смены преобладающих на каждом историческом этапе факторов мотивации труда и соответствующих им общественно-экономических формаций. В ходе исторического процесса действует общий экономический закон и преодолевается основное противоречие каждой формации – несоответствие между преобладающим фактором мотивации труда и объективной необходимостью экономического развития для удовлетворения потребностей общества. Человечество неумолимо стремится к освобождению от насилия, к тому, чтобы работать стало интересно. Это простое и очевидное человеческое стремление лежит в основе классовой борьбы, социальных революций, всех зигзагов и хитросплетений истории. Оказывается, его не так просто реализовать. Для этого необходим определённый, достаточно высокий уровень социально-экономического развития, как личности, так и общества. Для этого человечество проходило, и ещё будет проходить те ступени, которые можно называть общественно-экономическими формациями или, в западной терминологии, стадиями экономического роста.
На высшей стадии социализма человечество достигнет своей конечной цели. Определяющим станет наиболее совершенный тип мотивации труда – творческий интерес. На этом исторически изживёт себя и основное противоречие, которое свойственно всем предыдущим формациям. Это и будет означать то самое «всемирно-историческое существование», которое классики марксизма называли коммунизмом, а современные социологи называют постиндустриальным обществом. Современная общеэкономическая теория в этой части продолжает и развивает экономическое учение Карла Маркса. Более того, современная общеэкономическая теория играет объединительную роль, поскольку является более строгой и более общей по отношению к прежним экономическим учениям.
Этот раздел хотелось бы закончить не своими словами, а кратким и точным прогнозом, с которым всё сказанное выше оказывается в удивительном согласии: «…Экономический человек преходящий. И вполне возможна новая мотивация труда, более соответствующая достоинству человека» (Н.А.Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания 1955 года. – М., Наука, 1990, стр.151). Трудно лучше выразить приверженность принципам социальной справедливости и гуманизма, чем это сделал Николай Александрович Бердяев, которого советское руководство вскоре после Октябрьской революции выслало из страны и считало её ярым врагом.
Аналитическая история
В своей замечательной книге Арнольд Тойнби высказал поразительно глубокую мысль: «Действующие силы истории не являются национальными, но проистекают из более общих причин…Вглядываясь в историю с этой точки зрения, мы в мутном хаосе событий обнаружим строй и порядок и начнём понимать то, что прежде казалось непонятным» (А.Дж.Тойнби. Постижение истории. Пер. с англ. – М., Прогресс, 1991, стр. 25). Теперь, с помощью математической политэкономии, оказалось возможным реально приблизиться к пониманию «действующих сил истории», о которых говорил Арнольд Тойнби. Это может внести заметный вклад в историческую науку: описательная история получает реальные шансы перейти на более высокую ступень познания - трансформироваться в аналитическую историю. Для этого необходимо, прежде всего, более тесное творческое взаимодействие исторической науки с политической экономией.
Как и любая наука, политическая экономия всегда была представлена множеством школ и направлений. Первые эмпирические наблюдения можно найти у авторов красочных памфлетов и басен XVII-XVIII веков. Затем появились гениальные предвестники классической политэкономии в лице Уильяма Петти. Период активного формирования политической экономии как науки был отмечен двумя альтернативными направлениями: физиократов и меркантилистов. Они способствовали становлению классической политической экономии. Но по мере её развития нюансы во взглядах снова привели к альтернативе, на этот раз в виде марксизма и неоклассицизма. Шло время, возникали новые представления, множились альтернативы. Марксистская политэкономия, сохраняя и приумножая ортодоксальных сторонников, дала ответвление в виде институционализма. Неоклассическая политэкономия, в свою очередь, разделилась на полемизирующие между собой школы кейнсианцев, австрийцев, неорикардианцев, чикагцев и др. Но и внутри каждой школы взгляды подчас оказывались не только различными, но и диаметрально противоположными (Й.Шумпетер и Ф.Хайек у австрийцев или Дж.Р.Коммонс и Дж.К.Голбрайт среди институционалистов). Что же касается нашего времени, и особенно в нынешней России, то можно наблюдать исключительно широкий разброс мнений, граничащий с полной разноголосицей.
Различия между альтернативными школами и направлениями возникали, как правило, из-за различного понимания природы экономического поведения людей. Например, марксистов больше всего интересовало влияние воспроизводственного процесса на поведение людей. Они считали наиболее важными социальные отношения, противоречия между собственниками и работниками. Неорикардианцы основывали свой анализ экономического поведения на моделях капиталистического производства, в которых доминировал физический количественный подход. Их внимание было сосредоточено на технических соотношениях, а не на социальных явлениях. Институционалисты связывали экономическое поведение с культурными ценностями и обычаями. Посткейнсианцы обращали основное внимание на макроэкономические агрегированные модели.
Между тем, особую ценность всегда имеют те научные исследования, в которых сложная проблема изучается в максимальной степени комплексно, системно. Именно такие исследования всегда были и остаются дефицитом в политической экономии. К числу наиболее интересных работ относится книга «Альтернативы экономической ортодоксии: перечитывая политическую экономию», изданную в Нью-Йорке и Лондоне в 1987 году (“Alternatives to Economic Orthodoxy: A Reader in Political Economy / Ed. By R. Albelda, Ch.Gunn, W.Waller. – New York, London, M.E.Sharpe, Inc., 1987). В итоге обширного исследования, авторы констатируют совпадение взглядов различных школ, по крайней мере, по пяти основным принципам политической экономии:
- признание сложности и систематической взаимозависимости социальных явлений;
- признание наличия социального конфликта и его исторической обусловленности;
- признание факта постоянных социальных перемен;
- признание необходимости планирования для удовлетворительного развития современного индустриального общества;
- признание необходимости демократизации принятия экономических решений.
Современная общеэкономическая теория согласуется с этими принципами. Более того, она позволяет конкретизировать эти принципы применительно к современным историческим условиям. При этом центральной проблемой остаётся выявление наиболее общих объективных тенденций развития общественного производства.
В этом плане представляют интерес многолетние исследования экономистов «Римского клуба», посвящённые глобальному математическому моделированию социально-экономических процессов. Начало этим исследованиям было положено блестящими разработками американца Джея Форрестера, профессора Массачусетского технологического института, выполненными в 70-х годах минувшего столетия (Дж.Форрестер. Мировая динамика. Пер. с англ. – М., Наука, 1978). Джей Форрестер использовал метод системной динамики для математического моделирования экономического развития в сложных многофакторных системах. Моделирование позволяло отразить ускоряющийся или замедляющийся экономический рост, стагнацию, возникновение кризисов. Эти процессы описывались системой дифференциальных уравнений, которую решали на ЭВМ с помощью специального языка программирования DINAMO. В математической модели Форрестера учитывался ряд взаимосвязанных экономических факторов: численность населения, капиталовложения (фонды), географическое пространство, природные ресурсы, загрязнение окружающей среды, производство продуктов питания. Кроме того, модель учитывала темпы рождаемости и смертности, а также «качество жизни».
По расчётам Форрестера население и фонды растут до тех пор, пока уровень запасов природных ресурсов не понизится настолько, что начинает сдерживать дальнейший рост. По мере истощения ресурсов мир оказывается неспособным обеспечивать максимальный уровень населения. В том же направлении влияют загрязнение окружающей среды, теснота населения и нехватка продуктов питания. Согласно расчётам по этой модели, население достигнет максимальной численности к 2030 году, а затем начнёт быстро сокращаться. Это означало бы всемирную катастрофу. Правда, Форрестер делает оговорку, что его модель не учитывает в полной мере достижения научно-технического прогресса.
В целом, расчёты Форрестера показали, что при сохранении традиционного направления общественного развития неизбежен серьёзный кризис во взаимодействии человека с окружающей средой. Такая перспектива беспокоит Форрестера. Он считает, что она грозит человечеству «исчезновением личной свободы». Либо мировой кризис, либо регламентация потребления, а отсюда – неизбежность планирования. Эта альтернатива его не устраивает, а что лучше, он не знает. Он пишет: «В рамках общепринятых решений экономических и социальных проблем…не существует долгосрочных решений. Если мир не сможет прийти к состоянию устойчивого равновесия, то решение надо искать в других направлениях» (стр.128). В каких именно направлениях – он не уточняет.
Со времени этих исследований прошло уже много времени. Появились и другие разработки «Римского клуба». Но в концептуальном плане работы Джея Форрестера остаются непревзойдёнными. Академик И.С.Шкловский подробно анализировал результаты работы экономистов «Римского клуба». По его мнению, проблему выживания человечества сможет решить «только остановка роста производства и жёсткая регламентация в использовании ресурсов и их регенерации, сочетающаяся с тратой львиной доли национального продукта на борьбу с загрязнением среды» (И.С.Шкловский. Вселенная, жизнь, разум. – М., Наука, 1987, стр. 280-283). Такая постановка вопроса, если она действительно не имеет альтернативы, неизбежно означает серьёзное социально-экономическое переустройство в масштабах всей планеты.
Современная общеэкономическая теория использует другой подход к анализу той же проблемы. В основе этого подхода – не формально-статистический или чисто количественный, а естественнонаучный и качественно-математический анализ мировой динамики и её объективных социально-экономических последствий. Выше уже было сказано, как современная общеэкономическая теория объясняет и прогнозирует динамику смены общественно-экономических формаций. К этому можно добавить, что удалось разработать относительно простую обобщённую математическую модель мировой динамики в историческом измерении, описанную в моей книге «К общеэкономической теории через взаимодействие наук». Модель не позволяет делать точные количественные расчёты, но она пригодна для качественного имитационного исследования социально-экономической динамики в долговременном периоде. Модель включает семь уравнений и учитывает влияние природных ресурсов, численности населения, производственных фондов, объёма экономического пространства, научно-технического прогресса и факторов мотивации труда на изменение во времени «функции мирового богатства» (ФМБ). Наличие в модели факторов мотивации труда принципиально отличает её от всех предыдущих.
Модель демонстрирует противоречивую, возвратно-поступательную динамику социально-экономического развития на протяжении истории человечества. При этом обнаруживается важная общеисторическая закономерность: мировая динамика с самого начала проявляет тенденцию к всё менее возвратному и более поступательному характеру развития. В своём движении к прогрессу человечество ведёт себя как гигантская самообучающаяся система. Спады становятся всё менее глубокими, продолжительность ремиссий всё более сокращается, скорость и уровень подъёмов увеличиваются, при общем экспоненциальном росте ФМБ в общеисторическом масштабе. Исторический процесс как бы «спрессовывается во времени».
Эти результаты вполне согласуются с хорошо известным феноменом сжатия сроков научно-технического прогресса. Волны технологических изменений, порождавшиеся научными открытиями, следовали одна за другой с всё более короткими интервалами. Промежуток времени между открытиями «чистой» науки и началом их использования в технике всё время сокращался. Понадобилось около ста лет, чтобы паровая машина заняла своё полноправное место в промышленности; для электрической энергии этот срок составил менее пятидесяти лет; для двигателя внутреннего сгорания период широкого использования сократился до тридцати лет. Ещё меньше времени прошло от открытия цепной реакции деления атомных ядер до её практического использования.
В заключение этого раздела вернёмся к его началу. Аналитическая история необходима для того, чтобы не только объяснять прошлые исторические события, но и надёжно прогнозировать будущее. Но к аналитической истории можно прийти только на пути активного творческого взаимодействия исторической науки со многими другими научными дисциплинами и использования современных методов исследования, в частности, математического моделирования социально-экономической динамики.