Кто развязал Первую Мировую войну

[Мишатка]

Так ка постоянно слышно из стана красных про царя развязавшего войну, то давайте разберемся в этом вопросе.
советска влвась много грязи нанесла на историю великой России

Автор: Борис Романов
Дата: 2010-04-07 21:22
Как всем известно, непосредственным поводом начала военных действий явилось Сараевское убийство эрцгерцога Франца Фердинанда сербским националистом Гаврило Принципом. Общепризнано, что это убийство было лишь ближайшим поводом, «толчком» к войне, в то время как к ней исподволь вели многочисленные скрытые факторы, центральными из которых являлись конкурирующие интересы крупнейших европейских держав. Чаще всего пишут, что ВСЕ крупные европейские державы были заинтересованы в начале войны, не видя других способов разрешить накопившиеся противоречий. Однако, даже если принять это предположение относительно России (что далеко не очевидно), то, поскольку программа перевооружения Русской армии должна была завешиться к 1917 году, то в 1914 году Россия (Николай II) никак не была заинтересована в начале войны.

Вопрос о том, могла ли Россия избежать участия в Первой мировой войне (ПМВ) снова и снова поднимается в различных дискуссиях. От «красных» оппонентов часто можно услышать даже, что именно Николай II виноват в развязывании ПМВ, что это было его "идиотское решение" - еще один ложный миф, созданный, между прочим, только спустя десятки лет после начала той войны, которую в царской России до 1917 года называли Второй Отечественной. Сначала напомним, что в 1909-1914 гг Николай II прилагал много усилий для предотвращения конфликта на Балканах, в то время как «ястребы» подталкивали его к войне для защиты интересов Сербии – это известно всем историкам. С этим, я думаю, никто спорить не будет. Менее известны некоторые факты последних дней перед началом войны. В июле 1914 года шли самые напряженные переговоры России с Австро-Венгрией и Германией, все колебалось «на весах истории». Принято считать, что Николай ничего не сделал для предотвращения войны в июле, в самые решающие дни. И это не так. Напомним, например, что 16 (29) июля – за два дня до начала войны – Николай послал Вильгельму примирительную телеграмму с предложением передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вильгельм не ответил на эту телеграмму.
ЗАБЫТАЯ СОВРЕМЕННЫМИ ИСТОРИКАМИ ТЕЛЕГРАММА.
Ссылаюсь на воспоминания французского посла Мориса Палеолога.

Морис Палеолог. «Царская Россия во время мировой войны» (стр.155-156):

<<Забытая телеграмма царя императору Вильгельму.

Воскресенье, 31 января 1915 г. Петроградский «Правительственный Вестник» публикует текст телеграммы от 29 июля прошлого года, в которой император Николай предложил императору Вильгельму передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вот текст этого документа:

«Благодарю за твою телеграмму, примирительную и дружескую. Между тем, официальное сообщение, переданное сегодня твоим послом моему министру, было совершенно в другом тоне. Прошу объяснить это разногласие. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференции). Рассчитываю на твою мудрость и дружбу».

Немецкое правительство не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне.

<…>

Морис Палеолог:

— И какую ужасную ответственность взял на себя император Вильгельм, оставляя без единого слова ответа предложение императора Николая! Он не мог ответить на такое предложение иначе, как согласившись на него. И он не ответил потому, что хотел войны.

Министр иностранных дел России Сазонов:

— История ему это зачтет. …29 июля, император Николай предложил подвергнуть австро-сербский спор международному третейскому суду; что в этот же самый день император Франц-Иосиф начал враждебные действия, отдав приказ бомбардировать Белград; и что в тот же день император Вильгельм председательствовал в известном совете в Потсдаме, на котором была решена всеобщая война>>.

Чрез два дня после этой телеграммы Германия объявила войну России, ну а через несколько часов после объявления войны Вильгельм прислал телеграмму с предложением: если Николай отменяет всеобщую мобилизацию, он (Вильгельм) отзывает ноту об объявлении войны. Естественно, Николай не мог этого сделать – это было бы воспринято всем миром (и народом России) как капитуляция. Кто бы ни был на троне России в этот момент, не мог бы согласиться с этой телеграммой Вильгельма.

........

[Мишатка]

Подробнее, цитирую по книге Шамбарова "За Веру, Царя и Отечество":

Цитата (все даты — по новому стилю, н.с.):

<<В мае 1914 г. в Карлсбаде состоялось совещание между начальниками генштабов Германии и Австро-Венгрии, где произошло окончательное согласование планов, а насчет сроков их осуществления Мольтке заявил Конраду: “Всякое промедление ослабляет шансы на успех союзников”. Впрочем, была еще одна важная причина, требовавшая поскорее начинать войну. Как подсчитал профессор Лондонского университета Джолл: “Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования останавливались, спасла германское государство от банкротства”. В общем, причина та же самая, которая в 1939 г. торопила и Гитлера, также находившегося на грани дефолта.

Проводилась уже и психологическая подготовка. Так, генерал Брусилов, приехавший в мае 1914 г. на курорт в Киссинген, вспоминает городской праздник, когда на площади был построен большой макет московского кремля, а затем подожжен под восторженный рев толпы. Причем в 1914 г. война должна была начаться обязательно на Балканах — немцам это требовалось, чтобы Австро-Венгрия опять в последнюю минуту не смогла вильнуть в сторону.

На фото: Генерал Брусилов А.А. докладывает обстановку Государю Николаю II



Еще в 1913 г., когда Бетман-Гольвег представил доклад о балканской ситуации, Вильгельм на полях написал, что требуется хорошая провокация, дабы иметь возможность нанести удар:

“При нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую (провокацию) можно сконструировать… и ее надо постоянно иметь под рукой”.

Но от “конструирования” провокации немцев избавили сербские заговорщики, также рвущиеся к войне. 28.6.1914 г. в боснийском городе Сараево от рук террористов погибли эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена София Хотек. Кстати, и сербский премьер Пашич, и российская дипломатия сумели по своим каналам добыть сведения о готовящемся покушении и пытались предотвратить его, предупредив Австро-Венгрию. Пашич — через посланника в Вене Иовановича, глава российского МИДа Сазонов — через румынского министра Братиано. Но до Франца Фердинанда эти предупреждения то ли не дошли, то ли он пренебрег ими… Вильгельм узнал о теракте во время празднования “Недели флота” в Киле. И на полях доклада начертал: “Jetzt oder niemals” — “Теперь или никогда”. Он любил фразы “для истории”.

28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну. 29 июля началась бомбардировка Белграда кораблями Дунайской флотилии и батареями крепости Землин, расположенной на другом берегу Дуная.

После объявления войны Австро-Венгрией Сербии Николай II согласился на частичную мобилизацию. Начальник Генштаба Янушкевич доказывал, что если не мобилизовать Варшавский округ, останется неприкрытым как раз тот участок, где, по разведданным, должен быть сосредоточен ударный кулак австрийцев. И что если начать импровизированную частичную мобилизацию, это сломает все графики железнодорожных перевозок — и при необходимости объявить потом общую мобилизацию все окажется скомкано и перепутано. Тогда Николай решил пока вообще не приступать к мобилизации — ни к какой. Информация к нему стекалась самая противоречивая. Приходили обнадеживающие телеграммы от Вильгельма, посол Пурталес передавал, что Германия склоняет Вену к уступкам, и Австрия, вроде, соглашалась. Но тут же прикатилась упомянутая выше нота Бетман-Гольвега. Стало известно о бомбардировке Белграда, о придирках к Франции. А Вена после всех виляний наотрез отказалась от любого обмена мнениями с Россией.

И 30 июля царь отдал приказ о мобилизации. Но сразу и отменил. Потому что пришли еще несколько миролюбивых телеграмм Вильгельма, заявлявшего: “Я прилагаю последнее усилие, чтобы вынудить австрийцев действовать так, чтобы прийти к удовлетворительному пониманию между вами. Я тайно надеюсь, что Вы поможете мне в моих стремлениях сгладить трудности, которые могут возникнуть. Ваш искренний и преданный друг и брат Вилли”. Особо кайзер просил не начинать военных приготовлений — это, мол, помешало бы его посредничеству. Царь направил ответ, сердечно благодаря за помощь и предлагая вынести конфликт на рассмотрение Гаагской конференции>>.

[Мишатка]

Это на самом деле очень важный момент. Можно почти не сомневаться, что международный суд в Гааге скорее всего пожертвовал бы всеми интересами Сербии, ради сохранения мира в Европе. Можно не сомневаться, что Николай Второй понимал это. Но можно не сомневаться и в том, что понимал это и Вильгельм - именно поэтому он не ответил на эту телеграмму Государя, проигнорировал предложение передать спор между Австро-Венгрией и Сербией в Гаагу! Уточню только, что Государь послал эту телеграмму не 30-го (как у Шамбарова), а 29 июля 1914г. При этом, телеграммы доходили в течение часа или двух до адресата, если не раньше. Привожу здесь ссылку на англоязычный сайт о ПМВ (The World War I Document Archive):

Там видно, что 29-31 июля по две-три телеграммы в день был обмен телеграммами. Есть там и эта телеграмма:

Цитата:

<<Tsar to Kaiser, July 29, 8:20 P.M.

Peter's Court Palace, 29 July 1914

Thanks for your telegram conciliatory and friendly. Whereas official message presented today by your ambassador to my minister was conveyed in a very different tone. Beg you to explain this divergency! It would be right to give over the Austro-servian problem to the Hague conference. Trust in your wisdom and friendship.

Your loving Nicky>>

После этого еще пять или шесть телеграмм (в том числе три от Вильгельма) - но ни в одной из них ответа на предложение Государя передать рассмотрение конфликта в Гаагский суд нет.

Далее, продолжаю цитату из вышеупомянутой книги Шамбарова:

<<А Сазонов ринулся к Пурталесу, снова вырабатывать отправные точки для урегулирования. Но в следующих телеграммах кайзера тон вдруг сменился на куда более жесткий, фактически повторял ноту Бетмана. Австрия отказывалась от любых переговоров, и поступили доказательства, что она четко координирует действия с Берлином. А по разным каналам стекались сведения, что в самой Германии военные приготовления идут полным ходом. Об угрожающих перемещениях немецкого флота из Киля в Данциг на Балтике, о выдвижении к границе кавалерийских соединений — уже в полевой форме. А для мобилизации России и без того требовалось на 10-20 дней больше, чем Германии. И становилось ясно, что немцы просто морочат голову, желая выиграть еще и дополнительное время… Когда все выводы доложили царю, он задумался и сказал: “Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей! Как не остановиться перед таким решением”. Но потом, взвесив все аргументы, добавил: “Вы правы. Нам ничего другого не остается, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание об общей мобилизации”.

Она была объявлена 31 июля.

На фото: Мобилизация. Молебен перед выступлением в поход, август 1914 года



Причем сопровождалась заверениями МИДа, что будет остановлена в случае прекращения боевых действий и созыва конференции. Но Австрия ответила, что остановка военных операций невозможна, и объявила общую мобилизацию — против России. А кайзер, получив подходящую зацепку, отправил Николаю новую телеграмму, что теперь его посреднические усилия становятся “призрачными”, и царь еще может предотвратить конфликт, если отменит все военные приготовления. Впрочем, ответа даже и не подразумевалось. Всего через час после отправки телеграммы Вильгельм торжественно въехал в Берлин и под восторженный рев толпы выступил с балкона, объявив, будто его “вынуждают вести войну”. В Германии вводилось “военное положение” — что просто легализовывало приготовления, которые она вела уже неделю. И тотчас были направлены ультиматумы, опять в два адреса, Франции и России.

История с ультиматумом России еще более показательна. В Петербурге о нем сперва узнали… из прессы.

На фото: Мобилизация в Петербурге. Прием лошадей



Он был опубликован во всех германских газетах 31 июля. А посол Пурталес получил инструкцию вручить его только в полночь с 31 июля на 1 августа, и срок ультиматума давался 12 часов, до полудня субботнего, выходного дня. Чтобы русским было труднее сорганизоваться, проконсультироваться с союзниками и предпринять какие-то конкретные шаги. В тексте требовалось не только отменить мобилизацию, но и “дать нам четкие разъяснения по этому поводу”, однако слово “война” не упоминалось, а говорилось: “Если к 12 часам дня 1 августа Россия не демобилизуется, то Германия мобилизуется полностью”. Сазонов в недоумении уточнил: “Означает ли это войну?” Пурталес округло выкрутился: “Нет, но мы близки к ней”.

Николай II стремился избежать войны. Он направил в Берлин заявление, что мобилизация — это еще не война, и настаивал на переговорах. Но по истечении срока ультиматума к Сазонову явился Пурталес, официально спросил, отменяет ли Россия мобилизацию, и услышав “нет”, вручил ноту, где говорилось, что “Его Величество кайзер от имени своей империи принимает вызов” и объявляет войну. Вот только посол при этом допустил грубейшую накладку. Дело в том, что ему из Берлина передали две редакции ноты — в зависимости от ответа России. И война объявлялась в любом случае — варьировался только предлог. А Пурталес, переволновавшись, отдал Сазонову обе бумаги сразу…>>

[Мишатка]

Итак, войну России объявила Германия. Теперь о том, как Вильгельм якобы предлагал Государю ее прекратить, уже после ее объявления. Поздно вечером 1 августа Николай Второй вдруг опять получил от Вильгельма телеграмму — опять чрезвычайно любезную, в которой кайзер по-дружески выражал надежду, что “русские войска не перейдут границу”. Николай был поражен: объявлена все-таки война или нет? Срочно связались с Пурталесом, не получил ли он каких-то новых инструкций? Даже проверили, не залежалась ли телеграмма на почте со вчерашнего дня. Однако отправлена она была в 22 часа 1 августа.

Действительно, представьте себе, что Николай II отменяет объявленную накануне мобилизацию - уже после объявления Германией войны России. Весь мир уже знает об этом. Более того, Германия еще до этой телеграммы Вильгельма, днем 1 августа вторглась в Люксембург, начиная поход на Францию. Отменить мобилизацию в России в этих условиях, или отдать войскам приказ не начинать военные действия, означало бы в глазах всего мира и русского народа капитулировать перед Германией на следующий день после объявления Германией войны России и вторжения Германии в Люксембург. Смешно даже говорить об этом. Смешно также сомневаться в том, что, если бы Государь сделал это, то, злорадно посмеявшись "над простачком Ники" и выставив его дураком перед всем миром и собственным народом, Вильгельм все равно начал бы войну против России.


ПОДГОТОВКА ГЕРМАНИИ И АВСТРО-ВЕНГРИИ К ВОЙНЕ, РЕШИМОСТЬ ВИЛЬГЕЛЬМА НАЧАТЬ ВОЙНУ В 1914 ГОДУ
УЛЬТИМАТУМ СЕРБИИ И НАЧАЛО ПМВ

Накануне ультиматума Сербии (накануне 10(ст.ст.)(н.с.) июля 1914г) закончился визит президента Франции Пуанкаре в Россию. Император Николай II сказал послу Франции М. Палеологу: «... Я не менее миролюбив чем он, и он не менее, чем я решительно настроен сделать все, чтобы не допустить нарушение мира. Он опасается австро-германского движения против Сербии, и он думает, что мы должны ответить на него тесным и прочным согласием нашей дипломатии. Я думаю также, что мы должны будем показать себя столь же непоколебимыми, как и объединенными в поисках мировых сделок и необходимых средств к примирению».

Таким образом, мы видим, что и русский Царь и французский президент предполагали возможность «австро-германского движения» против Сербии, а не вторжения в нее, и Россия с Францией собирались отвечать на эти демарши Австрии и Германии «тесным и прочным согласием наших дипломатий». То есть, ни о каких военных действиях речи даже не шло. Итак, президент Пуанкаре покинул Россию 9-го июля, а 10-го в Петербург пришло известие об австро-венгерском ультиматуме Сербии.

В условиях наступившего европейского кризиса, для предотвращения войны Царь решил действовать двумя путями: обычным дипломатическим, приказав Сазонову войти в сношения с различными заинтересованными в мирном улаживании конфликта державами, и личными сношениями с кайзером Вильгельмом, как с государственным деятелем, который, с одной стороны, в данной обстановке фактически один руководил действиями как Германии, так и Австро-Венгрии, а с другой был связан с Николаем II давними и внешне дружественными отношениями. Телеграммы Николая II, посланные императору Вильгельму, наполнены искренностью, сознанием ответственности перед своей страной, поиском компромисса и призывом к миру. ...

Как только в Петербурге получили известие об австро-венгерском ультиматуме Сербии, а из Белграда пришла телеграмма с криком о помощи, в русской столице сразу же оценили серьезность положения. Первыми действиями русской дипломатии, было предложение Австро-Венгрии, сделанное в самых дружеских тонах, еще раз обсудить содержащиеся в австро-венгерском ультиматуме пункты. Тогда же Сазонов направил в Белград телеграмму, в которой убеждал сербское руководство ответить австрийцам в самых примирительных тонах. Сама Сербия, не менее русского Царя, заинтересованная в мирном решении конфликта, ответила Австро-Венгрии в самых примирительных тонах, предложив провести переговоры по вопросам поднятым в ультиматуме.

Ответом Австро-Венгрии был демонстративный отзыв из Белграда своего посланника. Вильгельм II горячо приветствовал австрийскую решимость: «Так как вся эта так называемая великая сербская держава является бессильной, – заявил он, – и так как все славянские народы подобны ей, следует твердо идти к намеченной цели».

А цель эта была вполне ясна: «В Берлине полагают, – телеграфировал в Вену австрийский посол граф Сечени, – что ответ Сербии вызовет немедленно объявление нами войны, связанное с военными действиями. Нам советую действовать поспешно и незамедлительно и поставить мир перед свершившимся фактом».

[Мишатка]

Между тем, Россия и Франция, каждая по своим соображениям, пытались мирно разрешить конфликт. Вивиани предложил следующее:

1) чтобы Сербия немедленно согласилась на все требования совместимые с ее достоинством и независимостью,

2) чтобы она попросила у Австрии продление срока ультиматума,

3) чтобы Англия, Франция и Россия согласились о поддержании этой просьбы,

4) чтобы Тройственный союз изыскал возможности провести расследование через международную комиссию (а Николай II предлагал передать австро-сербский конфликт в Гаагский Международный суд).

Все было напрасно. Германское государство сходу отметало любые попытки к примирению. Германия и АВстро-Венгрия спешили сделать все, чтобы процесс сползания к войне стал необратимым.

Итак, планы германского руководства были ясны: войну нужно было начинать, во что бы то ни стало, а виноватой в ней нужно было сделать Россию.

В тот же день 15/28 июля 1914 года австро-венгерская тяжелая артиллерия начала обстрел Белграда, а регулярные войска Австро-Венгрии пересекли сербскую границу. ЭТО И БЫЛО НАЧАЛОМ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

Для России встал вопрос, как реагировать на эту агрессию. Все законы военной стратегии предписывали России начать всеобщую мобилизацию уже в тот момент, когда ее начала Австро-Венгрия, то есть 13/26 июля. Но Государь, не желая давать повода Вильгельму II воспринять такую мобилизацию, как действия направленные против Германии, допустил лишь мобилизацию частичную, ограничившись Киевским, Одесским, Московским и Казанскими военными округами. Накануне, 12/25 июля в Красном Селе состоялось совещание высших военных и государственных лиц империи в Высочайшем присутствии. Вот, что вспоминал об этом военный министр России генерал В. А. Сухомлинов: «На совещании выступил Сазонов. Сазонов говорил, что непомерные требованиям Австро-Венгрии, после того как все дипломатические средства оказались бесплодными, можно противопоставить только военную демонстрацию; он заключил указанием на то, что наступил случай, когда русская дипломатия может посредством частичной мобилизации против Австрии поставить ее дипломатию на место. Технически это означало распоряжение о подготовительном к войне периоде. О вероятности или даже возможности войны не было речи".

Таким образом, как мы видим из приведенного отрывка, Россия даже перед лицом австрийской мобилизации, продолжала делать все, чтобы не допустить войны. Подробнее см. статью П.Мультатули «Как Россия вступила в Первую мировую войну»: "По приказу Николая II, Сазонов заметил германскому послу Пурталесу, что мобилизация этих округов никак не направлена против Германии. Однако когда кайзер узнал о мобилизации русских войск на австро-венгерской границе, его реакция была прямо противоположной чем та, на которую рассчитывали в России. «И это мера защиты от Австрии, – вскричал он, – которая не собирается нападать на него! Я не мог предвидеть, что Царь встанет на сторону бандитов и цареубийц, не считаясь с возможностью вызвать войну в Европе!".

Прикрываясь этой лицемерной патетикой, Вильгельм II дал зеленый свет войне. Он горел жаждой отомстить Сербии, а заодно и всем славянам:

«Я ненавижу славян, – заявил он в те дни графу Штюркгу, – я знаю, это грешно. Не следует никого ненавидеть, но я ничего не могу поделать. Я ненавижу их»

16/29 июля германский посол Пурталес на аудиенции у Сазонова, зачитал последнему телеграмму канцлера Бетмана-Гольвега, в которой тот в резкой форме потребовал от России немедленного прекращения всех военных приготовлений. «В противном случае, – говорилось в телеграмме, – Германии придется объявить мобилизацию, а в таком случае с ее стороны немедленно последует нападение».

«Теперь у меня нет больше сомнений истинных причин австрийской непримиримости», – бросил Сазонов Пурталесу, прослушав текст телеграммы.

В тот же день Царь принял в Царском Селе С. Д. Сазонова, военного министра В. А. Сухомлинова и начальника Генерального штаба генерала Н. Н. Янушкевича. Все трое настаивали начать немедленную всеобщую мобилизацию. Николай II все еще ждал ответа от кайзера Вильгельма на свою последнюю телеграмму, все еще надеялся на благоразумие последнего>>.

И еще раз подчеркнем: Вильгельм так и не ответил на важнейшую телеграмму Государя, в которой он предлагал Вильгельму передать спор Австро-Венгрии и Сербией в Гаагский междукнародный суд.

Возвращаясь к совешанию в Царском Селе. Сазонов заявил: «Я считаю, что война неизбежна». Император срывающимся голосом ответил: «Подумайте об ответственности, которую Вы предлагаете взять на себя. Это приведет к гибели сотен тысяч русских людей». Сазонов сказал, что в противном случае Германия будет хозяйничать на Балканах, а Россия будет опозорена, и что для сохранения мира Государем сделано все возможное. Воцарилось тягостное молчание. Наконец, Николай II сказал: «Вы правы. Для нас ничего не остается, как быть готовым к нападению. Отдайте от моего имени приказ о мобилизации».

На фото: Государь Николай II

[Мишатка]

ВЫВОДЫ

1. Германия начала бы войну в 1914 году при любых обстоятельствах, даже если бы не было убийства в Сараево.

2. Государь делал все возможное для предотвращения войны, а его предложение передать спор Австро-Венгрии и Сербии в Гаагу потому и не было принято Вильгельмом, что снимало повод для начала войны.

3. Телеграмма Вильгельму Государю через сутки после начала войны не могла рассматриваться иначе, как циничное издевательство.

Что происходило 2 августа, после объявления войны (цитирую выдержки по книге Шамбарова «За Веру, Царя и Отечество»):" Вместе с торжественным объявлением войны в Германии была объявлена мобилизация — со следующего дня, 2 августа.

Тут, впрочем, требуется уточнение. Германия была единственным государством, где слово “мобилизация” автоматически означало “война”. То, что понималось под мобилизацией в других странах, вводилось уже “военным положением”. А команда на “мобилизацию” давала старт грандиозному “плану Шлиффена”. Тотчас на железных дорогах вводился военный график, многократно отработанный на ежегодных учениях. На узловые станции направлялись офицеры Генштаба, начиная дирижировать перевозками, — ведь в короткие сроки предстояло перебросить на рубежи наступления 40 корпусов — и для каждого требовалось 140 поездов. И от даты мобилизации во всех планах велся отсчет, на каких рубежах должны находиться войска в такой-то день. Поэтому и схитрили сами с собой, добавив “лишние” сутки — считать не с 1-го, а со 2-го августа.

И ситуация получилась весьма далекая от логики. Германия пока объявила войну только России, которая якобы угрожала ей и Австрии, а немецкие армии двинулись на Запад! Правда, и у немцев нервы были на пределе, и в последний момент чуть не произошел сбой. В Лондоне состоялся телефонный разговор между германским послом Лихневским и английским министром Греем. Министр опять изложил мысли насчет общеевропейского нейтралитета, но в столь обтекаемых выражениях, что Лихневский понял его иначе и телеграфировал в Берлин: “Если мы не нападем на Францию, Англия останется нейтральной и гарантирует нейтралитет Франции”. Правительство растерялось — войска-то уже шли на Францию. Но кайзер ухватился за мысль, что воевать можно с одной Россией, а Франция потом никуда не денется. Мольтке устроил истерику, доказывая, что так запросто планы не меняют, что развернуть полуторамиллионную армию уже невозможно — ведь это 11 тыс. железнодорожных составов. План Шлиффена был отработан до таких мелочей, что каждый офицер даже имел уже карту с маршрутом своего полка по Бельгии и Франции! Однако Вильгельм настоял на своем и направил Георгу V условия: “Если Франция предложит мне нейтралитет, который должен быть гарантирован мощью английского флота и армии, я, разумеется, воздержусь от военных действий против Франции и использую мои войска в другом месте”.

Понятно, что "другое место" - это Россия. Таким образом, при любом раскладе Вильгельм хотел войны именно с Россией>>.

И в заключение, специально для нынешних красных оппонентов, которые обычно игнорируют и как бы не замечают все вышеприведенные доводы, цитирую В.И. Ленина (Ленин В.И. ПСС. Том 26. "Война и российская социал-демократия"): "Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для Войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией".

Это было написано Лениным в сентябре 1914 г. Напечатано 1 ноября 1914 г. в газете «Социал-демократ» №33. Как вы думаете, почему Ленин, известный германофил, так написал?

Ответ очевиден: потому что это для всех было тогда очевидно, даже для ненавистников царской России и Николая Второго.

Кстати, и в 1904г, после начала Русско-Японской войны, некоторые большевики "сквозь зубы", но признавали, что царское правительство, когда угроза войны стала реальной, делало многое для сохранения мира с Японией (и шло на очень большие уступки). Признавали – и это, опять же, при ненависти к самодержавию. Почему признавали? - Опять же, потому, что тогда это всем было очевидно. Даже врагам самодержавия.

На этой цитате из сентябрьской 1914г статьи Ленина можно поставить жирную точку в дискуссиях о том, кто развязал Первую мировую войну и могла ли Россия избежать ее. Что касается лично Николая II, то можно не сомневаться, что он делал все возможное для предотвращения войны-хотя бы потому, что знал из предсказаний и пророчеств, что война закончится катастрофой для России и трагедией лично для него и его семьи. Ну а что он делал для предотвращения войны-об этом и написано в статье.

[Ктулху]

Что касается лично Николая II, то можно не сомневаться, что он делал все возможное для предотвращения войны - Мишатка, поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
Где был Ники-2 раньше? В 1900, когда все монархи Европы братались? Почему не отменил решения своего отца, когда стала ясной их неудобство для России, что Антанта противоречит Российским интересам?
Глыбже смотреть надобноть!

[Камиль Абэ]

Мишатка
Да просто евреи правящие в Британии и России посорились с евреями в Германии.

А не могли бы Вы "персонализировать" участников этой "ссоры"?

[m-sveta]

Мишатка, царь был ВЫНУЖДЕН начать ПМВ. Из-за внутренних проблем в первую очередь.
Такое чувсчтво что ты не знаешь что творилось в России в 1914 году
А там предверие новой революции в самом разгаре.

За полгода до этого, в феврале 1914 г. бывший министр П.П. Дурново направил царю памятную записку, в которой откровенно высказал свой взгляд на то, чем грозит России участие в большой европейской войне. В литературе нередко приводят ту часть этой записки, которая прямо-таки потрясает своим почти совершенно точным пророчеством всего того, что случилось с Россией впоследствии:
«Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи, ...неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении. При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение. Начнется с того, что все неудачи будут приписывать правительству. В законодательных учреждениях начнется кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, ...сначала черный передел, а затем и общий раздел всех ценностей и имуществ... Армия, лишившаяся за время войны наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка... Лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдерживать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению…»8.
Помнил ли Николай II о предостережениях Дурново? Всегда. Мог ли он в июле 1914 г. поступить иначе? На этот вопрос, по всей совокупности данных, ответ однозначно отрицательный.

Предположим, что царь не вступился бы за Сербию, угрожаемую Австро-Венгрией. Что было бы тогда? Нетрудно представить, что это сразу вызвало бы волну общественного негодования, разжигаемого врагами режима под благопристойными патриотическими лозунгами. В роли тарана против самодержавия, как и в 1905 г., выступил бы рабочий класс. А здесь необходимо учесть то, что он в 1914 г. находился на пороге новой революции! За первое полугодие 1914 г. в России бастовало под политическими лозунгами больше рабочих, чем за тот же период революционного 1905 г.! В июле 1914 года в Петербурге уже возводились баррикады. Недалеко было и до вооруженного восстания. Обстановка была крайне накалена.
И чтобы в этих условиях власть подала для общественного недовольства повод, перед которым померк бы позор сдачи Порт-Артура в декабре 1904 г.?! Летом 1914 г. война должна была представляться элите Российской империи средством спасения от надвигающейся новой революции. Нет, имперская элита не забыла предостережений своих дальновидных представителей (П.А. Столыпин ещё в 1909 г. выдвигал необходимым условием успешного преобразования России «20 лет покоя»). Однако летом 1914 г. нужно было срочно спасать горящее здание монархии. Перенаправить общественную энергию с внутреннего врага — самодержавия — на внешнего казалось единственным выходом в сложившейся политической обстановке. Тогда угроза революции временно отодвигалась, становилась неактуальной. Тем более что война начиналась как патриотическая, Отечественная.
«Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди великих держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все Наши подданные», — говорилось в царском манифесте от 20 июля. И свершилось чудо! Баррикады с улиц столицы исчезли, рабочие встали к станкам, студенты сменили красные флаги на бело-сине-красные и, вместо драк с полицией, ринулись записываться добровольцами на фронт.
Если бы не война, 1914 г. мог стать последним для самодержавия. Николай II совершенно сознательно принял вызов на войну, потому что этот шаг в тот момент представлялся единственно возможным для монархии. Ближайшие последствия показали правильность этого шага. Прочие же последствия должны были сказаться не сразу. А потом — как знать? Быть может, Господь дарует русским знаменам победу, как бывало уже много раз? Ведь русское воинство бьется за правое дело... И тогда самодержавие увенчает себя ореолом победы в самой большой войне, какую когда-либо вела Россия, и станет трудно уязвимым для внутренних врагов.

с германией и австро-венгрией все понятно, но объясни мне Мишатка, какого фига Россия пошла против Турции. Она же себя рубила на корню, выступив против Турции Россия проиграла ПМВ

вобще отношение к Турции у царской России глупое, недальновидное и несправедливое.

[mischatka]

Ответ британского посольства:

В случае если война будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в Оттоманской империи, так и в других местах, как то указано в нижеупомянутом русском сообщении, правительство е. величества согласится на изложенное в памятной записке императорского правительства относительно Константинополя и проливов, текст коей был сообщен послу е. величества его высокопревосходительством г. Сазоновым 19 февраля (4 марта) сего года.

Петроград, 27 февраля / 12 марта 1915 г.

Ответ французского посольства:

Правительство республики даст свое согласие на памятную записку, переданную его превосходительством российским послом в Париже г-ну Делькассе 6 марта с. г. и касающуюся Константинополя и проливов, при условии, что война будет доведена до победного конца, и в случае осуществления Францией и Англией их планов на Востоке, равно как и в других местах, как это сказано в русской памятной записке.

Петроград, 28 марта / 10 апреля 1915 г.

Ответ германского посольства:

Сепаратный Брестский мир, лишавший силы все договоренности с Антантой, действовавшие лишь при продолжении войны до конца, без заключения сепаратного мира.

А может зачем нам берег турецкий, Света, когда через них даже сейчас идет ЧЕТВЕРТЬ всего экспорта РФ. А ВМФ России что?