Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Здесь можно обсуждать события нашей и мировой истории

Модераторы: Камиль Абэ, express, Мормон, Ефремов

Patriot
Знаток
Знаток
Сообщения: 821
Зарегистрирован: 04 фев 2019, 04:32

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение Patriot »

Договорились. Странно что вообще эта тема поднимается столько лет спустя. Тут по-моему все выяснилось лет так двадцать пять назад.
nvd5
Доцент
Доцент
Сообщения: 2836
Зарегистрирован: 10 янв 2018, 16:18
Благодарил (а): 73 раза
Поблагодарили: 179 раз

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение nvd5 »

Patriot писал(а): 28 мар 2019, 22:06Тут по-моему все выяснилось лет так двадцать пять назад.
ИМХО гораздо раньше. Лет 25 назад начался новый накат на СССР.

Всё было ясно после обнаружения немецких гильз. Никаких альтернативных толкований быть не может. Это немцы.
Все остальные "вещественные доказательства" получены от немцев.

А остальное - политика.
Patriot
Знаток
Знаток
Сообщения: 821
Зарегистрирован: 04 фев 2019, 04:32

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение Patriot »

Nvd5

С гильзами уже давно разобрались. НКВД для расстрелов поляков использовали немецкие пистолеты(*), из-за их надежности и звук выстрела немного тише чем у 9 мм. Блохин использовал Вальтер РР, под немецкий пистолетный патрон 7.65 х 17. Впрочем, он их привозил целый чемодан, чтобы не тормозить процесс. Знаете кто такой Василий Блохин? Штатный палач НКВД. Исполнил Блюхера, Якира, Тухачевского, Косиора, Кольцова, Мейерхольда, а всего до 50 тысяч человек. Попал вроде бы даже в книгу рекордов Гиннеса как наиболее плодотворный серийный убийца. Награжден в том числе и Орденом Трудового Красного Знамени за свой выдающийся труд на благо коммунизма-сатанизма.

(*) Предупреждение: нарушение п. 10 правил форума.
Ефремов.
Аватара пользователя
express
Супермодератор
Супермодератор
Сообщения: 5556
Зарегистрирован: 16 авг 2010, 00:39
Откуда: Магнитогорск
Благодарил (а): 136 раз
Поблагодарили: 45 раз
Контактная информация:

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение express »

ccsr писал(а): 28 мар 2019, 19:56Эту подлую ложь легко опровергнуть оснащением армии Андерса в ущерб Красной Армии в 1941 году. Если бы они представляли опасность в 1939 году, то почему их с военной выправкой держали до 1941 года - сможешь ответить, жулик?
И кстати - обратите внимание: у этого умственно недостаточного как раз та фишка, о которой я недавно излагал в ветке "про ГУЛАГ"....
НКВД у этого укротролля - оно.....ОНО....чудище...нквд расстреливало...

(когда постигаешь историю по злобным байкам недобитого деда-эсэсовца, да затем ещё проходишь бандеровский "вышкiл" в учебке/лагере в Канаде - то да, в наплечном горшке вместо человечьего сознания остаётся смесь сала, злобы, невежества, дебильности и гуано...)
Аватара пользователя
express
Супермодератор
Супермодератор
Сообщения: 5556
Зарегистрирован: 16 авг 2010, 00:39
Откуда: Магнитогорск
Благодарил (а): 136 раз
Поблагодарили: 45 раз
Контактная информация:

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение express »

Patriot писал(а): 28 мар 2019, 17:32В Катыни, Медном и Старобельске польских офицеров расстреливало НКВД. Это установленный факт.
Понимаешь ли, хлопчик, выдающий тут себя за "выпускника школы метких ефрейторов"....

Даже судя по тексту твоих троллеписулек - НКВД не расстреливал "польских мальчиков" в Смоленской области...

Ибо если бы Народный Комиссариат Внутренних Дел СССР был причастен к этому - то было бы:
"НКВД расстрелЯЛ поляков возле Гнездово".....
======================================================
У тупорылых "борцов с сатаной" - уже на уровне детской грамматики вовсю проглядывает невежество, некомпетентность и полное непонимание деталей вопроса, о котором они бурогозят...
Что же тогда говорить о более сложных и требующих компетентности моментах ?
=======================================================
Примечательно также вот ещё что:
когда те же самые тупорылые, что пытаются бурогозить про Катынь, рассказывают про "кошмары большевицкого террора" в Гражданскую войну и после - у них в сказочках револьвер "Наган" (офицерский) вовсе даже не "ненадёжное" оружие, якобы "выходящее из строя"....в их сказочках ("Щепка") - лупошат чекистские "мясники" из тех самых "ненадёжных" "Наганов" якобы конвейером почём халва - и никто не просит у начальства заменить "Наган" на Браунинг....
Во как...

А меж тем "Наган" - участник Первой Мировой и Гражданской....
спросите тупорылых: есть ли свидетельства участников Первой Мировой и Гражданской о том, что "Наган" дескать "дерьмо машинка, ненадёжная, выходит из строя от перегрева при частой стрельбе" .....????

Про "Тульский Токарева" - совершенно та же басня...
есть ли свидетельства участников Второй Мировой о том, что дескать ТТ-шник ненадёжная дрянь, подводившая под Москвой, подводившая под Сталинградом, задолбавшая своей ненадёжностью под Курском.....Есть ???

И только в Катыни и Медном в сказочках у брехливых ушлёпков Наган и ТТ - ненадёжные, из строя выходят....
В общем - картина как раз ясна любому нормальному человеку...
Аватара пользователя
express
Супермодератор
Супермодератор
Сообщения: 5556
Зарегистрирован: 16 авг 2010, 00:39
Откуда: Магнитогорск
Благодарил (а): 136 раз
Поблагодарили: 45 раз
Контактная информация:

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение express »

Patriot писал(а): 29 мар 2019, 00:00С гильзами уже давно разобрались.
Да ну ?????
И как же оказались гильзы в Медном в одних ямах с телами "польских мальчиков" ?....
Ведь стреляли "польских мальчиков" не в Медном, а в Калинине ?
=============================
Всем участникам и гостям форума:
с замершим сердцем ждём мнения эксперта.... :-): :mi_ga_et:
Patriot
Знаток
Знаток
Сообщения: 821
Зарегистрирован: 04 фев 2019, 04:32

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение Patriot »

express писал(а): 29 мар 2019, 02:36Понимаешь ли
Сами-то хоть поняли, что сказать хотели?

Начнем, Богу помолясь.

МЕДНОЕ 1

1991 март 20, Владимир Волынский. - Протокол допроса Д. Токарева.
Военный прокурор подполковник юстиции Анатолий Яблоков при участии специалиста сотрудника КГБ СССР по Владимирской области Николая Зотова, на основании статей 157, 158 и 160 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР, допрашивал в качестве свидетеля с применением записи на видеомагнитофон следующее лицо:
Яблоков: Фамилия свидетеля, имя, отчество?
Токарев: Токарев Дмитрий Степанович.
Яблоков: Дата рождения?
Токарев: 1 октября 1902 г. - почти что ровесник века.
Яблоков: Место рождения?
Токарев: По старому названию?
Яблоков: Да.
Токарев: Деревня Исаево-Дедово Оренбугской губернии, и уезда.
Яблоков: Образование?
Токарев: Что ж... образование... как считать? Систематического образования было мало. Я окончил Высшее пограничное училище... по знакомству. Дипломов тогда не давали, в настоящее время это учебное заведение имеет название: Военный институт пограничной службы СССР. В образовании это пожалуй мой основной пункт.
Яблоков: Партийный?
Токарев: Член КПСС с 1927 г.
Яблоков: В настоящий момент свидетель на пенсии?
Токарев: Да, уже давно.
Яблоков: С которого года на пенсии?
Токарев: На пенсии... с 54 г.
Яблоков: Семейное положение?
Токарев: Что ж, женатый...
Яблоков: Отношение к воинской службе?
Токарев: Что ж, нынче я в отставке.
Яблоков: Местожительство свидетеля?
Токарев: Тут, где мы: Владимир. а -- -а. Раньше мы занимали целый дом, позже, как остался наедине, я отдал этаж.
Яблоков: Имели судимости?
Токарев: Никогда, что ж! Боже упаси.
Яблоков: Национальность?
Токарев: Русский.
Яблоков: Дмитрий Степанович, по закону я обязан предупредить вас об уголовной ответственности...
Токарев (прерывая Яблоковова): Это я знаю.
Яблоков: ...по статье 182, 181 (допрашивающий плк. А. Яблоков уведомляет об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа от таковых).
Токарев: Правильно!
(Допрос началя в ч. 10.45. Перед началом допроса предупреждается о соблюдении соответствующих мер согласно статьи 141 Уголовно-Процессуального КодексаРоссийской Федерации в связи с использованием видеозаписи видеокамерой Панасоник М-7 на 180-минутной видеокассете. Видеозапись выполнял специалист Николай Зотов. Допрашивающий плк. Яблоков, согласно статьи 133 УПК Российской Федерации, делает формальное уведомление о ходе следствия, записывания его течения на видеокассету, а также об ответственности специалиста за фиксирование хода допроса).
Яблоков: Дмитрий Степанович, Вас уже допрашивали об этом деле?
Токарев: Да.
Яблоков: Вы подтверждаете даные ранее показания?
Токарев: Да, я подтверждаю даные ранее показания, только хочу ввести небольшую поправку. Так отвечая на вопрос, посылались ли приговоры из Москвы в Калинин при моем посредничестве, или же минуя меня - я дал показания тогда, что через меня. Сейчас я хочу сделать уточнение... После подумал и отчетливо вспомнил, что из Москвы прибыли ответственные сотрудники для руководства этой операцией, и между ними были: старший майор государственной безопасности Синегубов - бывший начальник Главного Управления Обслуживания Железнодорожного Транспорта, затем Блохин - комендант НКВД СССР а также комбриг Кривенко - начальник Главного Управления Конвойных Войск/ Они собственно и руководили всеми делами.
Нужно немного отсупить назад по времени и подтвердить, что произошло: нас вызвали в Москву для того, чтобы объявить, что мы примем участие в операции; это было приблизительно в марте 1940 г. Приказали прибыть не только мне. Вызвали ещё моего первого заместителя Павлова и коменданта Рубанова. Не разъясняли причины вызова. Мы поехали. Павлов, как я помню, по пути шутил. Мы сидели на заднем сиденье в машине. Павлов заметил, что едет со своим комендантом, а коменданты известны выполнением смертных приговоров.
Итак, когда мы приехали... туда, нас сразу направили к Кобулову. Тогда он занимал место Берии, а может ещё до того, перед назначением его, Сначала он был начальником следственного отдела, назначение получил 17 ноября 1938 г. Ещё лишь напомню, отдел этот имеет большое значение.
Направили, значит, нас к Кобулову. Когда мы вошли, там было наверно около 15-20 человек, точно не помню. Никого из них я не знал, кроме самого Кобулова, у которого бывал. Кобулов разъяснил, что есть указание высшей инстанции - не произнес названия этой инстанции, позже, однако, я узнал, что это было постановление Политбюро - по вопросу расстрела представителей карательныхорганов Польской Республики, которые были взяты в плен во время вступления наших войск в восточные территории Польши.
Когда я говорю о расстреле польских офицеров, считаю, что это не совсем верно. Офицеров там было значительно меньше, чем рядовых солдат. Кого же расстреливали? Как я впоследствии узнал - всех полицейских безотносительно звания, начиная с младших чинов, всех тюремных надсмотрщиков, всю пограничную службу, командиров пожарной охраны - вот пожалуй весь контингент. Если среди военнопленных оказывались обычные военнослужащие, то есть я имею ввиду офицеров, их направляли в другие лагеря, не знаю в какие, ведь с тех пор миновало уже свыше полувека. Я вношу, следовательно, следующее уточнение: расстреливали не офицеров, а представителей карательных органов Польши.
Яблоков: Ясно. Это касается только вашего лагеря?
Токарев: Да, я говорю это только о лагере, который был на территории Калининской области.
Прошу ещё заметить, что этот лагерь занимал совершенно независимое от Управления НКВД по калининской области положение. Был подчинен непосредственно Москве и занимал как бы экстерриториальное положение на территории калининской области. Мои работники не имели к нему, к этому лагерю, решительно никакого отношения. Никакого. Там имелся свой особый отдел, имели также своих служащих назначенных согласно штатам. Коменданта лагеря я видел один-единственный раз, однако с ним о лагере не говорил, а попросту, когда мы туда приехали осмотреть его. Я даже не помню его фамилии, как и фамилий других сотрудников.
Яблоков: Это ведь было давно - нет необходимости, не надо.
Токарев: Теперь насчёт третьего уточнения. Во время предварительного допроса я сказал, что все приговоры - так как позже я вспомнил, кого надлежалорасстреливать - пересылались через меня.... Но это было не так. Отправляли ихследующим способом. Упомянутые мной Блохин, Синегубов и Кривенко жили в салон-вагоне, который стоял на станции, в тупике. Они там спали, там ели, поэтому и можно было пересылать только лишь через Управление, адресуя примерно так: Калинин, Управление НКВД - для Блохина. Который из них был старшим, трудно сказать. Если адресовалось Блохину, то, видимо, его нужно полагать за старшего этой группы. Но зато по званию, как говорится, старшим был Синегубов, он носил два ромба - старший майор государственной безопасности. Этих подробностей, однако, ближе не знаю.
Яблоков: Дмитрий Степанович, вы говорили, что в Москве разговаривали - о чём? Какой инструктаж вы получили?
Токарев: Инструктаж был такой, отчасти я уже говорил: „Мы собрали вас ради того, чтобы сказать вам, что поступило решение высшей инстанции расстрелять некоторых военнопленных, взятых в плен в Польше".
Когда я узнал о масштабе операции, прямо говоря, хотя не из боязливых - ведь из пограничников. Я обратился поэтому к Кобулову: „Богдан Захарович, я обращаюсь с просьбой: разрешите мне остаться по окончании совещания. Я хочу с вами поговорить tete-а-tete"...
Кобулов ответил: „Хорошо, останься". Я остался. Мы начали разговор: „В таких операциях я никогда в жизни не участвовал. Когда узнал о масштабе этой операции, тем более забоялся, что не сумею сделать". „А мы на вас не рассчитывали" - бросил начальник со злостью. По сути дела заявил мне о моей служебной компетенции. „Мы на вас не рассчитывали. Мы пригласили вас потому, что эти операции будут происходить на территории вашей области, поэтому без содействия ваших сотрудников не удастся обойтись.
Поэтому мы пригласили вас и вашего первого заместителя, чтобы вы знали, что у вас там происходит..". Я ушёл из кабинета Кобулова с облегчением на душе.
Яблоков: Что сказал Кобулов, скольких людей намеревались расстрелять?
Токарев: Сказал, что приблизительно 14 тыс. человек всего, на всех пунктах.
Яблоков: Где, в каких лагерях - говорил?
Токарев: Говорил, но сейчас не в состоянии припомнить... Знаю, что в смоленской области и, по-моему, в харьковской ... Оттуда также были вызваны начальники управлений также с той целью, чтобы их уведомить, что будет происходить на территории их областей.
Яблоков: Пожалуйста, повторите ещё раз - когда это было?
Токарев: По-моему (на мгновение задумался) это было в марте 40 г. Почему я это всё запомнил? Потому что тогда мне присвоили звание майора государственной безопасности. К тому времени я был полковником и носил на вороте мундира зелёные петлицы войск пограничной охраны. Я всё время надеялся на возвращение в эти войска. Я полагаю, что был более компетентен именно там. К сожалению, мне не удалось этого осуществить. Итак, в марте 40 г. Дня не помню.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а постановление Политбюро - когда имело место?
Токарев: Вы знаете, что о вынесении решения на заседании Политбюро я узнал во время первого допроса от Николая Петровича ... [поворачиваясь к Анатолию Яблокову.] - так ведь зовут?
Яблоков: Да, да, так.
Токарев: В присутствии Николая Петровича я говорил товарищу, который меня допрашивал, и даже спросил: „Было решение Политбюро?" Он рассказал мне: „Да, было" - впервые узнал от него. Перед этим же я знал о высшей инстанции.
Яблоков: Какой высшей инстанции?
Токарев: Я догадывался ... Выше Политбюро у нас не имеется никаких инстанций... Только седьмое небо. Тогда я только догадывался, а окончательно узнал от вашего представителя. Вот и всё.
Яблоков: Ясно. Ясно, ваши добавления окончены, не так ли?
Токарев: Сейчас, минуточку. Да, теперь, когда я рассказал о правилах пересылки приговоров, а затем об этом,как объяснил... Это были по-просту письма. Письма, да, со специальной отметкой - „ польские военнопленные " - целый том. Есть? Вот именно - найдете, да, посмотрите. Адресовалось же так: Калинин, Управление НКВД для Блохина. Что ж, посмотрим позже. Вы найдете, что это всё - для Блохина. Да, примерно так, найдёте. Так ведь - насколько помню. Пересылалось с пятью печатями, как я помню... Это значит, я хотел уточнить.
Яблоков: Да, сейчас, Дмитрий Степанович. Я предъявляю вам с целью ознакомления приказ номер 0308 народного комиссара внутренних дел Берии от 19 сентября 1939 г. [6], том МII. страницы 29-34... Прочесть?
Токарев: Прочесть. Да.
Яблоков: Организовать: осташковский, козельский, старобельский и другие лагеря на территории соответствующих областей с целью размещения там польских военнопленных.
Организацию этих лагерей должны обеспечить лично начальники управлений НКВД: Токарев, Куприянов, Череватенко.
Токарев: Тогда именно туда ездил, тогда туда ездил.
Яблоков: А какое участие вы принимали в развитии бывшей детской колонии НКВД на острове Столбный осташковского лагеря для военнопленных?
Токарев: Никакого, решительно никакого. Приехал туда... этот островок - я вспомнил, что этот островок назывался Нилова Пустынь на озере Селигер. Был он островком, а потом поляки сами соорудили плотины, соединяя остров с сушей, так что перестал уже быть островом. Никакого участия.
Яблоков: Показываю вам следующий документ: том VIII, страница 14-17. Записка по проводу Берии: Калинин, Токарев, номер 4441/б от 3 октября [19]39 г. с резолюцией Сопруненко от 27 декабря [19]39 г. [8] Из этого документа следует, что Токарев имел задание лично проверить документы и допросить каждого военнопленного прибывшего в лагерь в Осташкове.
Токарев: Этого не было. Когда привозили туда оеннопленных, вне Управления, я не знал даже, сколько их было - не знал. Но знал - что? Как только среди военнопленных обнаружаться солдаты, отправлять их в другие лагеря, где-то на севере или в вологодской губернии.
Яблоков: Ознакомьтесь: том VIII, страница 18.
Токарев: Видать ситуация там изменилась. Был лишь только один-единственный раз.
Яблоков: Документ этот - директива Меркулова для Токарева номер 641 от февраля 40 г. Свидетельствуется в нём следующее - но не только для вас, но также для НКВД Украинской ССР, Серова, Череватенко, Панфилова из смоленской области и для вас: „Решением Народного комиссара внутренних дел тов. Берии предлагаю всех содержащихся в старобельском, козельском, осташковском лагерях НКВД бывших тюремных служащих, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, коммерсантов и крупных собственников перевести в тюрьмы, передавая их в компетенцию органов НКВД. Все относящиеся к ним имеющиеся материалы передать следственным отделам УНКВД для ведения следствия"...
Токарев: Этого не было сделано.
Яблоков: „...Указания касающиеся дальнейших действий по этим делам будут отданы дополнительно. Докладывайте о численности переданных арестованных". Вам передавали?
Токарев: Не передавали.
Яблоков: Вашему следственному отделу.
Токарев: Нет, не передавали.
Яблоков: Не передавали. Да?
Токарев: И теперь прошу учесть такой вопрос. В калининской области, несмотря на то, что она была очень большой: 74 района, 27 городов и рабочих поселков, 3 округа - было всего лишь 14 тюрем, где содержалось в набитых доверху помещениях 6 тыс. человек, посаженных во время репрессий в 37- 38 годах. С этими тысячами мы работали до самого начала войны. Не было уже мест даже для одного человека, сверх тех, которые там находились. Это по-видимому было написано, но позже удостоверились, что осуществление этого невозможно.

Яблоков: И ничего не делали?
Токарев: Не делали.
Яблоков: Вам, в Управление НКВД следственные дела не передавали?
Токарев: Ни единого дела.
Яблоков: Показываю вам распоряжение Берии номер 5866, адресованное начальнику Управления НКВД по калининской области и Сопруненко от 31 декабря [19]39 г., где вам рекомендовано выехать в Осташков с целью ознакомления с состоянием следственной работы и подготовки дел военнопленных к рассмотрению на Особом Совещании НКВД СССР...
Токарев: Ни разу не выезжал.
Яблоков: ...а также выполнения мер направленных на завершение следствия в январе 1940 г.
Токарев: ... не выезжал и ничего не выполнял.
Яблоков: Сообщается, что вдобавок были направлены следователи: Быков - следователь, лейтенант государственной безопасности; Марисов - следователь, лейтенант государственной безопасности, Клещов.
Токарев: Не знаю.
Яблоков: Сенкин. Маклаков, Галяфеев, Киселев, Волченков, Федонин, Шишкин. Они были вдобавок прикомандированы для акции.
Токарев: Ни одного из перечисленных лиц не знаю.
Яблоков: Дальше в тексте распоряжения устанавливается: дополнтельно прикомандированные обязаны явиться в распоряжение начальника следственной группы осташковского лагеря, лейтенанта государственной безопасности товарища Белолипецкего.
Токарев: Понятия не имею о нём... никакого понятия. Ещё раз утверждаю со всей ответственностью, что лагерь не подчинялся нашему Управлению и наше Управление не имело к лагерю никакого отношения. Совсем.
Яблоков: Почему спрашиваем Дмитрий Степанович? Потому что мы искали и нашли такие документы.
Токарев: Да, я понял. Верно, верно...
Яблоков: Вы видите, в документе говорится прямо, какую меру предпринять с целью ускорения следствия.
Токарев: Такого не было. Нет. Никаких следственных дел Управление не вело и ни одного не высылал.
Яблоков: Равным образом от вас никуда следственные дела...?
Токарев: ...никуда не отправлялись. Вы можете убедиться ещё в архивных материалах, скорее всего, начальника Управления лагерями для военнопленных Сопруненко. Вот так - вы не найдёте там никаких дел, которые были бы направленны по поводу этих военнопленных из Управления НКВД. Не вели ни одного дела!
Яблоков: Предъявляю вам доклад Сопруненко для Берии по поводу работы осуществлённой в осташковском лагере для военнопленных в соответствии с приказом номер 5866/б от 31 декабря 1939 г., том VIII, лист 18-22.
О чём там говорится? Говорится о состоянии работы следственной бригады, под руководством лейтенанта государственной безопасности товарища Белолипецкого, и имеющей целью подготовку на Особое Совещание при НКВД СССР дел военнопленных – полицейских бывшего польского государства. Устанавливается, что с целью завершения следствия в назначенный срок, то есть к 1 февраля 1940 г., численность следователей была увеличена до 30. Увеличение осуществить за счёт прикомандирования сотрудников особых отделов из других лагерей и Управления НКВД по Калининской области.
Токарев: Не помню, чтобы хоть один человек был прикомандирован. Не помню.
Яблоков: По состоянию на 6 ноября текущего года закончить и подготовить к рассмотрению на Особом Совещании при НКВД СССР 6 005 уголовных дел против военнопленных-полицейских. Это доклад Сопруненко Берии. Знаком ли вам этот доклад, и кто из ваших следователей принимал участие в подготовке дел?
Токарев: Совершенно не помню, были ли такие, но полагаю, что ни одного следователя там не было, иначе помнил бы. Помнил бы. Лагерь жил совсем самостоятельной жизнью, совершенно независимо от Управления.
Яблоков: Предъявляю вам копию обвинительного заключения по делу номер 649 от 6 января 40 г. против Олейникова за совершение преступления по статье 58 параграфа 13 Уголовного Кодекса РСФСР. Пожалуйста, расскажите, что вы знаете об этих обвинительных заключениях и подготовке уголовных дел, в каком порядке и по какой статье готовились обвинительные заключения против других военнопленных.
Токарев: Итак, повторяю, что никаких следственных дел касающихся военнопленных мы не вели, потому не могу здесь ничего добавить. Никаких дел. Ни единого дела мы не вели.
Яблоков: Не видели и обвинительного заключения?
Токарев: Не видел.
Яблоков: И как его подготовляли - тоже не знали?
Токарев: Коль не было дел, то о каких заключениях может быть речь?
Яблоков: И вам ничего не известно, куда затем направляли обвинительные заключения и уголовные дела, а также где они теперь?
Токарев: Полагаю, что в Москве. Так я полагаю, потому что - повторяю - Управление НКВД по Калининской области никаких дел связанных с военнопленными не вело.
Яблоков: Предъявляю вам с целью ознакомления следующий документ: новые штаты Управления НКВД по калининской области, а также поимённый список сотрудников особого отдела осташковского лагеря за 40 г. Том IX. Поясните. Сейчас, минуточку, я переверну. Вот новые штаты Управления НКВД по калининской области. Здесь начальник Управления Токарев, заместитель начальника Управления Павлов, заместитель начальника Управления по кадровым вопросам Борисов...
Токарев: Правильно...
Яблоков: ... помощник начальника Управления по делам отделов вне УГБ УНКВД государственной безопасности Качин...
Токарев: Правильно...
Яблоков: ... секретарь отдела Васильев. Секретариат: Нестеров, Белов, Кагнер. Сучкова, Ефимова, Лебедева, Козлова.
Токарев: Да...
Яблоков: Следственный отдел: Митрофанов, Фиголь, Горшков, Коренев, Жариков, Иванов, Савин, Образцов, Калмыков. Секретарь Цыбанов а также стенографистка Лапина.
Комендатура: комендант старший лейтенант государственной безопасности Рубанов, Белогорлов, Тикунов, Ерухов, Разумов. Жигунов, Поляков, Щербаков, Понкратьев, Кружков. Техники, бухгалтеры: Сорокин, Кузнецов, Журавлёв, Иванов. Водители: Александров, Зонова, Осипов, Сухарев, Писарев. Фонски, Глазков, Богданов, Журавлёв, Кувыркин, Дозаренов, Соколов, Скородумов, Соболев, Арсенев, Лысенков, Зерихов, Садовников, Красновидов.
Список личного состава осташковского лагеря НКВД СССР по состоянию на 27 мая 40 г.; комендант лагеря - Борисовец, комиссар - Юрасов, помощник коменданта лагеря - Половянюк. Дежурный комендант: Мельников, Борисов, Адас. Особый отдел: начальник отдела - старший лейтенант государственной безопасности Корытов Григорий Васильевич.
Токарев: Не знаю, понятия не имею.
Яблоков: Баравков Иван Михайлович, Рябушкин Сергей Адрианович. Политические контролёры: Приставакун Михаил Филиппович, Комаров Алексей. Переводчик Гудович, канцеляристка-машинистка Колупатина.
Токарев: Кроме Борисовца никого из этих людей не знаю.
Яблоков: И не видели?
Токарев: Не помню ни одного.
Яблоков: Пожалуйста, объясните, кто и когда из указанных бывших ваших сотрудников участвовал в работе с польскими военнопленными. Только что зачитывал...
Токарев: Кто расстреливал?
Яблоков: Нет, не только расстреливал, но и те, кто подготовлял уголовные дела и готовил их на Особое Совещание при НКВД СССР. Кто и какими автомобилями вывозил расстрелянных, каким маршрутом и каким образом хоронили трупы?
Токарев: Так... нужно сказать, что (минутное молчание) в расстрелах участвовали главным образом водители и некоторые тюремные караульные. К примеру, я хорошо знаю, что мой водитель Сухарев принимал активное участие, потом сам же застрелился. Богданов, тоже наш водитель, также принимал участие, но этот только возил уже расстрелянных. А Сухарев участвовал в расстрелах и ещё хвастался мне, как сегодня ловко потрудился. Так это ... тюремных надсмотрщиков, дело ясное, сейчас я уже не помню и по фамилиям не смогу назвать. Очевидно, те, которых вы перечисляли, принимали участие в исполнении приговоров.
Яблоков: Дмитрий Степанович, расстрел более 6 тыс. человек означает также большое число тех, которые участвовали в расстрелах. Это ведь большая масса народа...
Токарев: Всего около 30 человек участвовало в расстрелах...
Яблоков: Около 30?
Токарев: Около 30.
Яблоков: Так можно полагать, что эта комендантская группа, которую он образовал...
Токарев: Да, комендантская группа с комендантом впереди. Сам Блохин принимал участие... При этом на меня произвело необычайное впечатление, когда они впервые вошли ко мне в кабинет: Блохин, Синегубов и Кривенко. Ну поидём, начнём, идём! Отказаться было трудно. Пойдём! Обращаясь так попутно желал убедиться сам...
В камеру, где совершались расстрелы, я не входил. Там технология была выработана Блохиным, да, и комендантом нашего Управления Рубановым. Они обили войлком двери выходящие в коридор, чтобы не было слышно выстрелов в камерах. Затем выводили приговорённых - так мы будем говорить - по коридору, сворачивали налево, где был красный уголок. В красном уголке проверяли по списку: сходятся ли данные, данные личные, не имеется ли какой-нибудь ошибки, да..., а затем, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, немедленно надевали ему наручники и вели в камеру, где совершались расстрелы. Стены камеры также были обиты звукопоглощающей материей. Вот и всё.
Яблоков: А каким образом происходил расстрел? Вы не видели?
Токарев: Не видел, сказать по чести, то было страшно неприятно.
Яблоков: Видите, Дмитрий Степанович, мы имеем специальное немецкое сообщение. Там эксперты пришли к выводу, что расстреливали так: двое держали за руки, наклоняя человека вперёд, третий же стрелял из пистолета в затылок. А в этом случае, как расстреливали?
(Здесь следует перерыв, слышен какой-то неразборчивый разговор).
Токарев: Но вы знаете, что газетная информация зачастую грешит неточностью. Знаете об этом?
Яблоков: Да.
Токарев: Я не думаю, чтобы три человека - двое держали за руки, а третий стрелял в затылок. Вводили в камеру и стреляли в затылок. Вот и всё.
Яблоков: Ну что ж, Дмитрий Степанович, можно полагать, что в расстрелах участвовало приблизительно 30 лиц. Впрочем, и разумеется это число приблизительное. Это значит и комендантская группа, о которой я говорил, и комендант внутренней тюрьмы Цуканов.
Токарев: Комендант внутренней тюрьмы - хорошо его помню. Не принимал он участия в расстрелах потому, что должен был знать, что в это впремя у него в тюрьме происходит. А из тюрьмы вывезли на это время арестованных, перебросили их в другую тюрьму, тут же оставались только те, которые должны были быть расстреляны.
Яблоков: Мы вернёмся ещё к этим делам более подробно, чтобы понять...
Токарев: Как раз тут я желал бы, чтобы осталось по-моему. Зрелище это, по-видимому, было ужасающее, коль Рубанов сошел с ума, Павлов - мой первый заместитель - застрелился, сам Блохин - застрелился. Вот, что это всё значит.
Яблоков: А Павлов, разве он участвовал?
Токарев: Нет, нет ... нет. Расстрелы исполняли водители и начальство.
Яблоков: Дмитрий Степанович, предъявляю вам письмо коменданта осташковского лагеря Борисовца, исходящий номер 177 от марта 40 г., том VIII, лист 39.
Токарев: Вот Качин, мой помощник, принимал участие. Получили приказ откомандировать необходимое число людей для оказания помощи сотрудникам. Заместитель по кадровым делам отбирал людей и вот...
Яблоков: Я прочту документ. В нём утверждается: „В соответствии с приказом Народного комиссара внутренних дел тов. Берии о разгрузке лагеря, начальник Управления НКВД по делам военнопленных - майор тов.
Сопруненко проинформировал Вас письмом номер 25/1869 от 23/II 40 г. о необходимости назначения для лагеря тюрем для заключеных с целью направления указанных военнопленных. Для ориентировки информирую".... И здесь информирует о контингенте, который пребывал: полицейские, тюремные надсмотрщики, провокаторы, осадники. „Прошу сообщить, какой контингент будет направлен в какие тюрьмы. Одновременно прошу сообщить начальный пересыльный пункт ОИТК УНКВД". Запрос этот прислал вам Борисовец. Борисовец направил его в марте 40 года.
Токарев: Ничего не могу сказать. Этого документа не помню и уверен, что мы никого никуда из лагеря не отправляли. Занимался этим сам Сопруненко... сам Сопруненко. В Москве решали такие проблемы. В моих тюрьмах, повторяю ещё раз, мест для этих людей не было. Вот так. И не могло быть даже речи, чтобы в какую-нибудь тюрьму перевести хотя бы незначительное число польских военнопленных. Не могло быть речи, так были заполнены.
Яблоков; Дмитрий Степанович, какое оружие имели вы и другие офицеры НКВД?
Токарев: Оружие штатное - ТТ. Я, правда, имел маленький карманный немецкий пистолет Вальтер. Но когда приехали Блохин, Синегубов и Кривенко, то привезли целый чемодан пистолетов. Оказазалось, что эти пистолеты быстро изнашиваются. Поэтому привезли их целый чемодан.
Яблоков: А какие пистолеты?
Токарев: Пистолеты Вальтер, по-моему, Вальтер.
Яблоков: А других не было?
Токарев: Не помню. Может позже были другие.
Яблоков: А какие патроны были к тем пистолетам?
Токарев: Ну Вальтер - известные пистолеты. Вальтер 2, а какой калибр - я не знаю,... когда-то знал.
Яблоков: Наши патроны к нему не подходят?
Токарев: Наши патроны нет. Только немецкие.
Яблоков: А патроны фирмы „Геко"?
Токарев: Какие?
Яблоков: „Геко", „Геко".
Токарев: Даа, не знаю, не могу сказать. Но, по крайней мере, я знаю наверняка не больше, чем знают другие.
Яблоков: А другие офицеры НКВД? Например, в вашем Управлении, в центральном аппарате, какие были пистолеты?
Токарев: Ну что ж, полагались ТТ - такой наш тульский, тульский „Токарева".
Яблоков: А как правило какие были?
Токарев: Простите?
Яблоков: Как правило какие были?
Токарев: Трудно, трудно сказать... Что ж, не было запрещено иметь другое оружие.
Яблоков: А где его можно было приобрести, это другое оружие?
Токарев: Знаете где? Вот я, например, раздобыл у партизан. Во время войны достал Вальтер. Но раньше, наверное, был другой пистолет. Пожалуй, были ещё Наганы. Пожалуй так, однако я не могу утверждать, прошло ведь свыше полувека...
Яблоков: Понятно, так.
Токарев: Партизаны подарили мне раз Вальтер, другой раз Парабелум, в третьем случае (здесь идут непонятные слова) убили немецкого генерала и подарили, преподнесли мне.
Я имею серию книг о партизанском движении в калининской области посвященных оперативным вопросам. Поэтому мне так торжественно вручали сувениры в таком вот виде...
Яблоков: Дмитрий Степанович...
Токарев: ... а в настоящее время они экспонируются в Калинине, в Твери, как мне писали, в музее партизанской славы.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а кто ... из сотрудников НКВД имел оружие иностранного производства?
Токарев: Не в состоянии, не могу сказать...
Яблоков: Если я правильно понял, польских военнопленных расстреливали из Вальтеров. Да?
Токарев: Из Вальтеров. Это я хорошо знаю, так как привезли их целый чемодан.
Яблоков: А как эти из комендантской команды, ваш водитель, стреляли из этих привезённых?
Токарев: Да, из привезённых. Этим руководил сам Блохин. Давал пистолеты, а когда заканчивалась „работа" - в кавычках работа - пистолеты отбирались. Забирал сам Блохин.
Яблоков: Дмитрий Степанович, почему, к примеру, водители, которые не имели такой обязанности, занимались расстрелами?
Токарев: Как вам ответить. Я полагал, что одного товарища спасаю от смерти. Вышло так, что когда мы получали инструктаж у Кобулова, я задал вопрос: поставить ли в известность об этом первого секретаря областного комитета партии или нет? Ни в коем случае! Не должно быть ни одного живого свидетеля. И вот один из водителей, я не помню его фамилии - отказался. Я боялся, чтобы не отдали приказ расстрелять его как свидетеля. Я вызвал, значит, его к себе и говорю: „Миша, ты коммунист..." (последующая фраза непонятна) ... взял грех на свою душу, но ради того, чтобы уберечь его как человека.
Яблоков: Вы не помните его фамилии?
Токарев: Нет, нет, не могу вспомнить. Не могу, не могу сказать.
Теперь прошу отметить то, что я скажу. Когда я объяснил Кобулову, что никогда не участвовал в подобных операциях, а также что боюсь, что мне это дело не по зубам, Кобулов отпарировал: „А мы на вас не рассчитывали".
Однако потом в какой-то день я столкнулся в коридоре с Блохиным. Это было вскоре по завершении „работы" - я тоже стал это называть работой. Я встретил его, значит, в коридоре НКВД. Он спросил меня: „Что против вас имеет Кобулов? Я записал вас в список добровольцев – вы ведь начальник Управления - а он вас собственноручно вычеркнул".
В Финансовом Отделе, а также в архивах Финансового Отдела найдёте наверно список награждённых премией в размере месячной заработной платы за участие в этой операции. Моей фамилии, наверное, там не будет. Я был счастлив от того, что не получил серебрянников...
Яблоков: Дмитрий Степанович, скажите, часто ли отмечают сотрудников месячной зароботной платой?
Токарев: Трудно сейчас сказать, пожалуй редко.
Яблоков: Предъявляю вам записку по проводу номер 4445/б от октября 1939 г., том VIII, лист 119-120. В этом документе Берия приказывает Токареву и Борисовцу развернуть работу имеющую целью вербовку агентов из военнопленных осташковского лагеря, а также окружающегонаселения. Распорядился, чтобы военнопленные все драгоценности и деньги передали на хранение администрации лагеря под расписку. Пожалуйста, объясните, как поступили с драгоценностями и деньгами польских военнопленных. На какую приблизительно сумму их собрали?
Токарев: Не помню, совсем не помню. Драгоценности отбирали в лагере и там ими распоряжались. Куда он их отправлял - не знаю. Во всяком случае через Финансовый Отдел Управления НКВД эти драгоценности не проходили. Я знаю один случай, о котором мне доложили. Когда привели пленного в красный уголок с целью сверки его личных данных по списку...
Яблоков: Перед расстрелом. Да?
Токарев: Да, перед расстрелом... Он сказал, что в его поясе зашиты золотые монеты. Не помню сколько, но было их много, наверно 25-30 штук. Все 10-рублевые червонцы царской чеканки. Этот случай я помню, мне даже показали. Передали их потом в Финансовый Отдел Управления Внутренних Дел для отсылки в Москву,
Яблоков: А показания этого военнопленного, показания?
Токарев: Что, что?
Яблоков: Показания.
Токарев: Никаких показаний. Ни этот ни другие военнопленные нашими сотрудниками не были допрошены.
Яблоков: Понятно.
Токарев: И перед расстрелом ни одного слова не записывали.
Яблоков: Дмитрий Степанович, значит, вы не знаете, сколько было драгоценностей?
Токарев: Нет.
Яблоков: И какие?
Токарев: Понятия не имею.
Яблоков: И на какую сумму? А того военнопленного вы не помните?
Токарев: Да откуда, понятия не имею, не помню, не помню.
Яблоков: Ясно.
Токарев: Ведь сам сказал. Он видно чувствовал опасность и, говоря, что имеет золотые монеты, может быть - как утопающий за соломинку хватался. Может быть, полагал, что откупится этими деньгами. Я не знаю, чем руководствовался.
Яблоков: Дмитрий Степанович, предъявляю вам протокол, это том LX, от 11 февраля 40 г. В нём говорится: Мы нижеподписавшийся - с одной стороны из осташковского лагеря НКВД Мащев, ответственный дежурный Мельников, а с другой стороны из Особого отдела Управления НКВД по калининской области - составили этот протокол о том, что первый сдал, а второй принял военнопленного Островского В. без дальнейшей пересылки.
Управление НКВД по калининской области, на основании распоряжения начальника Особого отдела Управления НКВД от дня (здесь дата) номер 1415 П с папкой регистрации и поимённым списком. Подписи: Мащев, Мельников, Денюжкин.
Токарев: Особые отделы не подчинялись территориальному органу [НКВД], совсем не подчинялись...
Яблоков: Даже те, которые входили в состав Управления НКВД?
Токарев: Даже те, которые входили в состав Управления НКВД. Вот Особый отдел, когда был калининский округ, военный округ. Особый отдел калининского округа находился в нашем здании, но ни под каким видом нам не подчинялся. На нижнем этаже Отдел занимал, пожалуй, шесть - семь комнат. Вот и всё. Наше Управление не имело к этому никакого отношения. Начальником Особого отдела был тогда Зателепин. Может будет нужен Зателепин?
Яблоков: Да, да. Это не к вам его ...
Токарев: Нет, нет, не к нам, но поскольку Особый отдел располагался в здании Управления НКВД, поэтому так осталось записано.
Яблоков: А может быть вы могли объяснить, почему военнопленных вели поодиночке?
Токарев: Понятия не имею. Первый раз об этом я слышу, первый раз. Теперь вы говорите о вербовочной работе, которую намеревались развернуть Токарев, Борисовец, и так далее...
Пожалуйста, послушайте, разве среди приговорённых к смерти ищут агентов? Какой смысл вербовать человека, которого завтра расстреляют? Что-то не верится.
Яблоков: Предъявляю вам сопроводительное письмо к протоколам допросов, том DC: 1) Начальнику Главного Военного Управления по Делам Военнопленных Сопруненко следующий текст: от дня 15 мая 40 г. номер 65742. В дополнение к нашему номеру такому-то и такому-то от 25 апреля 40г. мы направляем упомянутые протоколы допроса Шевковского на трёх листах.
Подпись: за начальника Следственного отдела Управления НКВД по калининской области капитан государственной безопасности Шифрин и вторая подпись - следователь Управления НКВД по калининской области младший лейтенант государственной безопасности Савин.
Токарев: Да, и Шифрина, и Савина помню, сейчас припоминаю, но того случая совсем не помню. Видно было какое-то частное задание, видно какая-то частная задача.
Яблоков: Очевидно, однако, принимали они какое-то участие.
Токарев: Это редчайший случай, может быть даже единственный.
Яблоков: Вот здесь ещё один документ, то есть от мая 40 г., номер 45708. О чём в нём говорится? При настоящем направлено следственное дело номер 21554. касающиеся бывшего польского гражданина Чурыка Юзефа, сына Казимежа, обвиняемого в преступлении по статье 54, параграфа 13 Уголовного Кодекса Украинской ССР в ваше распоряжение. Подписи: Шифрин и Савин.
Токарев: Да, Савин... Понятия не имею. Особые задачи могли иметь место.
Яблоков: Вот ещё такие же дела. Мы прилагаем при этом три следственных дела, касающихся бывших польских граждан, обвиняемых в преступления по статье 54, параграфа 13 Уголовного Кодекса Украинской ССР: Шатковского, Хеиндриха и Адамчука. Подписи: Шифрин и Савин. Снова поляки. Может быть, всё-таки принимали они участие...
Токарев: Нет, в той операции никакого участия не было, я свидетельствую со всей ответственностью. (Начало фразы неразборчиво) ... не знаю ... могу сказать только правду.
Яблоков: Предъявляю вам письмо Сопруненко к Токареву, где сообщается - это том LX - следующее: 19 мая 40 г. сообщается: На основании распоряжения заместителя народного комиссара внутренних дел СССР, комиссара государственной безопасности 3 ранга Меркулова возвращаем вам следственное дело номер 21 554 против арестованного Чурыкова Юзефа, сына Казимежа с целью направления его на рассмотрение на Особом Совещании при народном комиссаре внутренних дел.
Это письмо Сопруненко - приложение к делам - с отметкой: для Токарева – в собственные руки.
Токарев: Не помню. Теперь повторяем мое задание...
Яблоков: А с какой целью такое дело могло быть направлено? Это на польского военнопленного Сопруненко к вам направил?
Токарев: На Особое Совещание. Я удивлён - какой смысл имело направление в Калинин - я удивлён, просто удивлён.
Яблоков: Вы не помните таких случаев?
Токарев: Помню такой случай и хочу вам рассказать, как легко распоряжалисьчеловеческой жизнью. Как то раз звонит мне по телефону ... личный секретарь ... Кобулова - Якимов - был такой. „Товарищ Токарев, у тебя человек осуженный на расстрел. Он брат Михаила ... - был у нас такое кинорежиссёр... польский, как его зовут? Он быт раз у меня в кабинете вместе с Жаковым, с актёром Жаковым. Следовало его вычеркнуть и не направлять на расстрел. Он уже в Калинине - ночью должен был быть расстрелян".
Немедленно соединился с кем-то там, не знаю уже с кем, не помню: „Вычеркните его и покажите мне, что вы вычеркнули, доставьте его" - я сказал. Позже его направили в другой лагерь, куда-то, но куда, не могу теперь сказать.
Яблоков: Как зовут этого режиссёра?
Токарев: Он автор фильмов Тринадцать, Сорок первый. Такой известный, польский гражданин, который, правда, потом автоматически стал советским гражданином.
Яблоков: Он живёт сейчас в Союзе?
Токарев: Он умер - я читал некролог 10 лет тому назад. Я знаю, что имя было Михаил и повторяю, один раз он был вместе с Жаковым у меня в кабинете.
Яблоков: Можно полагать, что к кому-либо могли направить такое дело, так чтобы вы потом направили его на Особое Совещание.
Токарев: Могло так быть, но трудно мне теперь оценить. Миновало ведь больше полувека. Это отрезок времени. Вся жизнь человеческая, а память уже слабая, не то что раньше.
Яблоков: Дмитрий Степанович, разъясните, кто руководил следственными делами против польских военнопленных, первоначально рассматривал следственные дела к решению Особого Совещания? Кто мог этим руководить?
Токарев: Управление в этом, повторяю ещё раз, никакого участия не принимало. Сами сотрудники лагеря направляли в Москву, а какая технология подхода там была - не знаю.
Яблоков: Возможно так. Там и свой особый отдел, и следственная группа. Хотя, вы знаете, я сомневаюсь (фрагмент сказанного текста совершенно заглушен)..
Токарев: Достаточно было установить, что человек был полицейским или тюремным надзирателем, чтобы его расстрелять. Таков был порядок.
Яблоков: Итак следственных дел вы не видели?
Токарев; Нет, ни одного не видел, ни одного.
Яблоков: А обвинительного заключения тоже не видели?
Токарев: Какого?
Яблоков: Я показывал вам сейчас недавно обвинительное заключение, касающееся Олейника.
Токарев: А чего, там мои подписи?
Яблоков: Нет... нет, так просто говорю.
Токарев: На поляков - не помню, ни одного дела не было...
Яблоков: Дмитрий Степанович, знаете такой порядок исполнения приговоров, что обычно зачитывают решение. Тогда было решение постановлением Особого Совещания. Им зачитывать постановление Особого Совещания?
Токарев: Никому не зачитывали ничего, ничего не говорили - наручники и давай далее ...
Яблоков: Понятно...
Токарев: Обычно при расстрелах присутствует прокурор. Вы знаете об этом так же, как я.
Яблоков: Да...
Токарев: А здесь никаких прокуроров, никаких посторонних лиц - никого. Этому - как говорил Кобулов на том злосчастном совещании - никаких посторонних свидетелей..., никаких живых свидетелей быть не должно. Прокуроры тоже не нужны.
Яблоков: Понятно. На предыдущем допросе вы показали, что процессом расстрела польских военнопленных занимались Сопруненко и его Управление. Пожалуйста, объясните, что об этом знаете и почему так считаете?
Токарев: Я давал показания, что Сопруненко участвовал?
Яблоков: Нет, но вы сказали, что Сопруненко больше об этом знает, поэтому спросите о расстрелах его.
Токарев: Несомненно больше, потому что он всё готовил. Он стоял во главе Управления по делам военнопленных в то время. Я увидел его тогда впервые у Кобулова.
Яблоков: Он тоже там был?
Токарев: Да, был и докладывал, давал пояснения. Это было тогда, когда Кобулов давал нам инструктаж.
Яблоков: А кто помимо Сопруненко мог быть главным?
Токарев: Кобулова я знаю хорошо потому, что был у него несколько раз, потом он приезжал ко мне - будучи уже заместителем Берии - и ещё один. Второй заместитель Берии, был такой - Сергей Никифорович Круглов - заместитель по кадровым делам. Приезжали ко мне. Мои сотрудники написали Берии жалобу на меня, что налево и направо освобождаю людей, ярых врагов, очевидных врагов, которые сами сознавались в своей вражеской деятельности. Токарев их отпускает на волю - подчёркивали -Токарев не чекист и решает дела неправильно. Именно тогда приехали Круглов и Кобулов. Возглавили собрание людей по списку - значит, собрали всех тех, которые подписали жалобу. Мы собрались. Тогда он сказал, что приехала комиссия, но не подтвердила никаких следов уголовной деятельностей Токарева. Так что он остается начальником Управления. „Вам же товарищ Токарев - это уже сказал Круглов - предоставляется право решения вопроса, как поступить с теми товарищами, которые написали жалобу". Никого я не наказал и не выгнал, всех оставил, одного даже произвёл в свои помощники по хозяйственным делам. Было ясно, что я поступаю по праву.
Яблоков: А... помимо Кобулова, Круглова, Сопруненко, кто ещё присутствовал на том совещании?
Токарев: Из руководства, по-моему, не было больше никого, но я их не знал. Поэтому кого-нибудь из харьковской области я могу спутать с кем-то, к примеру, из смоленской... Этого я не помню. Были разные люди - их тоже впервые там встретил. Вообще человека узнал бы. Я ведь в декабре 38 г. был назначен начальником калининского Управления. Я приехал туда как офицер войск пограничной охраны в звании капитана, вскоре мне присвоили звание полковника. Таким образом, до 40 г. я был пограничником и считал себя пограничником - я носил мундир пограничных войск. А когда приехал из Москвы и объявил жене - так как она всегда вместе со мной переезжала - что форму придётся заменить на малиновые нашивки, то она стала плакать. Жалко было разлучаться с пограничной охраной.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а какое отношение имел Сопруненко к расстрелам польских военнопленных?
Токарев: Все материалы шли через Сопруненко как к нам, так и от нас. Всё шло по адресу Сопруненко - вот какое.
Яблоков: Ясно, однако, потом совещание всем ставило задачи, я так понял, что и вам тоже. А какую задачу поставили Сопруненко?
Токарев: Готовиться, готовиться. Так было сказано, что согласно нашим данным, как докладывал Сопруненко, должно было быть расстрелянно столько-то людей, 14 с чем-то тысяч. Вот сказал, потом сбросил, потом прислал опять, предельное число выпадало на Калинин.
Яблоков: Это Сопруненко рапортовал?
Токарев: Да. Сопруненко. Потом Кобулов пояснял, что решение „высшей инстанции" - эти слова можно взять в кавычки, я помню их до сих пор. Я догадывался, какую „высшую инстанцию" имели ввиду, но не знал до того времени, когда мне сказал ваш (дальше непонятно).
Яблоков: Ясно...
Токарев: Спрашивать же не приходилось, а кроме того, зачем.
Яблоков: Предъявляю вам письмо Меркулова к Токареву от 26 апреля 40 г. Пожалуйста, объясните, о каких предписаниях идёт дело?
Токарев: Начнемте.
Яблоков: Тут такие резолюции: Только лично, начальник НКВД товарищ Токарев, город Калинин. Прошу о внесении следующих исправлений в предписания от 22 апреля 40 г.:
1) предписание номер 05/1, пункт 88 в отношении Пемикарского Антония. сына Адама, родившегося в 1901 г. - вместо дела номер 4829 считать номер 4828;
2) то же самое, пункт касается Вавжинчака Томаша, сын Яна;
3) очередная поправка также касается номера дела Крушек Виктора, сына Лаврентия;
4) поправка касается Пояловского Блажия, сына Александра
5) поправка касается Загоняч Флоряна, сына Францишка. Вы можете объяснить, о каких предписаниях идёт речь?
Токарев: Не помню.
Яблоков: Это могли быть те постановления.
Токарев: Не знаю, ничего не могу сказать, понятия не имею.
Яблоков: По времени, как раз 19 апреля 40 г.
Токарев: Да, понятия не имею.
Яблоков: Здесь резолюция: товарищ Маклярский, прошу сверить с нашим рук письмом в осташковский лагерь и доложить. 19 апреля 40 г. Вы могли бы объяснить, что это?
Токарев: Нет, не могу ничего - какие исправления, что за исправления, какие они должны были быть (конец фразы совершенно непонятен).
Яблоков: Ведь в резолюции „только лично" означает (окончание фразы непонятно).
Предъявляю вам вашу записку на бланке начальника Управления НКВД по калининской области и адресованную Сопруненко. Записка написана собственноручно или по крайней мере (пауза)... или напечатанная ...
Тут говорится следующее: начальник Управления по делам военнопленных, капитан государственной безопасности товарищ Сопруненко. На основе договорённости с вами направляю материал касающийся военнопленных: Шайковского Р.Ф., Адамчука Й.Й., Хеиндриха Э.Б., содержащихся в Великолуцкой тюрьме с целью соответствующей подготовки. Начальник Управления НКВД - подпись: Токарев. 5 апреля 40 г.
Токарев: Ничего не могу сказать. Скорее всего вы знаете, что было? Потом, группами и небольшими группками - по два, по три, по одному даже, если обнаруживалось, что человек попал случайно, что военнопленный, офицер, его должны направлять в другое место. Возможно в другой лагерь. Тут речь о таких... Офицеров не расстреливали.
Яблоков: У вас, да?
Токарев: Да, ни одного офицера не расстреляли. Офицеры полиции или тюремной охраны были расстреляны...
Яблоков: Дмитрий Степанович, ответьте нам, каким образом происходило транспортировка военнопленных поляков из осташковского лагеря в калининское Управление НКВД.
Токарев: Я говорил в начале нашей беседы, что вместе с Блохиным и Синегубовым приехал начальник Главного Управления конвойных войск Кривенко. Он привел туда целый поезд тюремных вагонов. Вот в этих вагонзаках перевозились военнопленные с Осташкова до Калинина. А в автозаках уже перевозились со станции Калинин во внутреннюю тюрьму. Вот и вся технология.
Яблоков: Со станции Калинин во внутреннюю тюрьму, да?
Токарев: Да.
Яблоков: А вот, в Осташкове, где грузили? И как вообще. Вот они вышли из лагеря, например, военнопленные…
Токарев: От лагеря до Осташкова их гнали в строю, безусловно. До Осташкова.
Яблоков: До Осташкова.
Токарев: В Осташкове грузили их в вагоны, в вагонзаки.
Яблоков: В самом Осташкове, или на каком-нибудь разъезде?
Токарев: Ей-богу не знаю, я ни разу не ездил.
Яблоков: Там грузили их в вагоны. Как правило, по сколько вагонов отправляли?
Токарев: Боюсь, боюсь сказать. Ну я вам должен сказать так, что первый раз привезли 300 человек, и это оказалось слишком много, ночь уже была короткая, и надо было как-то укладываться во время сумеречное. Стали потом по 250. Вот и считай, сколько вагонов потребуется для того, чтобы битком набить туда заключенных. Несчастных заключенных.
Яблоков: Два вагона, мне кажется/
Токарев: Нет, да что вы. Пять, шесть, семь, восемь.
Яблоков: Значит, пять вагонов, да?
Токарев: Да.
Яблоков: Понятно. Значит, везли их прямо в Калинин?
Токарев: Прямо в Калинин.
Яблоков: И там автозаки подходили.
Токарев: Там автозаки и во внутреннюю тюрьму.
Яблоков: А автозаки, это откуда были, от вас?
Токарев: Управления нашего.
Яблоков: У вас в Управлении много автозаков было?
Токарев: По-моему один.
Яблоков: Один, да?
Токарев: Да.
Яблоков: И одним успевали все это?
Токарев: За день перевезет много.
Яблоков: Только автозаками возили, другим транспортом нет?
Токарев: Нет, нет!
Яблоков: А водители, не помните, кто?
Токарев: Не помню...
Токарев: Ради Бога - не могу. Если бы сказал, что помню - то ведь не следует верить. Я не могу ... тем более это было не вчера.
Яблоков: Дмитрий Степанович, с какой целью - по просьбе Блохина - вы присутствоваали при допросах польских военнопленных перед их расстрелом?
Токарев: Как, я?
Яблоков: Вот раньше вы дали показания, что по просьбе Блохина вы присутствовали при расстреле польских военнопленных..
Токарев: Вот знаете…
Яблоков: Нет, не при расстреле, при опросах.
Токарев: При опросах. Когда сличались установочные данные. В красном уголке. Я говорил, не по просьбе, а зашли ко мне они втроем - Синегубов, Блохин и Кривенко. Я сидел в кабинете: "Ну пойдем" - "Пойдем".
Яблоков: Это в первый же день было?
Токарев: Это в первый же день. Вот мы и пошли. И я увидел весь этот тут ужас. Пришли там через несколько минут, надел свое спецобмундирование Блохин…
Яблоков: А какое?
Токарев: Кожаная коричневая кепка, кожаный коричневый фартук длинный, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. И на меня это произвело впечатление ужасное. Я увидел палача.
Яблоков: И так вот такое у всех было?
Токарев: Нет, только у него. Другие не имели отношения к расстрелу. Только он. Это у него, видимо, была спецодежда.
Яблоков: Спецодежда такая. Ну понятно.
Токарев: Вот такой пустяк на меня произвел впечатление.
Яблоков: А что вам сказали при опросах присутствовать, или как вам сказали, вот вы говорили, что опрашивали?
Токарев: Никого не опрашивали, нет, только спрашивали, допустим, фамилия- называл фамилию. Имя, отчество - нет, отчеств у них нет. Фамилия и имя, год рождения, кем работал. Все, больше ничего. Четыре вопроса.
Яблоков: И все, да?
Токарев: Все.
Яблоков: После этого надевали наручники…
Токарев: Надевали наручники и дальше. На конечную станцию..
Яблоков: Ну это Блохин попросил вас, или это было… или приказ?
Токарев: Нет, они зашли ко мне прямо, пойдем, говорят, и все.
Яблоков: Но вы были подчинены им в то время?
Токарев: Нет, нет, не был, не подчинен. Не подчинен, но я обязан был им оказать помощь людьми. Что я и сделал. Я выделил туда… Вернее, зам по кадрам Борисов был, он выделил каких-то людей. Некоторых знал сам Блохин. Сухарева знал Блохин. Видно, раньше когда-то с ним имел дело, я не знаю. Причем Сухарева, помимо месячного оклада, еще наградили пистолетом ТТ, из которого он и застрелился.
Яблоков: А вы часто присутствовали при опросах, или каждый день?
Токарев: Нет, всего раза два или три.
Яблоков: Всего раза два-три, да?. А вот сколько…
Токарев: И то, знаете, как я присутствовал? Я первый раз пришел, минут десять находился, или пятнадцать, и ушел. Сославшись на неотложные дела. В другой раз я тоже был минут, наверно, меньше еще, минут пять-шесть. Ушел. Потом, у нас вся область была распределена между членами бюро областного комитета партии, я был членом Бюро Областного Комитета. Имел семь или восемь подвластных гарнизонов. Я уехал в Комитет, чтобы достать путёвку на учебу, и умышленно затянул там пребывание - вместо одного, 3-4 дня. Возвращаюсь, а „веселье" всё продолжается.
Яблоков: А как долго продолжалось это по времени, сколько времени тянулось?
Токарев: Длилось это долго. По правде работали (я привыкнул уже называть то работой) ежедневно. Так что считайте: если по 240 - 6 тыс., вы получите искомую величину ...
Яблоков: Но ведь этапные партии приходили не ежедневно.
Токарев: Не ежедневно, не ежедневно...
Яблоков: То есть, обычное деление ничего здесь не даст.
Токарев: Да, обычным делением - это я просчитался. Обычным делением ничто не выйдет.
Яблоков: Вы помните, когда была первая встреча, когда это было впервый раз?
Токарев: Числа естественно можно не помнить, но ночи были уже короткие. Это было видно в конце апреля или в самом начале мая - самые короткие ночи.
Яблоков: Приблизительно, сколько это продолжалось: месяц, два, три?
Токарев: Нее... Это с месяц по-видимому продолжалось.
Яблоков: Понимаю.
Токарев: А когда закончили всё это грязное дело, москвичи устроили в своём салон-вагоне что-то вроде банкета, навязчиво меня приглашали. Я не согласился и не пошёл.
Яблоков: А вы не припоминаете, давали ли спиртные напитки тем, которые участвовали в расстрелах?
Токарев: Обязательно, даже обязательно, но лишь потом, как они возвращались с места захоронения.
А теперь я расскажу вам такой случай. Когда поднял проблему рабочих надобных для выкапывания могил, меня высмеяли. Наивные чудаки. Экскаватор нужен.
Привезли с собой Синегубов и Блохин. Прямо скажем, это Блохин привёз с собой двух экскаваторщиков. Фамилию одного из них помню - Антонов.
Яблоков: Антонов, да? Откуда был этот Антонов?
Токарев: Из Москвы, из КГБ.
Яблоков: Из КГБ?
Токарев: Да, в штатах КГБ у Блохина. Так надо мной, простаком, посмеялся - говорит, что экскаватор нужен.
Яблоков: А где его добыли, экскаватор?
Токарев: Через Рубанова, затем Блохин разыскал там, в Калинине. Своим ходомдоставили его в посёлок Медное на место захоронения. Это за Медным... Теперь, если бы были глаза - может быть я добрался бы. Хорошо ориентируюсь, относительно хорошо, только в собственной квартире (Токарев имеет очень плохое зрение).
Яблоков: Копали экскаватором?
Токарев: Экскаватором, этот Антонов, а фамилию второго я забыл, но он тоже оттуда - от Блохина. Тоже оттуда привезённый, из Москвы.
Яблоков: Ясно, ясно.
Токарев: Каждый, после каждой операции, сколько там было расстреляно, валили в одну кучу всех, в одну яму.
Яблоков: Вы говорите, что обязательно спирт давали. Это было распоряжение, или приказ?
Токарев: Как, как?
Яблоков: Обязательно, вы говорите, спирт давали?
Токарев: Этим всем распоряжался Блохин.
Яблоков: А откуда он брал спирт?
Токарев: Покупали ящиками.
Яблоков: И деньги были на это дело специально отведены?
Токарев: Это уж он распоряжался. Я со своей стороны ни копейки не выдал... И всем, которые были связаны с расстрелом и погребением... Да, в пижаме напивались и шли домой спать.
Яблоков: А после расстрела напивались?
Токарев: Именно после расстрела, только после расстрела. Перед расстрелом и во время расстрела никто не пил. Только после расстрела.
Яблоков: Вы говорите, что присутствовали во время двух - трёх допросов, да? А скольких людей допросили тогда?
Токарев: Да, но не допрашивали никого, только одного парнишку спросили: „Сколько тебе лет?" Сказал - 18. „Где нёс службу?" „В пограничной охране ". Чем занимался? Был телефонистом. Я хочу ещё раз пояснить на этом примере - когда говорят о расстрелах офицеров - осторожнее, речь не об офицерах.
Яблоков: Понятно. А как они были одеты, польские военнопленные, которых расстреливали?
Токарев: Трудно сказать. Одеты были в то, в чём их схватили. Но как их арестовали, где их разыскали и каким образом - не знаю.
Яблоков: Была какая-то единая униформа, или нет?
Токарев: Униформы не было, изредка человек имел мундир.
Яблоков: А какие мундиры имели полицейские?
Токарев: Полицейские? Ей богу, сейчас я не смогу сказать - не помню.
Яблоков: А тот парень из пограничной охраны - какую форму имел?
Токарев: По-моему был без головного убора. Вошёл и улыбался, да, парень, совершенный мальчик, 18 лет, а сколько служил? Стал считать по-польски - 6 месяцев.
Яблоков: А где их содержали перед этими допросоми?
Токарев: Во внутренней тюрьме.
Яблоков: Это значит где? В подвальной части, или как?
Токарев: В подвальной, подвальной. Это подвал.
Яблоков: Что там было? Отдельные камеры?
Токарев: Камеры, да... Перед началом расстрелов поляков из внутренней тюрьмы убрали других арестованных и перевели их в городскую тюрьму, а тут содержали только поляков.
Яблоков: Сейчас это здание Медицинского Института? Да?
Токарев: Я не знаю, названия сменяются (Токарев некоторое время говорит что-то, чего трудно понять) ... я не знаю, как выходили с окружения...
Яблоков: А скольких заключённых содержали в камере?
Токарев: Ради Бога, не знаю, не был. Ни в какую камеру я не входил, ни в какую, ни разу. Никуда дальше, чем красный уголок, где их допрашивали. Ну не допрашивали, а так просто, расспрашивали: фамилия, имя, год рождения, в какой должностислужил, вот и всё.
Яблоков: Что ж, к этому мы ещё вернёмся, позже, когда будем обсуждать здание Управления КГБ - Управления НКВД, мы будем говорить обо всем этом подробно.
Токарев: То что знаю всё подробно расскажу.
Patriot
Знаток
Знаток
Сообщения: 821
Зарегистрирован: 04 фев 2019, 04:32

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение Patriot »

МЕДНОЕ 2

Яблоков: Предъявляю Вам доклад Сопруненко от 4 декабря 1939 г., тома VIII, страница 118. Доклад заместителю народного комиссара внутренних дел Чернышову - копия Сопруненко.
Прошу вашего распоряжения по вопросу откомандирования инспектора Макарова в осташковский лагерь НКВД для завершения работы имеющей целью упорядочение учёта военнопленных и оказание помощи следственной бригаде НКВД СССР. Подписано: 4 декабря 39 г.
Токарев: Кто написал доклад?
Яблоков: Кто написал доклад? Сопруненко.
Яблоков: Нет, попросту показываю вам документы, так как может быть вы будете в состоянии нам что-нибудь объяснить. Прочитаю ещё раз (Яблоков опять читает доклад Сопруненко).
Токарев: Но простите, ещё раз подтверждается, что мое Управление не имело никакого отношения [два слова неразборчивы]... работала группа НКВД СССР. Не знаю, ничего не могу сказать.
Яблоков: Кто это Макаров?
Токарев: Не имею понятия. Сопруненко действовал самостоятельно...
Яблоков: Знакома ли вам судьба майора государственной безопасности Синегубова?
Токарев: Был начальником оперативной службы, затем его перевёли в Министерство Сообщения, где он принял пост главного ревизора безопасности всех железнодорожных линий.
Яблоков: Ревизора да?
Токарев: Понятия не имею, ни разу не встречался с ним и ничего о нём не слышал, а Сухарев? Застрелился - одним словом. Что ж, понятно - был в казарме и там застрелился. Блохин застрелился, Павлов застрелился.
Яблоков: Кто ещё застрелился?
Токарев: Рубанов сошёл с ума. Трагедия.
Яблоков: Сейчас я покажу вам газету - вы уже посмотрели её. В газете статья, заметочка...
Токарев: Это калининская?
Яблоков: Да, калининская газета, сейчас я прочитаю её название... Предъявляю вам с целью ознакомления первый номер газеты „Тверской Мемориал" от мая 1990 г., где в статье И. В. Соболева говорится о подвале и чердаке здания Медицинского Института в Калинине. Так, в частности говорится, что он [автор] исследовал это здание: „Обследование я начал с левой стороны главного здания, со стороны улицы Седых. При спуске в подвал я увидел множество дверей - одни рядом с другими, а с внешней стороны бросалась в глаза система засовов с большими замками. В некоторых дверях были наблюдательные отверстия ".
Токарев: По моему мнению, наблюдательные отверстия были в каждой двери...
Яблоков: „Одна дверь была приоткрыта, видно было камеру, где-то 2,5 x 2,5 m. Задняя её стена была разобрана и на расстоянии 0,5 x 0,7 m от пола была сооружена другая стена. Это указывало на то, что вокруг камеры был коридор... (текст заглушен) - но зачем? Чтобы имитировать выстукивание? Очень правдоподобно... И дальше, в помещениях, окна которых выходили на улицу Советскую, разделительные стенки между камерами были убраны, были отчетливо видны только следы от них на полу, потолке и стенах. Толстый слой штукатурки отколот на значительную высоту - зачем? В особенности, однако, поражало третье помещение, расположенное со стороны (Волжанского) проезда. Это был довольно большой зал... достаточно освещённый. В этом зале в ночное время удивляло то, что уподобляло его промышленному цеху с фантастической кузнечной арматурой или фабрике по производству труб. Не укладывалось в голове, зачем здесь на стенах кованые металлические кольца с остатками массивных цепей. Корабли ведь здесь не приставали. На потолке, в двух или трёх местах, были вделаны сходные металлические кольца, только меньше диаметром.
Ужасали металлические станки. Один из них был похож на кресло [в виде] коня, из основания которого торчал конец электропровода. Возле кресла сохранились ещё остатки какого-то механизма, состоящего из нескольких стальных стержней. Это смахивало на зажимное устройство.
Следует упомянуть ещё об одном помещении: на первом этаже была комната, обитая звукопоглощающей пробковым материалом, однако самой подвижной части "приспособления для замера роста человека" там уже не было.
После этих осмотров (тут следует неразборчивая фраза, тихо произнесенная, указывающая, что чего-то по том осмотре не хватило) был вынужден отложить его на несколько дней.
Осталось упомянуть о чердаке. Там на нескольких этажах, как ульи, находились тюремные камеры пыток. Между ними пролегали какие-то проходы - улицы, переулки - от раскалённой крыши било жаром, было душно, было нечем дышать. (текст заглушен)".
Такова статья Соболева о здании прежнего Управления НКВД, где находится Медицинский Институт в Калинине.
Токарев: Раньше там была гимназия. Что я могу сказать на эту тему. Газетчики ведь нередко несколько фантазируют. Это необходимо принимать во внимание.
Когда приехал в Калинин, а приехал я туда в декабре 38 г., уже после того, как состоялся этот пленум ЦК 17 ноября 38 г. В решениях этого пленума было записано, что допущено много ошибок, искривлений. Имело место много фактов пристрастного подхода к расследованию дел. Поэтому предложили НКВД создать независимый от других отделов следственный отдел, чтобы разобраться во всех делах. Невиновных арестованных или арестованных на основании недостаточных доказательств - освободить. Как раз тогда я был подключён. Я попал, значит, на чистку Авгиевых конюшен. И когда я приехал в Калинин, а приехал туда - седьмого получил назначение - видимо 8 или 19 декабря, я стал осматривать все отделы подвластные Управлению, чтобы иметь о них понятие. Тогда я не миновал и внутреннюю тюрьму. Я осматривал также его внутреннюю часть, того же что сочиняет этот газетчик, ради Бога, клянусь вам, не видал - какие там двойные стены? А что касается, будто были камеры под крышей - то попросту имею основания это опровергнуть. Не было там никаких камер. По крайней мере тогда, когда я был там начальником Управления никаких камер под крышей не было. Это продукт его фантазии. Вот и всё. Надо думать, что газетчик счел разные находящийся в подвале помещения за орудия пыток. При мне никаких пыток не было, я сразу запретил.
Яблоков: А прежде были?
Токарев: Были. Мордобитие. За это я посадил начальника 2. Отдела Доценко, начальника 4. Отдела... Рождественского, начальника 12. Отдела Филимонова, позже также некоторых оперативных сотрудников, в том числе Быстрова. Он мне чем-то напоминал человека, которого, правда, я никогда не видел, но которого часто упоминали как... садиста в следственном ремесле; я подразумеваю Ходеса. Такой же малорослый, применял те же самые методы; бил арестованных.
При мне это было категорически запрещено. Запрещено. Запрещено, так что почти что не было - вы можете заглянуть в калининские дела; арестов до войны почти не было.
Прислали ко мне нового I заместителя на место того, которого я посадил за фальсификацию. Вместо Ильина прислали мне Луковцева из Свердловска. Это как раз он избил одного из находящихся под следствием. Сообщили мне об этом, я вызвал его и в присутствии заместителя по кадровым делам Борисова категорически предупредил: закончите с такими делами. Сдаётся мне, что Борисов был так... Потом этот Луковцев на основании материалов присланных из Свердловска был арестован, отстранен там и расстрелян. Упомянутого мной Доценко осудили на 10 лет.
В ту пору на больше не осуждали. Высшим тюремным заключением были 10 лет. Позже ввели 25. Таким образом, Рождественский был расстрелян. Быстров - расстрелян, Филимонов - расстрелян и многие другие не бывшие подчинёнными.
Яблоков: Понятно. Дмитрий Степанович, вернёмся к предыдущей проблеме. Расскажите обо всех тех устройствах для пыток, которые описывает автор...
Токарев: Не видел! Ни одного из тех предметов, ни одного! Я говорю, что газетчик мог просто (концовка невнятна, Токарев и Яблоков говорят одновременно).
Яблоков: Дмитрий Степанович, пожалуйста, опишите внутреннюю тюрьму, которая располагалось в подвальном помещении. Что там было?
Токарев: Знаете, сейчас мне трудно описать даже свою собственную квартиру. А свыше 50 лет назад - трудно. Но, однако, одним предложением: камеры были небольшие.
Яблоков: 2,5 x 2,5 m?
Токарев: Не знаю, однако такой камеры не видал.
Яблоков: А приблизительно, какой размер?
Токарев: Размер, ну были и общие камеры.
Яблоков: Это примерно 5x5, так?
Токарев: Нет, приблизительно 4,5 x 4,5. Были и меньше, были также [одиночные]. Были карцеры.
Яблоков: А поляков в каких камерах содержали?
Токарев: Поляков? Не знаю. Ведь я не видел ни одного поляка... В этом случае - я не видел. Я видел только тогда, когда их приводили в красный уголок...
Яблоков: Да, но камера и красный уголок, как это было всё расположено - опишите. Всё это, как понимаю, располагалось в подвальном помещении?
Токарев: Да.
Яблоков: А может быть вы это нарисуете?
Токарев: Но как? Или дайте мне карандаш и что-нибудь на чём можно рисовать - я попробую. Здесь проходит улица Советская. Эта дорожка узкая. А тут, в каком-то углублении, здание, о котором мы сейчас говорим. В здании этом, а было оно четырехэтажное - да, четырехэтажное, на самом низе, в полуподвальном помещении - располагалась внутренняя тюрьма. Его окошки выходили на улицу Советскую, были зарешечены, а потом, как говорится, зашторены, чтобы ни арестованный, ни арестованного никто не смог увидеть. Ну что ж, согласно всем законам. Теперь возьмемте целый этот низ, эту внутреннюю тюрьму.
Яблоков: Подвал, так?
Токарев: Подвал. А тут камеры.
Яблоков: Это улица Советская?
Токарев: Советская, за линией. Это коридор. Были ли камеры на той стороне, сейчас я не могу припомнить. Хотя, когда я приехал, осмотрел тщательно также и этот участок. Да, а тут вконце коридор сворачивал налево, резко, под прямым углом. А тут красный уголок, затем же вел к другому коридору и далее уже была как раз та камера, где совершались расстрелы.
Яблоков: Минуточку... это та камера, да? Тут коридор небольшой, а всё указывает, что коридор очень большой?
Токарев: Не жалко ещё листа бумаги?
Яблоков: Да ничуть, бумаги не жалко. Возьмите столько, сколько нужно.
Токарев: Да, далее (слово неясное)... Примерно тут подвал, а тут улица Советская. В углублении располагается этот наш дом, теперь не наш, а тут камеры, значитнарисуете сами. Потом этим путём сворачивает резко под прямым углом. Я повторяю - красный уголок тут. Из красного уголка выход тут. Тут допрашивают, сличают личные данные.
Яблоков: А дальше?
Токарев: Дальше через эти двери, этим путём, к другому коридору, тупиковому, а оттуда к камере, где совершались расстрелы. Вот и всё.
Яблоков: Камеры, где совершались расстрелы...
Токарев: Не могу вам помочь, не могу...
Яблоков: А это остальное пространство, что тут было? Тут, ясно тут [были] камеры.
Токарев: Были ли на той стороне камеры или нет - боюсь сейчас сказать чего-либо. Наверно были, но если были, то было их немного, то есть с окнами выходящими на двор.
Яблоков: Предположительно и тут камеры.
Токарев: Предположительно камеры... Предположительно только. Потом вы доработаете (речь идёт о схеме внутренней тюрьмы).
Яблоков: Да, я доработаю потом. Дело с камерами мы выяснили. А разве большой тот коридор к красному уголку?
Токарев: К красному уголку - в самом конце коридор сворачивает налево и здесь сразу за дверью красный уголок...? Из красного уголка в самом его конце дверь ведёт к другому коридору.
Яблоков: Это не та самая дверь, это другие двери?
Токарев: Другие двери, ведущие к другому коридору.
Яблоков: Повернуть влево, так?
Токарев: А там находится дверь той камеры, где совершались расстрелы. Примерно в этом месте (стучит рукой в разостланную на столе схему).
Яблоков: А красный уголок был большой?
Токарев: Ну, к примеру, как эта комната, может больше.
Яблоков: 4,5 x 4,5 м. так?
Токарев: Ну может 5x5.
Яблоков: Из красного уголка вёл большой коридор?
Токарев: Коридор? Он был страшно загроможден разными лишними вещами, а пол, по-моему, был там даже земляной. По-моему. Этот коридор был небольшой. И вел туда к камере. А двери эти, и красного уголка, и дверь камеры смерти - так мы ее назовём - были обиты звукопоглощающим материалом, коротко говоря войлком. Это уж в соответствии с распоряжением Блохина, везде...
Яблоков. А камера смерти - как была устроена?
Токарев: Боюсь сказать. Ведь при расстрелах я не присутствовал...
Яблоков: Ну, понятно, но вы заходили туда потом или перед этим?
Токарев: Перед этим я заходил... А потом... был там или нет, уж не знаю. Ну что ж, небольшая комната, не больше чем эта, может даже меньше. Вот и всё. Из той камеры был выход на двор.
Яблоков: Второй выход?
Токарев: Да, второй выход на двор. Этим путём вытаскивали трупы, грузили на автомобиль и уезжали.
Яблоков: Разве автомобиль стоял тут же при выходе?
Токарев: У выхода. Так должно было быть согласно технологии...
Яблоков: А какой это был автомобиль - грузовой...
Токарев: Было их 5-6 грузовых, 5-6.
Яблоков: А какие, открытые или крытые?
Токарев: Открытые, но с брезентом. Брезентом всё накрывалось.
Яблоков: А не были покрыты оцинкованным железом изнутри? Не смотрели?
Токарев: Не смотрел, не знаю. Не смотрел.
Яблоков: Пять-шесть машин, так?
Токарев: Почему я знаю о брезентах? В моём присутствии Блохин давал указание: брезенты сжечь.
Яблоков: А сами кузовы, ведь они были залиты кровью?
Токарев: Чего вы говорите?
Яблоков: Кузовы ведь также наверно были залиты кровью?
Токарев: Нет, по-моему, смыли; смыли наверно. Об этом ничего не могу сказать.
Яблоков: А кто перетаскивал трупы до автомобиля?
Токарев: Что, что?
Яблоков: Труп к машине, кто перетаскивал?
Токарев: Все участники этой операции - главным образом водители и некоторые тюремные надсмотрщики. Разумеется. Подтягивали к машине и взваливали в кузов.
Яблоков: А в красном уголке - кто обычно присутствовал при допрашивании?
Токарев: Ну что ж, присутствовали помимо Блохина ... присутствовали и Синегубов, и Кривенко, и я два или три раза присутствовал в течение 5-10 минут.
Яблоков: Это понятно. А эти постоянно - Синегубов. Кривенко, Блохин.
Токарев: Эти постоянно присутствовали, да, эти постоянно присутствовали.
Яблоков. А исполнители - водители или надсмотрщики - они уже были в той камере?
Токарев: Они в той камере уже были, да да.
Яблоков: А кто вёл в красный уголок по коридору?
Токарев: Кто-нибудь из них, брали под руки и вёли.
Яблоков: А из камеры в красный уголок по одному человеку вели?
Токарев: Только по одному... да.
Яблоков: Теперь такой вопрос: может эти все цепи и кольца находились в красном уголке? Может быть это там было? В камере приговорённых к смерти или же в красном уголке?
Токарев; Нет, я не думаю.
Яблоков: Нет да?
Токарев; Даже понятия не имею об этих кольцах, что это за кольца, что это за конь? Устройство, установили - коня?
Яблоков: А зажимное устройство?
Токарев; Зажима не видел, ничего не знаю.
Яблоков: Значит, ни в красном уголке ни в камере смерти ничего не было - пустые были?
Токарев: В красном уголке, вы знаете, там были разные плакаты и всё, что должно быть в красном уголке.
Яблоков: То есть помещение вроде ленинской комнаты, верно я понял?
Токарев: Ленинская комната, так называлась - ленинская комната.
Яблоков: А камера смерти - это совсем пустое помещение?
Токарев: Нары.
Яблоков: Нары были? А зачем нары?
Токарев: Для сна, кроватей не было, только нары.
Яблоков: А что происходило потом с приговоренными к смерти, не знаете?
Токарев: Не знаю. Я туда не ходил.
Яблоков: А не рассказывали вам, не рассказывали вам ваши люди, что происходило с приговоренными к смерти?
Токарев: Как-то не говорилось об этом. Расстреливали и только. Расстреливали и все.
Яблоков: А тела расстрелянных видели?
Токарев: Кто? Я? Я не ходил. Не ходил
Яблоков: Не ходили? Все происходило рядом с вами - выносили и вывозили?
Токарев: Я был в ленинской комнате, как только выводили человека - больше его не видел.
Яблоков: Понятно.
Токарев: Больше его не видел. Да.
Яблоков: А как обычно вывозили тела? Как правило, все машины загружались, или одна загружалась и ехала?
Токарев: Нет. Обычно - сейчас, минуту, чтобы не было неточности - ехали группой, чтобы друг другу помогать, если необходимо.
Яблоков: А не было никакого сопровождения?
Токарев: Никакого. Решительно никакого. Отвозили туда, а на месте был Антонов, и тот второй, фамилию которого я не помню.
Яблоков: Экскаваторщики, да?
Токарев: Экскаваторщики ждали. Также принимали участие - выгружали, грузчиков ведь не было! Каждого отдельно должны, каждого отдельно должны были выкидывать. А позже экскаваторы засыпали землей.
Яблоков: А сколько примерно тел помещалось в машине?
Токарев: Трудно сказать… Тел 25-30.
Яблоков: А если было 5-6 машин и 25-30, то приблизительно сколько? Сто? А больше могли привезти?
Токарев: Может быть, больше - не знаю.
Яблоков: А примерно сколько в течение ночи? Они только ночью стреляли? Или в течение ночи как правило расстреливали?
Токарев: Говорил вам, в первый раз - 300 человек за одну ночь.
Яблоков: Да?
Токарев: Но расстрел уже продолжался после восхода солнца. Солнце было на небе. Так решили. Блохин распорядился - больше 250-ти не привозить. Кривенко начал привозить по 250 человек.
Яблоков: А теперь такой вопрос: привозили поляков, польских военнопленных и всех распределяли по камерам. Какая была вместительность камер? Сколько людей можно было поместить во всех камерах?
Токарев: Там, видимо, тесно было, так как камеры были небольшие и было их немного. Сами понимаете - 250 человек. Если по два метра, то необходимо 500 метров. Да. Но как-то вмещались. Сам не видел. Ни в одной из камер с поляками не был. Не могу сказать. Не могу судить, Анатолий Евгеньевич.
Яблоков: А куда привозили, где вывозили трупы?
Токарев: В сторону Медного, в сторону Медного…
Яблоков: А сейчас наше самое важное задание - установить место их захоронения.
Токарев: Знаете, я плохой помощник. А что в Твери не удалось найти человека?
Яблоков: Ищем. Я вам прочитаю некоторые протоколы, там есть некоторые данные.
Токарев: Был только раз. Сухарев меня завез. Недалеко оттуда была одна из моих дач. Так вот видел, когда все было уже сделано, но сейчас уже ничего не найду. На меня уже не рассчитывайте.
Яблоков: Но хотя бы попытаемся установить какой-нибудь ориентир, хорошо?
Токарев: Вот что могу сказать. Когда из Твери едете в Медное, должны переехать мост через Тверцу.
Яблоков: Да.
Токарев: Проедете еще несколько домов - сколько, боюсь сказать - потом будет поворот налево и еще дома. Потом будет такая дорога налево и через два-три километра, нет, трех не будет, в двух километрах от того поворота найдете то место. Более подробных ориентиров дать, как мне кажется, не могу.
Яблоков: А там что, пусто, или наоборот, лес?
Токарев: Что, что?
Яблоков: Там пустырь или лес?
Токарев: Это на краю небольшого леса. Сбоку дорога. Ну что ж, выбирал сам Блохин. Я еще так думал - может быть, другое место? Выбирал сам Блохин, возил Сухарев.
Яблоков: Это на территории дач НКВД?
Токарев: Не доежая до дач.
Яблоков: Это в то время?
Токарев: В то время. Есть ли сейчас эти дачи или их нет - не знаю.
Яблоков: А та территория была ограждена?
Токарев: Нет, не ограждена.
Яблоков: А дом коменданта там был?
Токарев: Нет. После завершения операции поместили там сторожа, фамилию помню - Сорокин - может он вам будет нужен. Он под предлогам охраны моей дачи в результате сторожил всю территорию.
Яблоков: А у Сорокина был дом?
Токарев: Ну что ж. Где-то жил. В каком-то помещении жил, а конкретно в каком - не знаю.
Яблоков: Далеко ли от вашей дачи находилось место захоронения?
Токарев: Да. Боюсь сейчас сказать. С уверенностью - не будет километра. Но у меня было две дачи. Я пользовался меньшей. Вторая была лучше, около аэропорта. Но там мне мешал шум двигателей самолетов.
Яблоков: Если принять, что здесь поселок Медное, да?
Токарев: Да.
Яблоков: Здесь мост через реку Тверцу, здесь надо переехать. Проехали до первой дороги налево (неотчетливое слово) и налево дорогой поехали, да?
окарев: А дальше уже ничего не могу сказать. Приблизительно два километра.
Яблоков: Приблизительно два километра. Тут точно стоит сторожка или домик коменданта в стороне деревни Ямок.
Токарев: Что, что?
Яблоков: А перед домиком коменданта в стороне деревни Ямок находится такая площадка - пустырь около 200х150 м, а дальше тянется лес. Так что, на этом пустыре 200х150 м ничего нет?
Токарев: Может быть, где-то в районе того пустыря. Помните, что через реку Тверцу и повернуть налево, да?
Яблоков: А где находился ваша дача? Говорили, что менее чем полкилометра.
Токарев: Да, посмотрите. Нарисовать это я не могу. За краем леса. Нет. Тут. Как раз на краю леса. Тут близко дорога. Может быть, она ведет… Не знаю - тут аккурат дорога проходит по краю леса. Привозили и все.
Яблоков: А где была ваша дача?
Токарев: Дача? Надо пройти от той ямы примерно полкилометра, скорее всего в ту сторону. Наверно здесь около полкилометра.
Яблоков: Вблизи ям деревня Ямок, да? А место захоронения?
Токарев: Место захоронения на краю леса…
Яблоков: На краю леса. Да?
Токарев: Надо пройти по дороге около полкилометра, и будет моя дача. Была дача. Есть сейчас она или нет - навряд ли.
Яблоков: Значит, пройти полкилометра в сторону деревни Ямок, да?
Токарев: Не знаю, днем никогда там не был, ездил редко, так как работы было так много, что не выходил из кабинета. А потом началась война. Правда было тяжело.
Яблоков: Дмитрий Степанович, кроме водителей, которые управляли машинами, кроме непосредственных исполнителей и тех, которые непосредственно оставались, экскаваторщиков - Антонова и того второго, еще кто-нибудь был? Было ли такое распоряжение, чтобы присутствовал кто-нибудь из управления НКВД?
Токарев: Нет.
Яблоков: И никакого представителя не было?
Токарев: Никого, решительно никого… Никого!
Яблоков: Говорили, что были выкопаны рвы. Сколько было выкопано?
Токарев: Сколько трупов, столько и рвов. То есть приблизительно на 250 тел. Экскаватор "Комсомолец" - с ковшом в три четверти кубометра.
Яблоков: А большие рвы выкапывали?
Токарев: Ну, какая нужна яма чтоб закопать 250 человек? Большая
Яблоков: А приблизительно не можете сказать?
Токарев: Не был там.
Яблоков: Но все-таки потом ездили туда с Сухаревым?
Токарев: После, конечно, туда ездил, значит, поехал на дачу и сказал, чтоб показал мне то место. Он мне показал. Это все.
Яблоков: Примерно, какие это были размеры?
Токарев: Размеры чего, кладбища?
Яблоков: Да
Токарев: Если так можно назвать. Не мерил каждый ров отдельно. Боюсь рисовать, сколько там …десять на двадцать метров, тридцать на пятьдесят метров, но это только примерно.
Яблоков: Ясно, что примерно.
Токарев: На вид двадцать метров. На вид так. А глубина… До трех метров, наверно
Яблоков: И как их хоронили? Каждого отдельно или как?
Токарев: Как, откуда?
Яблоков: А закапывали как?
Токарев: Экскаватором. Настоящее производство!
Яблоков: А как использовали известь?
Токарев: Ничего, ничего не использовали
Яблоков: Как, чтобы скрыть следы - не делали?
Токарев: Мне позже мой заместитель Сененков - я ему передал дела, когда в конце войны назначили меня в Таджикистан. Я должен был показать ему место и рассказать, чтобы он знал.
Яблоков: Сененков?
Токарев: Сененков. Он умер. Был переведен в ЦК на должность начальника отдела. Сененков Алексей Федотыч. Он мне потом рассказывал. Я приехал на сессию Высшего Совета СССР и там встретился с ним. Он сказал мне, что там было решено построить фиктивную станцию глушения, радиостанцию, с тем чтобы создать предлог для ограждения. Но было ли это сделано - я не знаю.
Яблоков: А Сененкову показали все и рассказывали. Да?
Токарев: Да. Да. Собственно говоря - нет. Не возил его. Его тот самый Сухарев возил. Говорил ему только где что и как было и что Сорокин сторож, всегда там живет и сторожит. Он позже мне говорил, что решено там построить ложную станцию глушения
Яблоков: А какие-либо надгробия?
Токарев: Что вы, что вы!?
Яблоков: Ничего. Не помните ли вы, какой грунт в том месте?
Токарев: Мне кажется, глина
Яблоков: Глина, да?
Токарев: Глина, песок, глина, песок
Яблоков: Дерном это не прикрывали?
Токарев: Заравнивали и все
Яблоков: Деревья не сажали?
Токарев: Нет, кажется, нет
Яблоков: Ничего, да?
Токарев: Так делали, когда я там был. Что делали после меня - не знаю. Примерно через год, как вам известно, началась война. Это все осталось заброшено.
Яблоков: А вы не знаете, когда были построены остальные дачи в том месте?
Токарев: Перед моим приездом туда, перед моим приездом.
Яблоков: Хорошо, если привязаться к какой-либо даче для описания места захоронения….
Токарев: Что ж, в Твери уже не осталось никого из тех, кто принимал участие? Это было бы точное дело.
Яблоков: Вроде никого.
Токарев: Я бы нашел, может быть. Не знаю даже, как вам помочь.
Яблоков: Какие ориентиры, чтобы можно было по ним выяснить.
Токарев: Но там, наверно, тех дач уже нет
Яблоков: Дачи еще есть
Токарев: Есть? Это один точный ориентир - я уже говорил вам - переедете через мост до первой дорожки налево и поедете прямо - дорога одна. Как упретесь как раз доедете до леса, значит как раз будет.
Яблоков: Дорожка, до леса доехать….
Токарев: Тут как раз будут ямы. Тут будут ямы
Яблоков: Понятно.
Токарев: Плохо, что местных жителей, видимо, приходится допрашивать
Яблоков: А местные жители могли знать?
Токарев: А черт его знает. Может быть. Что смоленские, знаете? Как раскапывали - местные жители.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а потом в тех местах хоронили советских граждан?
Токарев: Расстрелянных?
Яблоков: Да
Токарев: Раз было. Как та работа была закончена. Качин, мой помощник, распорядился похоронить там еще одного расстрелянного бандита. Обругал его. "Запомните - говорю - то место и никого не хороните. Хороните на кладбище. На обычном кладбище". Это все. Там больше никого не хоронили. Если принять условно 6 тысяч, то следует к 6 тысячам прибавить одного - одного бандита
Яблоков: Понятно.
Токарев: Который убил своего товарища, дезертировал из армии с сообщником, а потом тот решил сдаться - одним меньше.
Яблоков: А других советских граждан не хоронили там?
Токарев: Там нет, только на кладбище. С моих времен только на кладбище.
Яблоков: Можно судить, что в том месте кроме польских военнопленных никого больше нет? Да?
Токарев: После меня могли быть, но при мне нет.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а сейчас такой вопрос, скажите, сколько там ехать?
Токарев: Там 25 километров. Как кажется. Но быстро.
Яблоков: Сколько времени ехали из НКВД в Калинине до места захоронения - полчаса? Оказывается, их днем хоронили.
Токарев: Выходит, что их при дневном свете хоронили.
Яблоков: Предпринимались ли какие-либо действия, чтобы всего, что происходило, не видели местные жители?
Токарев: Знаете, все решал Блохин, он руководил, но никаких дополнительных мер предосторожности не было. Там могли увидеть, могли увидеть. Еще удивлялись тому, что не предпринимали никаких мер предосторожности.
Яблоков: На место захоронения ездили с Сухаревым, да?
Токарев: С Сухаревым.
Яблоков: А кто еще там был, кого еще там видели? Вы вдвоем и никого больше там не было?
Токарев: Он отвозил меня на дачу, и по дороге я попросил, чтоб показал то место
Яблоков: Это значит, что вас было двое?
Токарев: В общем, там было 30 человек. Не меньше 30-ти человек.
Яблоков: А кто?
Токарев: А те, кто принимал участие. Надо было разгружать. Нет, я, наверно, преувеличиваю. Тридцать - это те, кто принимал участие во всей операции. А там скорее два десятка было.
Яблоков: А вы не можете точно рассказать, кто был?
Токарев: Ну, московская тройка. Сейчас Сухарева допросить нельзя. Рубанова тоже, то кого тогда можно? Самое главное, забыл фамилии тех участников.
Яблоков: Не припомните, кто был тогда комендантом внутренней тюрьмы?
Токарев: Цуканов. Цуканов
Яблоков: Ясно. А такие фамилит, как Семенов, Туркевич - ни о чем вам не говорят?
Токарев: Абсолютно ничего
Яблоков: Но фамилию Цуканов хорошо помните?
Токарев: Да, хорошо, очень хорошо. Такой известный человек вскоре пошел на повышение, был, кажется, назначен начальником хозотдела в созданной в то время Великолукской области. Калининская область в конце войны была поделена на 2 области - Калининская и Великолукская. Позже Великолукская отошла к Пскову.
Яблоков: Дмитрий Степанович, сейчас вам будут предъявлены протоколы опроса других лиц. Я вам предъявляю протокол опроса бывшего водителя машины милиции города Калинина Грязева Георгия Ивановича.
Токарев: Как фамилия?
Яблоков: Грязев. Грязев. Он работал в милиции.
Токарев: Не помню
Яблоков: Этот том 21, листы 63-71 из показаний Грязева "Я хорошо знаю, что в то время - я имею ввиду Великую Отечественную войну - комендантом Калининского управления НКВД был Рубанов Андрей Максимович.
Токарев: Справедливо.
Яблоков: "Это была сильная властная личность. Он всем руководил. У него был даже свой служебный автомобиль. Хорошо помню у него был водитель Владимир Осипов. Также хорошо помню, что был отцом многодетной семьи. Он управлял пикапом ГАЗ-2А".
Токарев: Чья машина? Рубанова? Но он никогда не имел автомобиля!
Яблоков: Не имел?
Токарев: И не был предусмотрен в штате.
Яблоков: Но, может, брал и ездил.
Токарев: Для хозяйственных нужд брал и ездил.
Яблоков: "Судьба Осипова мне неизвестна. В то время он жил на улице Урицкого, недалеко от Каляева, там где памятник Ленина, площадь Ленина, улица Советская и Хмельницкого, в каком доме - не знаю. Знаю хорошо, что где то в годах 1942-1943 Токарев получил новое звание и уехал. Он был назначен на должность министра Татарской АССР в Казани. Вместе с ним туда уехали его водитель Сухарев и комендант Андрей Rубанов".
Токарев: Правильно, все правильно.
Яблоков: "Дальше хотелось бы уточнить, что в группе Рубанова, то есть в комендантской группе работали Белогорлов и Зайцев. Это те, которых я еще помню, но они уже умерли. Те люди под руководством Рубанова занимались наиболее сомнительной работой, то есть расстреливали тех, кто был приговорен к смерти. Фактически они были исполнителями приговоров".
Токарев: Погоди-ка. Когда я был назначен из Калинина, то не в Казань, в Казань меня назначили позже, а в Таджикистан. Потом говорили мне в Москве, будто я забрал их с собой, а их просто прислали, Рубанова и Сухарева. Прислали этих двоих, потому что я знал о той операции, и держал их в руках, они не болтали и молчали. Позднее Сухарев привез Осипова. За ним надо было присматривать. Пил. Даже во время работы напивался до бессознательного состояния. Я должен его был направить. Так вот заставили меня их забрать по той причине, о которой говорим.
Яблоков: Ну что ж, читаю дальше. "Сама внутренняя тюрьма находилась непосредственно под зданием Управления НКВД то есть в подвалах. Там также расстреливали. Перед войной комендантами были или Семенов или Туркевич. Семенов умер во время войны или сразу после войны"
Токарев: Комендантом внутренней тюрьмы, как только приехал, до конца моей службы там, был Цуканов.
Яблоков: Значит, где-то есть ошибка, да?
Токарев: Ошибка.
Яблоков: Вы это хорошо помните?
Токарев: Хорошо помню. Когда область была в 1944 году разделена на две, он был назначен в Великие Луки на должность начальника хозотдела. Это было в 1944, а во время расстрела - Цуканов. Конечно, Цуканов.
Яблоков: Понятно, в остальном правильно, да?
Токарев: В остальном - не знаю, правильно.
Яблоков: Предъявляю вам протокол допроса Минаевой Екатерины Степановны. К случаю - очень хорошо вас вспоминала
Токарев: Но я даже не помню, ничего не помню. Наверно занимался, не будет же человек сам себя оговаривать.
Яблоков: У нас есть протокол осмотра дома отдыха Управления государственной безопасности тверской области в районе поселка Медное - фото. Попробуйте посмотреть их.
Токарев: Нет, нет, ничего не увижу.
Яблоков: Здесь на одном из снимков мост через реку Тверцу, здесь корова идет через ферму, потом лесок и пустырь перед лесом. Может быть на том пустыре…
Токарев: Быть может, может, так, пусть не… Но к сожалению я плохой помощник, к сожалению, к большому сожалению.
Яблоков: Предъявляю вам протокол допроса свидетеля Григорьева Георгия Ивановича. Это том 21, листы 115-128. Из разговора с Леоновым Андреем Павловичем, бывшим комендантом дома отдыха, он узнал следующее: "Как рассказал мне Леонов со слов Федулова бывшего коменданта дома отдыха…"
Токарев: Какого дома отдыха? Что за комендант? Не было там коменданта.
Яблоков: Нет? Да?
Токарев: При мне не было.
Яблоков: У него тоже был служебный домик в районе дач. Он приказал выкопать подвал для хранения картофеля. Земля оказалась вскопанной. Ему сказали, что там были похоронены расстрелянные в 1940 году польские военнопленные и запретили копать там погреб. Кто рассказал об этом коменданту Федулову, Леонов мне не сказал. Но, скорее всего, сказал ему об этом в то время кто-то из руководства Управления НКВД Калининской области. У вас с ним не было никакого разговора?
Токарев: С Федуловым? Не знаю его, понятия не имею.
Яблоков: Понятно. Это событие с Федуловым имело место, как понимаю, в 50-х годах. Кроме того, Леонов рассказал мне, что во время его работы в должности заместителя начальника управления Министерства государственной безопасности Калининской области в 50-х годах стало известно от работников этой организации, что в 1940 году Управление НКВД калининской области перевозило в этапных группах из лагеря польских военнопленных. Как понимаю - офицерский состав - можно даже сказать, из высшего общества, которые имели…"
Токарев: Какой состав?
Яблоков: Из высшего общества.
Яблоков: …Которые имели ценности, часы, кольца. Их попросту оставили в помещении здания НКВД. В настоящее время это Медицинский институт на Советской улице, 2. Хорошо знаю это здание. В то время там была редакция газеты "На страже революции". Здание Управления НКВД имело обширное подвальное помещение, специальные приспособленные камеры для подследственных.
Токарев: Для кого?
Яблоков: Для подследственных.
Токарев: Ага.
Яблоков: Как известно из статей областной газеты "Калининская Правда" за 1989-1990 года, такие камеры были, и не только в подвалах, но и в помещении чердаков. Леонов сказал мне также, что тех, привезенных поочередно польских солдат, вывозили потом из здания Управления НКВД ночью машинами до дома отдыха под Медное и там расстреливали. Такую информацию я получил от Леонова. При этом он мне не говорил, что тех поляков расстреливали в подвалах, а потом останки вывозили в район поселка Медное чтоб похоронить. Хорошо помню, что партию в определенное время отвозили машинами в район дома отдыха НКВД за поселком Медное, и там около большой ямы расстреливали и в ту яму выкидывали. Скорее всего, занималась этим комендантская команда Калининского Управления НКВД, и хотелось бы сказать, что расстрелом поляков занимались работники комендатуры под началом коменданта Рубанова. Видел его лично и помню. Это был сильный мужчина с большими усами как у Буденного…"
Токарев: Да (Перерыв при прослушивании - разные голоса, неразборчивые фразы)
Яблоков: … и кроме того… А дальше вопрос редакции областной газеты калининской: почему он в таком состоянии? Рубанов сказал, что ночью в подвале Управления НКВД он должен был работать, то есть расстреливать приговоренных судом Особого Совещания, тройкой. И он, Рубанов, выяснил, что за исполнение этой работы им давали специально спиртные напитки.
Токарев: Что выдавали?
Яблоков: Спиртные напитки, водку, спирт… Что можете пояснить по этому вопросу?
Токарев: Ничего. О расстрелах уже рассказал. Рассказали мне в Смоленске о преступной глупости. Там начали расстреливать на месте захоронения.
Яблоков: Да.
Токарев: Вот что стало сигналом. Там один начал убегать, кричал, люди слышали.
Яблоков: А вы от кого услышали?
Токарев: Не помню сейчас, кто мне рассказал.
Яблоков: А когда это было примерно?
Токарев: Это рассказали мне недавно.
Яблоков: А где их расстреливали?
Токарев: Не знаю.
Яблоков: Только так, это разговоры все.
Токарев: Только разговоры… да.
Яблоков: Так, предъяаляю вам протокол допроса Боброва Сергея Ильича, бывшего охранника Управления НКВД Калининской области который дал показания
Токарев: Бобров?
Яблоков: Бобров.
Токарев: Не помню.
Яблоков: Во время моего поступления на службу в Управление НКВД начальником Управления был Токарев, а комендантом Управления - Рубанов Андрей Максимович. Потом вдвоем куда-то ушли, но когда это было и в связи с чем, не помню. Кроме Рубанова, в комендантской команде были Белогорлов и Зайцев - оба уже умерли. Мы закончили представление документов. Есть ли у вас какие-либо уточнения к протоколам допроса?
Токарев: Я старался. Когда меня допрашивали, я старался рассказать все что знал. Но может что-то пропустил. В этом нет ничего удивительного, мне уже скоро пойдет 90-ый год, а кроме того с момента происходящих событий прошло полвека. Не брать это во внимание невозможно. Может быть что-либо упустил, но только скажу то, что не принимал участие в расстрелах не потому что был человеком слабохарактерным, а из-за моральных принципов. Еще в то время говорил товарищам - Павлову говорил - а как с Женевским соглашением в деле касающимся военнопленных с 1925 г.? Решение высшей инстанции, как сказал Кобулов, или высокой инстанции, уже не помню.
Яблоков: Вы понимаете, что высшая инстанция - это не Особое Совещание?
Токарев: Нет-нет, понимаю что это ЦК, Политбюро, но не знал точно когда мне сказал Василий Иванович. Он сказал, что это было решение Политбюро.
Яблоков: И все было решением?
Токарев: Да. Было. Это меня окончательно убедило в том, что изначально считалось правильным. Я считал это несправедливо. А что мог сделать? Подумайте сами. Что мог сделать кто-либо другой? Что?
Яблоков: А отказать?
Токарев: Отказать? А помните предупреждение Кобулова - я говорил вам - не должно быть ни одного живого свидетеля! Я даже одного водителя, фамилии уже не помню, уговаривал, чтобы он согласился, потому что ему было заявлено, а паренек, золотой паренек, хороший шофер, человек хороший. Я решил его спасти, думал - расстреляют человека. Так было.
Яблоков: Дмитрий Степанович, у вас есть еще какие-либо уточнения?
Токарев: Нет, наверно нет. Дело ужасно неприятное. Не знаю, как буду выкручиваться. Чем оправдаться? Ничем.
Яблоков: Так. Все так?
Токарев: Теперь все.
Яблоков: Допрос зафиксирован на видеопленке. Запись окончена в 14.25, нет, в 13.25 - оговорился. Сейчас 13.25. Лента будет перемотана с целью просмотра и уточнения деталей. Прошу выключить. (После прослушивания кассеты)
Яблоков: Уже идет, да. Дмитрий Степанович, после просмотра и прослушивания записи вашего допроса все ли понятно? У вас есть поправки и уточнения?
Токарев: Протокол внимательно слушал. Подтверждаю, что записано все правильно, за исключением некоторых моментов, имющих, наверное, второстепенное значение. Вспомнил, например, фамилию режиссера фильма. Это был Ромм. Михаил Ромм. Кажется Михаил Михайлович, отчество точно не помню. И Ромма как режиссера ценили высоко - он спас жизнь своему брату. Говорил это в протоколе.
Яблоков: Во время просмотра кассеты вы говорили, что допрашивали только одного молодого парня.
Токарев: Записали в протоколе, что допрашивал поляков перед расстрелом. Я задал вопрос только одному человеку, которого считал еще молодым парнем. Он был настолько молод, что нельзя было на него не обратить внимания. Спросил - "как твое имя?" Он представился. Не помню его имени. "Сколько тебе лет?" - "Восемнадцать". Будем говорить по-польски. Да. "А где служишь?" - "В пограничной охране".
Яблоков: Дмитрий Степанович, не надо так подробно.
Токарев: Только того парня спросил, а он мне ответил. Больше никаких поляков не допрашивал.
Яблоков: Вы хотели также поправить фамилию начальника Спецотдела. Не Заденепин, а Зателепин.
Токарев: Начальник Спецотдела Зателепин, повторяю еще раз, никакого отношения к Управлению НКВД не имел. Он относился к своей специальной линии и к территориальным органам НКВД не имел отношения служебного.
Яблоков: Вы хотели также внести поправки в вопрос о том, что корреспондент увидел в подвалах здания НКВД. Что это могло быть?
Токарев: Допускаю, что он увидел там оборудование центрального отопления. Здание отапливалось такой системой. А оборудованных там каких-то тайных камер чтобы подслушивать или для каких-либо других целей - я думаю это неточность. Это домыслы того журналиста, что в той газете написал.
Яблоков: Понятно. Хотели также уточнить. Олег, Олег...
Токарев: Сейчас о том, что касается орудий пыток. Более шести лет там работал, и для меня никаких секретов не было. Своим долгом я считал создание порядка, установление правопорядка и т.д. Не мог не знать об орудиях пыток, если бы они были. Не было там никаких орудий пыток.
Яблоков: Хотите внести поправки в вопрос о величине рва?
Токарев: О размерах рва преувеличивал. Рвы были величиной 8-10 метров в среднем, значит яма должна была быть достаточно большой, чтобы вместилось 250 человек, или, как это было в первый раз, 300 человек. Также о должности Сененкова. Должность Сененкова назвал ошибочно. Говорил, что он был из начальника Управления НКВД переведен в Москву на должность управляющего отделом ЦК, а на самом деле он был назначен заместителем управляющего отделом ЦК. Это так.
Яблоков: Дмитрий Степанович, еще один вопрос.
Токарев: Пожалуйста.
Яблоков: Предъявляется вам распоряжение об отправке польских военнопленных из Осташковского лагеря НКВД в распоряжение начальника управления НКВД Калининской области. Это том 10. Здесь 67 таких документов, по которым выслали польских военнопленных из Осташковского лагеря в ваше управление НКВД.
Токарев: Так ведь на расстрел?
Яблоков: Да. 67 списков в среднем по 100 человек, а в сумме 6 287 человек в период с 1 апреля до 19 мая 1940 года. Одновременно рапорты комендантов конвоев за тот самый период об этапе тех военнопленных из Осташковского лагеря до Калинина.
Токарев: Да.
Яблоков: Возникает проблема - можно ли на основании этих списков… здесь, например, сказано - вот рапорт этапа 84, 6 апреля 1940 г. в 5 вагонах выслано этапом 494 военнопленных. Можете ли вы сказать, что 494 военнопленных было расстреляно 6 апреля 1940 г.?
Токарев: Нет, не могу этого сказать. Более 300 человек в день не расстреливали, это был один случай, первый случай, допустили это. Это надо было делать в темноте, а ночь была уже короткая. Потом начали привозить и расстреливать за ночь по 250 человек.
Яблоков: По 250 человек. Понятно.
Токарев: Да.
Яблоков: Понятно. У вас такие данные - 10 апреля привезли 233 человека.
Токарев: Этого я не знаю. Это к Кривенко.
Яблоков: 13 апреля - 30 человек. 14 апреля - 299 человек. 17 апреля - 350 человек. 14 апреля - 136 человек. 22 апреля - 42 человека. 24 апреля - 195 человек. 26 апреля 1940 - 52 человека. 30 апреля - 188 человек. И 5 апреля - 343 человека. Ясное дело - это не все вагоны, не все этапы. То, что нам пока удалось найти. И еще, скажите, Дмитрий Степанович, можно ли считать, что если расстреляно 6287 человек - то есть люди которые были названы в этих документах, и если приблизительно расстреливали по 250 человек в сутки, то сколько примерно было рвов, в которых закопаны польские военнопленные?
Токарев: Здесь потребуется простая арифметика. Поделите каждую тысячу на 4 - примерно 24-25 ям. Говорю приблизительно, потому что время от времени отсутствовал, выезжал в районы. Может быть, тогда количество расстрелянных было другое - не знаю. Но знаю хорошо, что впервый раз, когда к расстрелу доставили 300 человек, ночи нам на это не хватило. Не нам говорю, так как себя к этому делу не отношу, а полностью его отрицаю. И так принято решение привозить по 250 человек - подтверждаю еще раз. Могли только быть отклонения, но только в меньшую сторону, а ночи становились короче и короче. Могли быть отклонения.
Яблоков: И последнее… Из вашего рассказа следует, что ваши подчиненные - водители, работники комендатуры, охранники и некоторые офицеры следователи участвовали в расстреле польских военнопленных. Кроме того, вы рассказали о спасении одного водителя, которому дали приказ участвовать в операции. А не давали ли вы тем вашим подчиненным приказа участвовать в этой акции?
Токарев: Решительно никакого приказа не давал.
Яблоков: Напрашивается вопрос - тогда ваши ли это подчиненные?
Токарев: Мои подчиненные, но тут работал мой первый заместитель - Павлов
Яблоков: Павлов? Да?
Токарев: Он все это организовывал. Он с помощью Борисова. Второго заместителя.
Яблоков: Все ясно. У меня нет больше вопросов. А у вас есть еще какие-либо поправки и уточнения?
Токарев: Стараюсь вспомнить, сколько было всего расстрелянных. Ваша цифра немного не сходится с той которую я запомнил. Расстрелянных было 6 295 плюс 1. Еще раз 6295 плюс 1 (1-это бандит, можно его не считать).
Яблоков: Все ясно. Есть ли еще какие либо уточнения?
Токарев: Больше нет.
Яблоков: Все правильно?
Токарев: Все правильно.
Яблоков: На этом допрос с использованием видеоленты закончен.
Яблоков: Есть ли какие поправки?
Поправок нет.
Яблоков: У участников дела нет поправок и изменений. Заканчиваем.
Копия, видеозапись.
Министерство юстиции, краевая прокуратура. Материалы следствия в деле катынского преступления.
Patriot
Знаток
Знаток
Сообщения: 821
Зарегистрирован: 04 фев 2019, 04:32

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение Patriot »

Медное 3. ДОКУМЕНТЫ.

Записка ЦК с подписью Сталина

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

И выписка из решений Политбюро.

Изображение

Расписки начальника конвоя и шифровки в НКВД об исполнении (подписанные Токаревым)

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

===================================================================================

Пару слов хотелось бы добавить.

1. Конечно, весной 1940 никому и в голову не приходило, что эти захоронения могут оказаться в руках немцев. Иначе можно было бы от трупов как-то получше избавиться, или вообще офицеров подальше на Урал или в Сибирь вывезти и там уже их в шахту сбросить, а потом взрывами всех перебить и все завалить. Геббельс, конечно, не мог упустить такого верного шанса вбить клин между союзниками и между поляками и русскими, пригласил международных экспертов и наблюдателей, устроил большой шум. Повезло ему. Дали ему прямо в руки козырь. Но что уж теперь? Как говорится, знал бы где упадешь, соломки бы постелил. Зря все эта катынская суета опять началась. Лучшие бы другие, более спорные дела пересмотрели. А то начали врать - и эту ложь потом всегда будут вспоминать и все остальное тоже обьявлять ложью, по ассоциации. Раз врали с Катынью - и схвачены за руку, врут и с MH17, например, ведь русские - всем известные вруны, да? Так что спасибки всем причастным за вранье, начиная с Мухина.

2. Другой важный аспект всего этого дела: это, конечно, была репетиция зачистки захваченных в будущем европейских стран от "враждебных классов". И надо сказать, что больше так нагло и грубо не действовали. Катынь и воспевший ее Геббельс немного чему-то научили.
Аватара пользователя
express
Супермодератор
Супермодератор
Сообщения: 5556
Зарегистрирован: 16 авг 2010, 00:39
Откуда: Магнитогорск
Благодарил (а): 136 раз
Поблагодарили: 45 раз
Контактная информация:

Катынь: кто на самом деле расстрелял польских офицеров

Сообщение express »

Patriot писал(а): 29 мар 2019, 04:03В камеру, где совершались расстрелы, я не входил. Там технология была выработана Блохиным, да, и комендантом нашего Управления Рубановым. Они обили войлком двери выходящие в коридор, чтобы не было слышно выстрелов в камерах. Затем выводили приговорённых - так мы будем говорить - по коридору, сворачивали налево, где был красный уголок. В красном уголке проверяли по списку: сходятся ли данные, данные личные, не имеется ли какой-нибудь ошибки, да..., а затем, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, немедленно надевали ему наручники и вели в камеру, где совершались расстрелы. Стены камеры также были обиты звукопоглощающей материей. Вот и всё.
Ну ?....мотострелок ?....повторяю простой для любого мужчины, хоть раз в жизни державшего в руках оружие и стрелявшего из него вопрос:
Расстреливали в особой камере в здании в городе Калинин.......- как гильзы от этих выстрелов оказались в ямах рядом с трупами в посёлке Медное ?
Будьте мужиком - покажите свою компетентность в военном деле ?
Ответить