Знал ли Сталин о применении пыток в НКВД? Как он к этим злоупотреблениям власти относился? Вопросы эти встают потому, что и буржуазные, и «право»-троцкистские элементы решительно все документы, для них невыгодные и позорные, объявляют «сфальсифицированными», добытыми с помощью физического принуждения. При этом продажные борзописцы доходят до того, что, если им поверить, так Сталин чуть ли не лично изобретал «методы воздействия» и уж, во всяком случае, сам их санкционировал. Разумеется, доказательств не приводится никаких.
На самом же деле все обстояло как раз наоборот. Пытки Сталин принципиально не одобрял, считал их недопустимыми, поскольку они (не всегда, но чаще всего) сильно искажают картину действительности и являются чудовищно несправедливыми по отношению к тем людям, которые в результате клеветы попали в какие-либо гнусные дела.
Наличие такой его позиции доказывается официальными документами. Когда в сентябре 1934 г. на его имя, с сопроводительным письмом М.И. Ульяновой (она возглавляла Бюро жалоб ЦК партии), поступило письмо арестованного А.Г. Ревиса, одного из руководящих работников «Тракторцентра», и еще некоторые другие документы, касавшиеся деятельности руководства НКВД во главе с Ягодой, он тут же отправляет их своим влиятельным коллегам — Куйбышеву (первый заместитель председателя Совнаркома и СТО СССР, председатель комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР) и Жданову (секретарю ЦК партии). В своем собственном письме он пишет (заметим, что в современных газетах и журналах, занятых бесстыдными фальсификациями, этого письма нигде нельзя найти):
«Т.т. Куйбышеву, Жданову.
Обращаю Ваше внимание на приложенные документы, особенно на записку Ревиса. Возможно, что содержание обоих документов соответствует действительности. Советую:
а) Поручить комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить сообщаемое в документах;
Знал ли Сталин о применении пыток в НКВД? Как он к этим злоупотреблениям власти относился? Вопросы эти встают потому, что и буржуазные, и «право»-троцкистские элементы решительно все документы, для них невыгодные и позорные, объявляют «сфальсифицированными», добытыми с помощью физического принуждения. При этом продажные борзописцы доходят до того, что, если им поверить, так Сталин чуть ли не лично изобретал «методы воздействия» и уж, во всяком случае, сам их санкционировал. Разумеется, доказательств не приводится никаких.
На самом же деле все обстояло как раз наоборот. Пытки Сталин принципиально не одобрял, считал их недопустимыми, поскольку они (не всегда, но чаще всего) сильно искажают картину действительности и являются чудовищно несправедливыми по отношению к тем людям, которые в результате клеветы попали в какие-либо гнусные дела.
Наличие такой его позиции доказывается официальными документами. Когда в сентябре 1934 г. на его имя, с сопроводительным письмом М.И. Ульяновой (она возглавляла Бюро жалоб ЦК партии), поступило письмо арестованного А.Г. Ревиса, одного из руководящих работников «Тракторцентра», и еще некоторые другие документы, касавшиеся деятельности руководства НКВД во главе с Ягодой, он тут же отправляет их своим влиятельным коллегам — Куйбышеву (первый заместитель председателя Совнаркома и СТО СССР, председатель комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР) и Жданову (секретарю ЦК партии). В своем собственном письме он пишет (заметим, что в современных газетах и журналах, занятых бесстыдными фальсификациями, этого письма нигде нельзя найти):
«Т.т. Куйбышеву, Жданову.
Обращаю Ваше внимание на приложенные документы, особенно на записку Ревиса. Возможно, что содержание обоих документов соответствует действительности. Советую:
а) Поручить комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить сообщаемое в документах;
б) Освободить невинно пострадавших, если таковые окажутся;
в) Очистить ОГПУ от носителей специфических «следственных приемов» и наказать последних, «невзирая на лица» (намек явный на Ягоду! — В.Л.). Дело, по-моему, серьезное и нужно довести его до конца.
И. Сталин»
За кулисами началась бешеная борьба, со взаимными подвохами и страшными ударами. Кончилась она тем, что Киров, тоже оказавшийся вовлеченным в эту борьбу (как политик с Кавказа и друг Сталина!), получил пулю 1 декабря 1934 г., а Куйбышев скоропостижно скончался 25 января 1935 г., якобы от «разрыва сердца», как врачами было официально объявлено, согласно секретному указанию Ягоды. В оставшейся тройке Каганович и свежеиспеченный секретарь ЦК Жданов поддержали Ягоду, Акулов же выступил против него. Этим он, в глазах Ягоды, сам себе подписал смертный приговор.
Раскол в комиссии привел Ягоду к победе. И Сталин на заявлении невиновного Маркевича, заместителя наркома земледелия СССР, члена партии с 1921 г. (невиновность его подтвердила комиссия по реабилитации, освободившая его в 1957 г.), наложил неожиданную для того резолюцию: «Вернуть в лагерь». Было это в январе 1935 г., после убийства Кирова.
И все— таки победа для Ягоды оказалась воистину «пирровой»! Доверие к нему явно пошатнулось. Ибо комиссия успела составить итоговый документ, охватывавший дела Наркомзема, Наркомата совхозов и еще ряда других, для руководства НКВД очень неблагоприятный. Там зафиксированы следующие пункты:
1. Надо искоренить незаконные методы следствия.
2. Наказать виновных.
3. Дела о Ревисе и Маркевиче пересмотреть.
Ясно было, что точка не поставлена, что расследование дел следователей НКВД, словно бумеранг, может вновь возвратиться на прежнюю орбиту. Так и получилось в конце концов. В результате Ягода лишился всех постов и затем сел на скамью подсудимых, уличенный во множестве отвратительных преступлений, среди которых числилось и убийство Куйбышева. На процессе Бухарина и Рыкова в 1938 г. этот вопрос также рассматривался, и показания обвиняемых были более чем интересны.
https://www.bookol.ru/dokumentalnaya_li ... lltext.htm