Содержание материала

Портрет императора Николая II

В середине девяностых годов имя Валентина Серова было уже хорошо известно художественному миру. Особенно привлекали его портреты детей. Целую галерею детских образов создал Серов. Детей он любил и глубоко понимал их духовный мир. Угрюмый  и  задумчивый, он  в душе своей  носил  удивительный  юмор и умел подмечать в ребятишках малейший каприз, пустяшное огорчение или восторг, умел передать это с тайной улыбкой.

–– Совсем я портретчиком становлюсь, –– шутя, признавался он Мамонтову.

Тонкий психологизм Серова, умение отразить на холсте потаенные качества портретируемого, импонировали заказчикам, –– позировать ему рвались многие. Хоть и побаивались его проницательности. Но Валентин Александрович не имел намерения обличать, он лишь заострял те черты, которые порой были спрятаны в натуре человека и не каждому были видны. Под его кистью возникал либо привлекательный образ, либо отталкивающий.

Серов не торговал талантом, и заказ принимал, только если  ему  нравилась  модель. Сдержанный, немногословный, несколько грузный и неуклюжий, но в то же время бесконечно обаятельный и деликатный, он становился решительно  неудобным,  когда  неприятный ему человек надоедал просьбами. 

Когда поступил заказ написать портрет Николая II, Серов оказался в большом затруднении: он меньше всего подходил к амплуа придворного портретиста, всей душой бы хотел отказаться, но это был не тот случай.

Портрет писался с натуры. Николай II был в тужурке Преображенского полка, с которой свыкся за время своей военной службы. Служить он начал еще при отце –– Александре III, был командиром эскадрона Лейб-гусарского полка, затем два года прослужил офицером в Гвардейской конноартиллерийской бригаде. Ко всем своим обязанностям Николай Александрович относился серьезно и добросовестно, а его скромность создала ему добрую репутацию в среде офицеров. Не будь он наследником престола, прожил бы жизнь полную гармонии, поощряемый начальством и уважаемый окружающими.

Смерть отца застала его командиром батальона Преображенского полка, и до конца дней император оставался в этом сравнительно скромном чине. Деликатный, уступчивый, он тяготился своим положением императора. Много раз вспоминал об отце, жалея, что не умеет говорить языком этого грозного хозяина России.

Работая над портретом Николая II, Серов не стремился показать его властителем огромной империи, его интересовал человек, личность –– со своими заботами и внутренними переживаниями. Художник напряженно вглядывался в государя, надеясь увидеть и охватить нужное ему. Работа шла медленно. Становясь перед лицом художника или фотографа, человек неосознанно сжимается внутри. К тому же мешало присутствие императрицы. Во время сеансов она указывала Серову, что нужно подправить в портрете, а что убрать… В конце концов, он не выдержал: подал ей кисть и палитру и предложил дописать портрет за него.

Извинился перед императором:

–– К сожалению, Ваше величество, портрет не выходит. Так иногда случается у художников.

Государь с неподдельной грустью положил руки на стол –– и тут Валентин Александрович молниеносно уловил и общий облик, и особый взгляд государя.

Портрет был написан легко и свободно. По манере письма он почти эскизен, но продуманно целостен и гармоничен. Отказавшись от многокрасочной живописи, Серов предпочел одну доминирующую гамму, придав ей большое количество оттенков.

Во всей иконографии Николая II, это, пожалуй, лучшее его изображение, отличающееся необыкновенной схожестью и свежестью письма. Спустя многие годы, находясь в эмиграции, Константин Коровин скажет: «Серов первым из художников уловил и запечатлел на полотне мягкость, интеллигентность и вместе с тем слабость императора».

Серов, без сомнения, был первым портретистом своего времени. Его отличало глубокое проникновение во внутренний мир человека, он был непогрешимо правдив в своих характеристиках и с феноменальной требовательностью к себе стремился к полноте раскрытия образа.

Участь портрета Николая II оказалась печальной: в 1917 году его уничтожили большевики. К счастью, сохранилось авторское повторение, оно и находится ныне в Государственной Третьяковской галерее.