Содержание материала

«ПУТЧ» – 1991

Формирование общественного мнения

Август 1991 г. – это именно тот кульминационный момент, когда по системе, предварительно доведенной до состояния неустойчивого равновесия, нанесли довольно слабый, но точно рассчитанный удар, в самое уязвимое место (т.н. точку бифуркации), этим ударом ее опрокинули, и она рассыпалась. Вся «перестройка», все предшествовавшие события стали прелюдией именно к тому, что было совершено в августе. Заданный ход событий привел ряд представителей высшей элиты СССР к такому решению, как создание ГКЧП. К этому времени роли были окончательно распределены и заучены. Кем-то – явно, через аналитические записки, статистами – неявно, через СМИ.

Август 1991 г. (Москва) невозможно понять без предварительного анализа процессов, произошедших непосредственно в предшествовавший период. В этом ряду: апрель 1989 г. (Тбилиси), январь 1990 г. (Баку), январь 1991 г. (Вильнюс). И главное состояло в том, что правду о подготовке и проведении этих акций к моменту августа 1991 г. так еще никто толком и не знал. Все воспринимали их так, как это было задано их режиссерами. Все эти трагедии трактовались как «попытки Центра грубой силой остановить движения широких народных масс на пути к свободе и демократии».

Далее для полноты прогноза о неизбежности коммунистического реванша шло постепенное нагнетание этой темы в средствах массовой информации. «Первыми о неизбежном наступлении диктатуры предупреждали политологи Андраник Мигранян и Игорь Клямкин» [8.10. С. 5]. Особое место заняла повесть обозревателя газеты «Московские новости» А.А. Кабакова «Невозвращенец» (выход в свет – в мае 1988 г.), где живописуется ситуация боев в Москве и всеобщая катастрофа. Она нарисовала картину специально для тех, кто обладал не столько фактологическим, сколько образным стилем мышления.

 Здесь можно просто перечислить, как по нарастающей давался мониторинг и реальных событий, и провокационных действий, и тиражирования ранее добытых документов, лишь теперь оказавшихся ко двору. А после первых же предупреждений в демократической прессе о грозящем путче противники перемен попали в стратегический капкан: отныне все сколь угодно слабые и трудно диагностируемые попытки сопротивления истолковывались как  прелюдия  путча . Даже события, не имевшие прямого отношения к будущему. Так, например, в апреле 1991 г. в печати появились фотография и следующий комментарий: «Эти бронетранспортеры на днях появились в Чернышевских казармах. Подобные колонны сотен новеньких БТРов, въезжающих на территории других московских казарм, видели москвичи» [8.11. С. 2].

Непосредственно перед событиями рассказали о том, как в случае чрезвычайных ситуаций должны в принципе действовать органы государственной власти на местах, создав при этом СЗ – «суженное заседание», в которое должны войти первый секретарь, начальник милиции и руководитель госбезопасности субъекта власти. «Источник, пожелавший остаться анонимным, объясняет, что СЗ – это структура, которая готовит страну на случай «особого периода управления». Объявить такой период вправе только правительство СССР, а поводом для введения «особого периода» может быть «не только война».

СЗ <…> действует на основе постановления ЦК КПСС и Совмина СССР от 19 июня 1984 г. и Указа Президента СССР от 12 ноября 1990 г., который называется «О возложении на исполнительные и распорядительные органы Советов народных депутатов функции по координации мобилизационной работы» [8.12. С. 7]. В одном из последующих номеров (в июле 1991 г.) та же газета публикует типовой план действий вышестоящих властей: «При возникновении экстремальной ситуации <…> начинает действовать план операции «Метель».

Если оперативную часть плана выполнить не удается, подключается Москва и вступает в действие план операции «Тайфун», что означает как минимум дополнительную переброску подразделений ВВ или дивизии им. Дзержинского» [8.13. С. 15]. В статье подробно вскрываются состав, задачи, полномочия, структуры СЗ на местном уровне: «Как это делается. За последние годы изменилась сама концепция действий в чрезвычайных обстоятельствах. В конце 1950х – начале 1960х, несомненно, преобладала доктрина военного подавления массовых беспорядков, опробованная в «дружеских урегулированиях» в Восточной Германии в 1953м, в Венгрии в 1956м. Этим опытом воспользовались и внутри страны при подавлении волнений в Грузии в 1957м, в Новочеркасске в 1962м. Милиция тогда должна была продержаться до прихода армии.

С начала 1970х схема начинает меняться. Армия отодвигается на второй план, а функции оперативного реагирования постепенно переходят к МВД. Они осуществляются главным образом на двух уровнях – республиканском и союзном.

Устранение беспорядков возлагается на специальный сводный отряд милиции. Он комплектуется за счет переброски в место предполагаемых или уже происходящих событий групп и отрядов из прилегающих районов. Например, при возникновении экстремальной ситуации в Алма-Ате начинает действовать план операции «Метель».

В город оперативно перебрасываются рядовой состав, служащие ВВ, курсанты училищ и школ милиции из Новосибирска, Ташкента, Караганды, Красноярска, Перми, Кемерова, Иркутска, Фрунзе, Барнаула, Душанбе, Омска. Если оперативную часть плана выполнить не удается, подключается Москва и вступает в действие план операции «Тайфун», что означает как минимум дополнительную переброску подразделений ВВ или дивизии им. Дзержинского» [8.13. С. 15]. Приводится сама схема операции «Метель» с указанием функциональных групп и их численности, при этом в примечании указывается, что из схемы убраны номера воинских частей и фамилии. В противном случае авторов публикации и редакцию можно было бы смело привлекать к суду за разглашение гостайны, а так они балансируют на грани между  можно и  нельзя . Впрочем, у демократической печати за все время не было ни одной серьезной, с последствиями, встречи с судом.

Наконец, во вторую неделю августа появляется сообщение: «Над всей Россией – безоблачное небо». Гидрометеоцентр» [8.14. С. 1]. Гидрометеоцентр, как известно, занимается разведкой и прогнозом погоды. Упомянутый же центр, видимо, политической погодой.

Наиболее запоминающийся штрих требовалось внести именно в последний момент, так, чтобы аудитория могла события воспринимать только в заданном ей ключе. Пусть и запоздало, но об этом теперь вспоминает человек, которого для этого использовали – бывший Председатель КГБ В.Е. Семичастный: «В субботу 17 августа 1991 г. телевидение на фоне Кремля показало интервью со мной, где я подробно рассказал о том памятном октябрьском пленуме (1964 г. –  А.Ш. ).В воскресенье сюжет повторили. И когда 19го утром ГКЧП объявился, мне звонили друзья и шутили: ты что, накануне инструктаж давал?» [8.15. С. 2].

 

Разработка документов

Если СМИ обрабатывали все население без исключения, то аналитические записки готовились для основных игроков.

Как именно готовилась американская сторона к августу, известно далеко не в той мере, которая необходима для того, чтобы эта подготовка стала прозрачной. На сегодня общественности представлен лишь один документ, разработанный в Штатах [8.16. С. 114–119], но уровень работы американских аналитиков был таков, что, не владея в принципе информацией о подлинной роли М.С. Горбачева как агента влияния (в силу особой секретности!), что для нынешних исследователей в России является базовым представлением в их умозаключениях, американцы все же смогли на должном уровне дать советы первым руководителям своего государства.

Проект «путча» имел два основных варианта – с участием М.С. Горбачева и без него. Мы знаем, что прошел первый вариант, но каковы были еще подварианты «без него», мы не знаем, даже учитывая сведения мэра Москвы Г. Попова, ознакомленного с возможным развитием событий: «Когда мне задолго до путча в первый раз показали как возможные его сценарии, так и наши возможные контракции, у меня глаза разбежались. Чего тут не было: и сопротивление в Белом доме, и под Москвой, и выезд в Питер или Свердловск для борьбы оттуда, и резервное правительство в Прибалтике, и даже за рубежом. А сколько было предложений о сценариях самого путча! И «алжирский вариант» – бунт группы войск в какой-нибудь из республик. Восстание русского населения в республиках. И т.д. и т.п. Но постепенно сценарии «сгущались» и все яснее становилось, что все будет зависеть от роли самого Горбачева: путч будет или с благословения Горбачева, или под флагом его неинформированности, или при его несогласии, или даже против него. Самым благоприятным для нас был вариант путча «против Горбачева». Мы ждали, что, скорее всего, таким он и будет. Но, может быть, нам удастся представить его в таком варианте – это будет большая удача. Поэтому даже если день, полдня будет «нестыковка» путча и Горбачева – надо будет этим воспользоваться и ударить в эту щель. ГКЧП из всех возможных вариантов избрал такой, о котором мы могли только мечтать, – не просто против Горбачева, а еще и с его изоляцией. Получив такой прекрасный пас, Ельцин не мог не ответить великолепным ударом. Я не хочу сказать, что все изложенные соображения были утром 19 августа за два часа «просчитаны» среди десятков других вариантов. Работа велась в эти дни очень напряженная, но не на пустом месте» [8.17. С. 5].

В.С. Павлов, комментируя эти признания Г. Попова, пишет: «Осведомленность Попова в этих делах – вне сомнений, а цинизм откровенности понятен – победители делят лавры. Тем не менее осторожность и здесь не покинула Попова. Он лишь раскрыл секрет Полишинеля. Но ничего не сказал, кто его знакомил, а что еще важнее – из каких источников приходила информация. О том, какого рода указания получали информатор или информаторы, известно. Но кто они? Ответа нет» [48. С. 80].

Во время своей рекогносцировки по СССР Д. Эзраэль не отказал себе в удовольствии назвать вещи своими именами. А.А Проханов вспоминает: «Помню июньский разговор в кабинете газеты «День» с шефом американской «Рэнд корпорейшн» Джереми Эзраэлем. На столе – нарисованная чернилами небрежная схема. Обозначен кружком «кремлевский центр», представленный Горбачевым. Другим кружком обведен «параллельный центр», представленный Ельциным. Третьим кружком отмечена «золотая гостиная», из которой одна и та же группа советников управляла и тем и другим. Американец спросил, что следует сделать советникам, чтобы переключить властные полномочия от «Первого» ко «Второму»: «Быть может, создать на несколько дней нелегитимную ситуацию, вывести <…> Горбачева, и в атмосфере социального хаоса замкнуть управление армией, КГБ и милицией на Ельцина?» [8.18. С. 1]. Здесь и речи не может идти о том, что одному из сторонников сохранения Союза выдается информация, могущая повлечь за собой действия упреждающего характера. Какого-то особого доверия к нему нет и быть не может. Это  атакующая сторона (напомню, что об этом явлении мы подробно говорили в контексте генезиса «холодной войны») использует свои свойства и позволяет себе поиграть: все уже предрешено настолько, что можно говорить обо всем в открытую, и что бы ни предпринималось – все обязательно свершится именно так, как задумано.

 В любом случае разработки по параллельному центру к августу подошли к своему логическому завершению – осуществлению на практике. Ибо «еще в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США стали обсуждать идею о создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. <…>

В феврале 1991 г. о ней активно заговорили в окружении Ельцина. К этому времени относится начало практической разработки варианта такого «центра» в лице Ельцина и Верховного Совета РСФСР. При анализе политико-экономического содержания параллельного центра использовали суждения Г. Попова, незадолго до этого побывавшего в США. Там Попов имел контакты с государственным секретарем Бейкером, с его экспертной группой, был принят специалистами из ЦРУ и аналитиками из госдепартамента. Главным компонентом этого замысла являлось создание на территории Советского Союза разорванных, разделенных между собой рынков с равной ориентацией на российский и международный рынки. По задумкам авторов плана, это означало бы необратимый развал «советской империи» [35. Ч. 1. С. 42].

Напоминают и об исторической аналогии произошедших событий: «В ХVI веке начальник английской секретной службы лорд Берли и его ближайший помощник Уолсингем решили устранить претендентку на престол Марию Стюарт. Но как это сделать? Взять и просто ее репрессировать – нельзя. Было решено «помочь» ей организовать заговор против королевы Елизаветы. В окружение Марии внедрили агента Джифорда. Он умело подтолкнул людей Марии на организацию заговора и помог его разоблачить. «Гэкачеписты» ХVI века, в том числе Мария Стюарт, были казнены. В истории спецслужб это классический пример метода, который называется «Заговор в заговоре» [8.19. С. 2].

«Горбачев образовал ГКЧП – вроде бы для того, чтобы удержать от расползания республики. Он объявил, что это будет орган, обязанный отслеживать положение. По его рекомендации в необходимых случаях будет вводиться чрезвычайное положение. Были конкретно названы лица, включенные в состав комитета – Крючков, Язов, Пуго и другие, – изготовлены соответствующие бланки, печать и т.д» [8. С. 8].

Замысел состоял в том, что было решено создать следующую ситуацию. Следовало собрать воедино ту часть руководства, которая была однозначно против развала страны, дезавуировать ее и лишить власти и возможности общаться с внешним миром вообще или на период разгрома. Именно такова подоплека  кадрового аспекта августовских событий 1991 года и устранения всех фигур, могущих потенциально помешать развалу СССР. Наиболее стойких лиц из числа тех, кто все понял, но которых не удалось уложить в сценарий, просто убили: Б.К. Пуго, С.Ф. Ахромеева. Это повлияло на неизвестных противников: они были запуганы. Остальная элита предала и СССР, и КПСС. И все последующее время – последние четыре месяца 1991 года больше уже формального существования СССР – подтверждает это. Не было адекватного сопротивления развалу: те, кто мог его еще оказать, оказались либо в тюрьме, либо в могиле. Если прежде мы еще могли наблюдать в руководящей элите страны такие группы: разобщенные патриоты, которых «вычислили» и «обслуживают» наблюдатели; болото, которое постепенно сходило с позиций нейтралитета в сторону врагов сохранения Союза; агенты влияния и активно помогающие им клановые образования, то теперь первой группы практически не существовало – ключевые фигуры были устранены.

Я полагаю, что историки и эксперты в дальнейшем будут еще и еще раз анализировать август 1991го. По всей видимости, мы сейчас не сможем сказать, как это все задумывалось, как проводилось, что  получилось и что  не получилось . Здесь еще много загадочных моментов и для западных аналитиков – да, да, они и сами еще до конца не знают, каких еще успехов, скрытых благодаря эффекту самоорганизации, они добились: «Я думаю, что анализ «путча» еще предстоит: какую роль здесь сыграли секретные службы Запада и другие силы. Но здесь перепутались интересы Запада и Советского Союза, взаимоотношения многих сил, и не следует сбрасывать со счетов то, что участники этого переворота все-таки рассчитывали остановить сползание страны к катастрофе. Этот элемент тоже был. Но все было сделано глупо, нелепо, как будто бы заранее было нужно, чтобы «путч» провалился. И я уверен в том, что именно на это и рассчитывали, чтобы предотвратить настоящий путч. Как, например, пожарники для тушения пожара устраивают встречный пожар. Это – провокация. Доминирующую роль во всем этом сложном сцеплении событий сыграла, по-видимому, провокация, чтобы победить настоящий переворот, который остановил бы движение страны к катастрофе. И это было возможно!» [23. С. 38–39].

В аналитической подготовке и разработке документов выделяются две группы, одна из которых была создана непосредственно при первом лице: «В 1991 году <…> чрезвычайные меры стали острейшей необходимостью для обеспечения подъема производства, строительства и структурной перестройки. Их разработка велась тремя группами специалистов под общим контролем и руководством Горбачева. Одну из этих групп возглавлял А. Тизяков, будущий член ГКЧП, другую – А. Милюков, тогда и сейчас верный советник вождей, президентов, спикеров, третью – В. Величко, первый заместитель премьер-министра» [48. С. 81].

Вторая группа – внутри центрального аппарата КГБ СССР. Ее условно можно назвать по имени ее главных участников – Жижина и Егорова: «9 декабря <…> Крючков вызвал к себе генерал-майора КГБ Вячеслава Жижина – заместителя начальника Первого Главного Управления (разведка), в прошлом – начальника секретариата Председателя и полковника КГБ Алексея Егорова.

Крючков дал задание Жижину и Егорову (со ссылкой, между прочим, на поручение М.С. Горбачева) подготовить записку о первоочередных мерах «по стабилизации» обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения.

Такая записка была ему представлена. А вместе с ней – проект указа Президента М.С. Горбачева и постановление Верховного Совета СССР о введении в стране чрезвычайного положения. По словам Егорова, одновременно с этим по поручению Горбачева некими другими товарищами готовились и документы о введении прямого президентского правления в Литве» [1. С. 247–248]. «5 августа Крючков снова позвал к себе своего зама Грушко и уже знакомых нам Егорова и Жижина. Там же Павел Грачев <…>. На том совещании Крючков поручил подготовить еще одну, но уже более подробную аналитическую записку на предмет введения в стране чрезвычайного положения. Работу, – объяснил Председатель КГБ, – следует вести конспиративно. А посему Грачев, Егоров и Жижин отправились писать документ на оперативную дачу Второго Главного Управления (контрразведка), расположенную неподалеку от деревни Машкино, по дороге на Ленинград. Написали. И предупредили Крючкова <…>, что введение чрезвычайного положения может вызвать негативную реакцию среди некоторой части населения» [1. С. 255].

Помощник начальника Второго Главного Управления (контрразведка) КГБ СССР полковник Егоров Алексей Георгиевич: «Впервые к разработке проблемы чрезвычайного положения в стране я был привлечен в декабре 1990 г. (т. 7, л.д. 7 – здесь и в дальнейшем ссылка на уголовное дело «ГКЧП». –  А.Ш .). Примерно 15–16 августа <…> Крючков на этот раз поручил нам подготовить документ о первоочередных мерах экономического, социально-политического и правового характера, которые следует реализовать в условиях чрезвычайного положения (т. 7, л.д. 10) <…> Крючков достал из своей папки тот проект документа, который я и Жижин готовили перед встречей и, обращаясь к участникам, предложил ознакомиться с мерами, которые необходимо осуществить, вводя чрезвычайное положение. Хочу отметить, что на этой встрече документ еще не обрел название: «Постановление № 1 ГКЧП». В тот момент мы его условно называли документом о неотложных мерах по стабилизации экономической и политической обстановки в стране». (т. 7, л.д. 12)» [48. С. 81]. Итак, документы группы Жижина–Егорова легли затем в документы ГКЧП, ныне каждый может с ними ознакомиться и сравнить с предпутчевским документом ЦРУ. Интеллектуальная пропасть налицо.

 К настоящему времени – десять лет спустя – стало известно, что существовало четыре варианта на случай критического развития ситуации: чрезвычайное положение в стране, чрезвычайное положение в Москве, прямое президентское правление в стране, прямое президентское правление в Москве. Датируются они декабрем 1990 г.

После августовского путча начали готовить путч октября 1993 г. Именно так сейчас выглядит подготовка и публикация в начале октября аналитического документа «Угроза безопасности и необходимость сотрудничества республик». Речь шла о возможности реванша за неудачу августа, и документ предупреждал о возможности еще одного путча. «Сенсацией прошлой недели, бесспорно, стало появление на рынке гласности документа «Угроза безопасности и необходимость сотрудничества республик». Он рожден в Аналитическом управлении КГБ СССР и рисует довольно мрачную картину нашего переполненного эйфорией сегодня, равно как и традиционно светлого завтра.

Документ этот был не один – он входил в целый пакет аналитических записок, подготовленных для нынешних и будущих парламентариев экспертами военно-политического отдела Института США и Канады АН СССР, Института Европы АН СССР, а также руководителями двух управлений КГБ СССР» [8.20. С. 6]. Экономическое управление КГБ предупреждало о возможности энергетических кризисов в Москве и на периферии, а Аналитическое управление – как раз именно о возможностях коммунистического реванша.

 

Столичный узел безопасности: ротация руководства и дислокация спецчастей

Что бы ни говорилось нами о недостатках и недостающих элементах подсистемы национальной безопасности в общей системе управления, но она была многократно продублирована и должна была предотвратить любые попытки захвата государственной власти как со стороны каких-то повстанцев, либо путем военного переворота, так и вследствие операций внешнего врага. Поэтому наипервейшая задача, которую предстояло решить авторам сценариев по государственному перевороту августа 1991 г., заключалась в следующем: перехват контура управления не должен был быть воспринят в явном виде для тех структур, которые обязаны были воспрепятствовать подобным событиям. В случае прямых попыток захвата власти силовики обязаны противодействовать, и можно с уверенностью утверждать, что у них это получилось бы, поэтому их нужно переиграть, они должны быть затянуты в общий круговорот событий, с тем чтобы для них точная оценка событий должна была открыться только после свершившегося события. Поэтому разработчикам сценария предстояло вывести их из контура управления и ни в коем случае не допустить их участия на стороне защитников Союза. Как уже говорилось прежде, накануне «путча» в прессе (с целью подготовить общественное мнение к возможности какого-то значительного поворота) появились обстоятельные данные о том, как силы безопасности должны противодействовать мятежам, массовым беспорядкам и т.д. Мы не будем повторять их в новом контексте: как должен был сработать механизм защиты от внутренних угроз. Повторюсь, что механизм этот был довольно громоздок, многократно продублирован, в том числе и не допускал срыва, даже если какая-то его составляющая в ответственный момент выйдет из повиновения и сама станет инициатором бунта, примет враждебную или нейтральную сторону.

 

ПО ЛИНИИ КГБ СССР руководителями этого механизма были следующие лица:

•  Начальник Второго Главного Управления КГБ СССР (контрразведка) Геннадий Федорович Титов, на должности с 29 января 1991 г., генерал-лейтенант (13 декабря 1990 г.).

•  Начальник Управления КГБ СССР по Москве и Московской области Виталий Михайлович Прилуков, на должности с апреля 1989 г., одновременно – член Коллегии КГБ СССР, а с 16 марта 1991 г. – заместитель Председателя, генерал-лейтенант (13 декабря 1989 г.). 16 марта 1991 г., согласно Указу Президента СССР «Об Управлении КГБ СССР по городу Москве и Московской области», оно было выведено из подчинения создаваемого КГБ РСФСР и получило статус структурного подразделения центрального аппарата КГБ СССР.

•  Начальник управления «З» (Защита конституционного строя) КГБ СССР Валерий Павлович Воротников, на должности с 30 января 1991 г. До этого – в течение полутора лет первый заместитель начальника Управления «З», генерал-лейтенант.

•  Начальник Управления «СЧ» по руководству специальными частями войск КГБ СССР И.П.Коленчук. На должности с момента создания управления – с 17 апреля 1991 г., генерал-майор. До этого – командир Кремлевского полка.

•  Начальник управления военной контрразведки по Московскому военному округу Алексей Алексеевич Моляков. На должности – с декабря 1988 г., генерал-майор.

 

Следует обратить внимание на то, что объединяет почти всех этих генералов ГБ: их новые функциональные обязанности не соответствуют их прошлому опыту. Генерал Г.Ф. Титов до своего назначения служил в разведке (так же, добавлю, как и его предшественник – генерал-полковник В.Ф. Грушко, который прослужил в ней с 1961 г. по 20 сентября 1989 г.); генерал В.М. Прилуков пришел в органы из партийных органов; генерал В.П. Воротников пришел на службу в центральный аппарат с должности начальника УКГБ по Красноярскому краю, но в этом регионе практически не было диссидентов, и у него не могло быть значительного опыта, чтобы занять пост, который подразумевал успех в борьбе с ними в столь решающее время. Вообще за короткое время на посту начальника 5го (потом управления «З») поменялось очень много людей: до 18 января 1983 г. им был генерал Ф.Д. Бобков; потом – И.П. Абрамов; с мая 1989 г. – Е.Ф. Иванов, а уже, повторюсь, с 29 января 1991 г. – В.П. Воротников. Этому назначению он был обязан двоим. Во время Великой Отечественной войны генерал армии Ф.Д. Бобков служил в 65й гвардейской дивизии, формировавшейся в Красноярске, и часто приезжал на встречи с однополчанами в День Победы – он старался не пропускать их даже в 1990е гг. Здесь он мог и «присмотреть» себе замену. Способствовал его переводу в Москву и первый секретарь Красноярского крайкома О.С. Шенин. Лишь только бывший командир Кремлевского полка генерал И.П. Коленчук и генерал А.А. Моляков полностью соответствовали своим новым должностям.

 

ПО ЛИНИИ МВД СССР:

•  Министр внутренних дел СССР Борис Карлович Пуго, на должности с 1 декабря 1990 г., до этого – Председатель Центральной Контрольной Комиссии КПСС, генерал-полковник.

•  Первый заместитель Министра внутренних дел СССР –  Начальник Главного Управления внутренних дел по г. Москве и Московской области Иван Федорович Шилов. На должности с 26 марта 1991 г., когда по Указу Президента СССР из двух главных управлений внутренних дел: по городу Москве и по Московской области создано одно. Прежний начальник ГУВД по г. Москве генерал-майор Н.Н. Мыриков в марте 1991 г. был назначен заместителем Министра внутренних дел СССР.

 

ПО ЛИНИИ МО СССР:

•  Заместитель Министра обороны СССР по чрезвычайным ситуациям Владислав Алексеевич Ачалов. На должности (специально учрежденной) – с декабря 1990 г., генерал-полковник.

•  Командующий войсками Московского ордена Ленина военного округа – Николай Васильевич Калинин. На должности – с 1988 г., генерал-полковник.

Обращаем внимание на то, что абсолютное большинство из них оказалось на своих постах непосредственно перед августом 1991 г. Они – главные игроки в августовском кризисе – по сценарию должны были только-только войти в круг обязанностей, установить друг с другом взаимодействие и… упустить все.

К настоящему времени существует и развернутая справка по войскам, дислоцированным в г. Москве и в Московской области, чья функция состоит именно в том, чтобы противодействовать попыткам госпереворотов, и хотя датирована она временем, когда СССР уже не существовал, ее, за неимением лучшего, вполне можно применять и для августа 1991 г.

 

Оперативная справка. Основные силы и средства силовых структур

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ:

• 2Я ГВАРДЕЙСКАЯ ТАМАНСКАЯ МОТОСТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ(здесь и далее выделены части и соединения, которые были введены в Москву 19 августа; дислокация: пос. Алабино) – общая численность до 8500 чел., до 100 танков новейших конструкций, до 200 БМП, БТР. В постоянной боеготовности – до 30 танков, 50–70 БМП, БТР, 2200–3000 чел.;

  • 4Я ГВАРДЕЙСКАЯ КАНТЕМИРОВСКАЯ ТАНКОВАЯ ДИВИЗИЯ(пос. Шибанково) – общая численность до 5500 чел., до 220 танков, 100 БМП, организационно состоит из 1 танкового и 1 мотострелкового полка. В постоянной боеготовности – до 40 танков, 40–50 БМП, 1000–1500 чел.;

• 27Я ОТДЕЛЬНАЯ МОТОСТРЕЛКОВАЯ БРИГАДА КГБ СССР(пос. Мосренген) – общая численность до 2000 чел., до 40 танков, до 120 БМП, БТР. В постоянной боеготовности – до 20 танков, до 100 БМП, БТР, до 1000 чел.;

• 119Й ПАРАШЮТНО-ДЕСАНТНЫЙ ПОЛК(г. Наро-Фоминск) – общая численность до 1100 чел., до 90 БМД. В постоянной боеготовности – до 60 БМД, 600–700 чел.;

• 45й полк специального назначения разведки ВДВ (Москва, Сокольники, пос. Кубинка) – общая численность до 900 чел., до 20 БТР. В постоянной боеготовности – 20 БТР, до 500 чел.;

• 23я отдельная бригада охраны МО (Москва, ул. Павловская) – общая численность до 2500 чел., до 60 БТР. В постоянной боеготовности – 40 БТР, 1000 чел. – в случае тревоги убывают на усиление охраны объектов МО и ГШ;

ИТОГО: группировка МО в районе Москвы и непосредственно прилегающей местности достигает 20 000 чел., 350 танков, 700 БМП, БТР, БМД. В постоянной боеготовности – до 6500 чел., 150 танков, 300 БМП. В течение суток может быть увеличена вдвое.

 

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ:

• Оперативная дивизия особого назначения (г. Балашиха) – общая численность до 9000 чел., до 60 танков, 400 БМП, БТР. В постоянной боеготовности – 60 танков, 300 БМП, БТР, до 6000 чел.;

• Отдельная бригада специального назначения (пос. Софрино) – общая численность до 2000 чел., до 100 БТР. В постоянной боеготовности – 80 БТР, до 600 чел.;

• Отдельная бригада специального назначения «Витязь» (г. Балашиха) – общая численность до 800 чел., до 40 БТР. В постоянной боеготовности – до 40 БТР, до 600 чел.;

• Отдельная бригада специального назначения (Москва, Лефортовские казармы) – общая численность до 800 чел., до 40 БТР. В постоянной боеготовности – 40 БТР, до 600 чел.

 

ЧАСТИ МИЛИЦИИ:

    

• Полк ОМОН (Москва, Октябрьское Поле) – общая численность до 2000 чел.;

• Полк патрульно-постовой службы (Москва, Варшавка) – общая численность до 1800 чел.;

• 3й полк вневедомственной охраны – общая численность до 1600 чел.;

• Оперативный полк (дислокация: Москва, Савеловское) – общая численность до 1800 чел.;

• Специальный отдел быстрого реагирования Регионального управления по борьбе с организованной преступностью (СОБР РУБОП) (дислокация: Москва, ул. Житная) – общая численность до 400 чел.;

• Специальный отдел быстрого реагирования Главного управления по борьбе с организованной преступностью «Вега» (СОБР ГУБОП) – общая численность до 300 чел.;

• Отряд милиции особого назначения (г. Щелково) – общая численность до 300 чел.

ИТОГО: Группировка МВД в Москве и ближнем Подмосковье достигает 23 000 чел. И это без учета личного состава РОВД, муниципальной, транспортной и криминальной милиции. В течение суток может быть дополнительно переброшено до 15 000 чел., а к исходу вторых суток, с учетом отмобилизованной милиции цифра может достигнуть 30 000 чел.

 

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ:

• Боевые подразделения управления «А» (Москва, ул. Фрунзенская) – общая численность до 600 чел.;

• Боевые подразделения управления «В» (гор. Балашиха) – общая численность до 600 чел.

ИТОГО: с учетом групп захвата и контртеррора Московского и областного управлений около 1500 самых высокопрофессиональных бойцов спецназа, каждый из которых способен поставить точку в любой попытке захвата власти.

 

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОХРАНЫ ПРЕЗИДЕНТА:

• Президентский полк (Москва, Кремль) – общая численность до 1200 чел., до 40 танков, 60 БТР, другая техника;

• Спецназ ГУБОПа (Москва, Кремль) – общая численность до 400 чел.

ИТОГО: до 1 600 чел., до 40 танков, 60 БТР, другая техника» (Изложено по: [8.21. С. 5].)

Ситуационный анализ

Третий звонок «спектакля под названием «путч» прозвенел 17 июня 1991 г. на закрытом заседании Верховного Совета СССР. Председатель КГБ СССР В.А. Крючков довел до сведения депутатов подготовленную внешней разведкой записку в ЦК КПСС «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан» за подписью Ю.В. Андропова. Случилось это только тогда, когда развал СССР был предрешен. Скорее всего, именно это событие уже можно назвать ключевым поворотом, а не те три дня в августе 1991го.

Почему М.С. ГОРБАЧЕВ взялся исполнять свою, пусть во многом и вне сцены, роль в августовском спектакле, раз она оказалась для него в результате самоубийственной? Мотивы его поведения могут быть только одни: он не сомневался в том, что он должен был еще оставаться «на плаву». Ему – ошибочно – представлялось, что из этой ситуации он должен был выбраться один, да еще и получив соответствующие политические дивиденды: «События августа 1991 г. имеют свою логику и предысторию. Задолго до этой даты они продумывались и готовились самим Горбачевым, и не им одним. Для него же это имело глубоко личные причины и цели – сохранить и укрепить свою личную власть любой ценой. Необходимо было отвести нависшую над ним угрозу, указать «виновников» провала в экономике и развала страны, уничтожить любые силы, которые на тот момент могли воспрепятствовать реализации его планов» [48. С. 12–13]. М. Горбачев постарался выглядеть в той ситуации совершенно невинным, павшим жертвой «заговорщиков», но насколько комфортно чувствовал себя «форосский узник», можно судить по показаниям О.С. Шенина на процессе по делу ГКЧП, в которых говорится, что Горбачев заказал себе вино и смотрел фильм «Жидкое небо» эротического содержания [8.22. С. 2; 8.23. С. 111]. О том, что в результате этой интриги им потеряна всякая власть, он узнал одновременно со всеми, и его страх по прилету 21 августа 1991 г. из Фороса в Москву объясняется именно этим. Он его не разыгрывал. Его убедили, что весь путч задуман только для того, чтобы убрать из Кремля «консерваторов», например, того же премьера В.С. Павлов, который потребовал себе больше властных полномочий. Но убрали не только всех «консерваторов», но и его самого. Он был уверен в успехе операции – ведь все большие и малые операции по разгрому СССР ранее прошли без сучка и без задоринки, и он всегда выходил сухим из воды, значит, должно получится и на этот раз.

Таковы были мотивы, по которым М. Горбачев повел свою игру, совершенно не замечая самоубийственности своей роли и того, как его использовали. М. Горбачев еще на заре своей политической карьеры по сути начал игру, до конца не представляя всей сложности пути, в том числе и собственного. Он полагал, что раз он стал первым лицом в стране, то это означает, что ему принадлежит первая роль всегда, везде и во всем. Он не принимал во внимание, что есть способы, которые заставят его вернуться в прежнее состояние. Он еще мог позволить себе сказать по возвращении из Фороса на сессии российского парламента: «Всей правды я вам все равно не скажу», но это уже не было направлено против тех, кто им удачно манипулировал. Сама же фраза звучит двусмысленно: он и сам не знал всю правду тогда, не знает и теперь.

Тут стоит обратить внимание на то, что у М.С. Горбачева не было достойного политического образования, чтобы научиться тонкостям управления. Имея его, можно было бы и остаться на плаву, и вести свою еще более тонкую, чем у тех же американцев, политическую игру. Но отсутствие такой политической культуры привело к тому, что он сам себя обыграл. Будучи эмоционально восприимчив и внушаем, а потому управляем интеллектуально более подготовленными и информированными людьми, он стал не на самый оптимальный в том числе и для себя путь. Отдельные акции не складывались у него в целостную прогнозируемую картину, если бы он видел обратную сторону явлений и процессов, тогда он вполне мог бы удержаться у власти.

 Надо сказать, что и В.А. КРЮЧКОВ, так же как и М.С. Горбачев, полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили ему успокоительную версию: «Пострадают все, кроме Вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыграннной  неудачи с Вильнюсом первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. О том, что он окажется в Лефортово, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями.

Мотивы Г.И. ЯНАЕВА тогда были просты и ясны: сдержать грубой силой, подобно бульдозеру, хорошо организованное и направленное наступление. Однако вектор наступления был выбран безупречно, а сила его была такова, что любые, даже достаточно правильные акции, направленные против, были бы самоубийственными. Несомненно, желательным и малоконфликтным был бы путь договоренностей с региональными элитами, в том числе и в самой Москве. Однако проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики с предварительной разработкой программ, чего не было сделано и без чего трудно было бы ожидать быстрых масштабных изменений к лучшему, оставалось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания – ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежал восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.

Пожалуй, никто так не был заинтересован и в столь малой цене августовского политического кризиса, как Б.Н. ЕЛЬЦИН. Даже скорее всего США были заинтересованы в более продолжительном конфликте. Б.Н. Ельцину же конфликт обошелся ровно настолько, насколько ему это было нужно – власть в РСФСР перешла к нему.

А.И. ЛУКЬЯНОВ всегда и во всем поддерживал все начинания М. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А. Лукьянова. Какие бы вместе преступления они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим «соратником» – он всегда мог надеяться на то, что М.С. Горбачев поможет ему. Он не учел тот фактор, что руководят еще и самим М. Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не вывезет»). В реальной политике это бывает довольно часто. И потому А. Лукьянов мог спокойно ехать отдыхать на Валдай, не зная, что его роль расписана другими авторами сценария, а не его бывшим другом.

В таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В.И. БОЛДИН.

Столь обширную, хотя и по-своему интересную справку пришлось дать только для того, чтобы сказать следующее: несмотря на столь развернутую, многоэшелонную и продублированную систему, несколько неожиданно главную роль в последующих событиях сыграл человек, занимавший должность, которая прямо не входила в эту иерархию.

Это  командующий воздушно - десантными войсками (ВДВ) (с декабря 1990 г.) ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ ГРАЧЕВ. Роль командующего ВДВ сводится к организационному управлению вверенными войсками и учреждениями, он отвечал за боевую готовность, оперативные же вопросы решал начальник Генштаба Вооруженных Сил, а в случае войны командование воздушно-десантными дивизиями (ВДД) должно переходить к командующим военными округами. В Московском военном округе дислоцировалось значительное количество войск, находящихся в его подчинении: две ВДД (одна из них – в Туле, другая – в Рязани), Рязанское высшее командное училище им. Ленинского комсомола и, напоминаю, два полка: 119й парашютно-десантный и 45й полк специального назначения разведки ВДВ.

Роль П.С. Грачева была обусловлена, по всей видимости, специалистом по теории игр, который, согласно сценарию, использовал эту фигуру, с тем чтобы  прямое соперничество по линии:  баррикады Белого дома –  введенные в город войска , перешло в  непрямое соперничество . Напомним, что в игре с нестрогим, или непрямым, соперничеством интересы сторон сталкиваются, но их нельзя считать прямо противоположными, поскольку существует более или менее обширная область компромиссов, уступок, сотрудничества. Итог игры в этом случае не является строго определенным, впрочем, как и в случае игры со строгим соперничеством. Другой специалист – например, по бихевиористике – для этого также мог выделить именно П.С. Грачева, относительно легко предсказав его поведение: помощь своим новым начальникам вроде Б.Н. Ельцина, с которым он встречался накануне при посещении последним Тульской ВДД. (Хотя особого доверия у разработчиков спектакля он, видимо, не вызывал и посему был продублирован своим заместителем генерал-майором А.И. Лебедем.) Все остальные фигуры, перечисленные нами в начале справки, в этом случае выводились за скобки.

Вступление его в игру закладывалось еще на стадии разработки сценария ГКЧП со стороны КГБ, поэтому на второй стадии работы ГРУППЫ ЖИЖИНА–ЕГОРОВАбыл приглашен третий участник – П.С. Грачев. Зачем понадобился командующий войсками ВДВ, который способен высадить где-то десант, захватить любой опорный пункт «одним полком за два часа», и не более того? Ведь это довольно грубая сила и в принципе не годится для тонких операций. П.С. Грачева в КГБ незаметно для него самого тонко обработали, показали ему замысел операции, ему была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. И когда Б.Н. Ельцин позвонил ему утром, то решение, чьи команды исполнять на самом деле, а кому только демонстрировать подчинение – президенту Ельцину или же министру обороны Д.Т. Язову, – у честолюбивого генерала уже «созрело». Предварительная обработка чекистов, конечно же, склоняла его к первому варианту, что же касается второго, то наказание за прямое непослушание или «неправильное толкование» приказов могло быть минимальным. А П.С. Грачев, как никто другой, предпочитал следовать правилу «держать яйца в разных корзинах» (а желательно, во всех). Если бы, кроме упомянутых, был еще и третий вариант, то он и там поимел бы свой интерес. Члены ГКЧП утверждают, что никто танки к Белому дому не посылал. Это целиком инициатива генерала Грачева, который как офицер, верный присяге, активно участвовал в совещаниях у министра Язова и предлагал самые крутые меры, о которых потом по телефону докладывал Ельцину. Но Грачеву надо отдать должное: с помощью работников КГБ он все просчитал. В том случае, если верх берет ГКЧП – «Я первым окружил гнездо сопротивления»; если же побеждает Ельцин – «Я первым к вам пришел на помощь».

Мы изложили причины действий лиц, прямо или косвенно принимавших активное участие в ГКЧП. Но был один человек, который мог бы находиться в рядах ГКЧП. Это – О.С. ШЕНИН, который занимал только один пост – партийный. ГКЧП не хотел скомпрометировать его и ЦК КПСС в случае возможной неудачи. Тем не менее это не спасло ни от разгрома КПСС, ни от его ареста. Это было отмечено практически сразу же, но под обратным углом зрения: «Он полетел в Форос вместе с представителями ГКЧП. Но полетел не к президенту, а к генсеку. В последние месяцы Шенин был де-факто вторым лицом в партии. Вместо часто болевшего Ивашко он проводил заседания Политбюро и Секретариата. <…>

В ночь с 18 на 19 августа Шенин встречается с Кравченко (Председателем Государственного Комитета по телевидению и радиовещанию. –  А.Ш .) и передает тому для обнародования документы ГКЧП. Его роль в путче, как мы видим, меняется. Но в последующие дни он снова держится в стороне. <…> Как близость, так и отстраненность его от путчистов, видимо, не случайны» [8.24. С. 1].

Таковы были, повторюсь, вкратце причины, которые заставили основных игроков начать политическую интригу, но подлинными хозяевами положения были совсем другие люди. Именно они играли этими политиками, как шахматными фигурами. Причем играли одновременно и черными и белыми. Поэтому результат был известен заранее. Как говорил в таких случаях герой фильма «Блеф», сыгранный певцом и актером Адриано Челентано: «Ставьте на «черное» – ставьте на «красное»: все равно выпадет «zero»!»

  Самое же виртуозное во всей этой комбинации было то, что под воздействием внушения члены ГКЧП этого не почувствовали и даже спустя годы считали, что вели исключительно самостоятельную игру и были инициаторами своего плана…

* * *

Три дня московского августа создали такой резонанс, что вся игра была кончена в кратчайшие сроки, страна и советский строй покатились в пропасть. После этого уже ничего не требовалось изобретать, чтобы их добить. Никто и ничто не могло спасти Союз Советских Социалистических Республик. Исторический конец его приходится на 25 декабря 1991 г., когда первый и последний Президент СССР выступил по телевидению с заявлением о прекращении своих полномочий и роспуске Союза…

 

Пуго и Ахромеев: плата за стойкость

Вообще-то надо признать, что судьба высокопоставленных военных в Советском Союзе не жаловала. Если пуля не доставала на войне, – что с нее взять, там-то она дура! – то, значит, она находила их в «мирное время». Трагически, при практически не выясненных обстоятельствах погибли высокопоставленные советские военачальники Г.И. Котовский, Я.Ф. Фабрициус, Н.Э. Берзарин, С.С. Бирюзов. При этом мы не берем «загадок», лежащих во временных рамках 1937–1956 гг.

Пуго

Министр внутренних дел Союза ССР Б.К. Пуго в августе 1991 г., пораженный открывшейся ему правдой, сказал о М.С. Горбачеве за день до своей гибели буквально следующее: «Он нас всех продал! Жалко – так дорого купил и так дешево продал. Всех!»

По версии следствия, престарелый полупарализованный отец жены вытащил оружие из руки самоубийцы и положил на столик. Сын и свидетель Вадим Борисович Пуго утверждает: «У меня нет сомнений, что они это сделали сами. Но у меня есть уверенность, что их к этому принудили.

Отец прилетел в Москву вечером 18 августа из Крыма. Он отдыхал в санатории «Южный» рядом с Форосом <…>

Сразу по приезде отец выехал по звонку Крючкова. Я его не видел до 21 августа, когда вечером пришел к нему на работу. Стал спрашивать, что происходит. Он мне сказал:

– Пошли домой. Мне здесь делать сегодня уже нечего.

Дома ему было несколько звонков. А ночью отключили оперативную связь, ВЧ и еще один специальный телефон, защищенный даже от ядерного воздействия. Утром не работал и городской телефон. Не смогли отключить только телефон внутренней милицейской связи. По этому телефону утром были звонки. Звонили его замы, в том числе Ерин, который стал потом министром внутренних дел, еще несколько людей. Кто из них своими словами подвел его к самоубийству, я сказать не могу. О содержании этих разговоров знают только в оперативно – техническом управлении КГБ, которое наверняка тогда прослушивало его разговоры.

Почему с самого начала возникли сомнения в самоубийстве? Отца нашли мертвым на кровати, а пистолет лежал на тумбочке довольно далеко от него. Засвидетельствовавшая это фотография обошла весь мир. Степанков и его команда выдвигали тогда разные версии, но все они выглядели неправдоподобно. Я тоже не мог найти объяснения. И только потом 89летний дед, который после происшествия на год попал в неврологическую больницу, сказал мне, как было дело. Услышав выстрелы, он вошел в комнату. «Очень напугался, взял из руки Бориса пистолет и положил на тумбочку» [8.25. С. 10]. Чистая загадка!

Ахромеев

Если факт самоубийства Б.К. Пуго еще как-то правдоподобен, то в случае советника Президента СССР по военным вопросам, Маршала Советского Союза С.Ф. Ахромеева многие факты прямо указывают на убийство: «Странным до нелепости было «самоубийство» маршала С. Ахромеева – повесился сидя, с двух попыток. Это случилось после того, как маршал подготовил текст своего выступления на Верховном Совете с призывом к депутатам остановить развал государства» [8.26. С. 3]. «Дочери говорят, что после первых дней состояние подавленности прошло. Отец приободрился, хотел обратиться к коммунистам, попытаться спасти Союз от развала. Утром 24 августа, когда он уходил на работу, внучка попросила его: покачай на качелях! Он ответил: «Вернусь с работы – покачаю». Я никогда не поверю, что он уходил на смерть. Он ждал меня. Он попросил дочерей позвонить ему, как только мой самолет вылетит. Они позвонили ему в 9.30. и сказали, что мама вылетела. А через 10 минут, по официальной версии, он попытался покончить с собой. Можно в это поверить?

<…> Я не могу поверить, чтобы он это сделал сам и таким варварским способом» [8.27. С. 16].

Когда производили осмотр кабинета, то выяснили, что маршал покончил с собой со второй попытки. С первой не удалось – лопнул тросик, которым связывали бумаги в пачки. Больше такого куска тросика не оказалось – то есть он был, но в соседнем помещении, и надо было выйти за ним на минутку, но… маршала уже никто «не отпустил». Воспользовались еще более ненадежным средством – шпагатом…

Кручина и другие: Золото партии

В этой главе мы, наконец-то, ближе коснемся того, ради чего всю эту «перестройку» замышляли и сотворили. Речь пойдет о деньгах. О Больших Деньгах. О БЕШЕНЫХ ДЕНЬГАХ. О тоннах золота и килограммах бриллиантов. Ради них столько людей рассталось с жизнью…

Управляющий Делами ЦК КПСС, член ЦК КПСС, народный депутат СССР Кручина. «В 5 часов 26 минут 26 августа дежурный милиционер, охранявший жилой дом в Плотниковом переулке услышал непонятный хлопок. С 5го этажа выпал жилец, в «спешке» выбросился из окна, выбив оконную раму. Интересно знать, кто это так спешил?

Последние годы – с андроповских времен – он был Управляющим Делами ЦК КПСС, он знал не многое, он знал все! Особенно о последнем этапе: «Из аналитической записки сотрудника ПГУ КГБ СССР Л. Веселовского «О дополнительных мерах по закреплению и эффективному использованию партийной собственности»: «Средства, поступающие в виде доходов в партийную кассу и не отражаемые в финансовых документах, должны быть использованы для приобретения анонимных акций, фондов отдельных компаний, предприятий, банков, что, с одной стороны, обеспечит стабильный доход независимо от дальнейшего положения партии, а с другой стороны эти акции могут быть реализованы на фондовых биржах с последующим размещением капитала в иных сферах с целью обезличивания партийного участия, но с сохранением контроля…» [8.28. С. 2.]

Размах комбинаций, который происходил с активами, просто поражает воображение. «В апреле 1991 года в одно из управлений МВД СССР от осведомителя поступила любопытная информация: группа, в которую входят весьма солидные люди, ищет безопасные пути нелегального вывоза за рубеж денег КПСС. По долгу своей службы начальник Семенихин (фамилии некоторых лиц изменены. – Прим. авт.) немало знал о темных делишках тех, кто стоял у власти, и потому его заинтересовала полученная информация. Для выяснения подробностей начавшейся операции Семенихин на свой страх и риск решил попытаться внедрить в группу сотрудника управления Олега Кошелева. <…>

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, сколько денег было в кубышке КПСС. Понятно, что пополнялась она не только за счет партийных взносов и прибыли от издательской деятельности. Кто может сказать, что вытворяло Политбюро семьдесят лет с золотым запасом страны? На каких условиях КПСС помогала братским партиям и диктаторским режимам? Куда подевались несчитанные-немеренные ценности, конфискованные после революции, малая толика которых красуется на стендах Алмазного фонда? Думается, здесь речь может идти о фантастической сумме <…>

    В 1991 году в трех крупных российских городах появилось около десятка коммерческих банков. Никто не мог заподозрить банкиров-демократов в связях с КПСС. Но эта связь существовала. Именно в эти банки от предприятий и организаций ручейками начали стекаться деньги КПСС, не стихийно, а по заранее составленному графику. Не обошлось, правда, без накладок. «Верные ленинцы» в Средней Азии и Закавказье, видя, как разворачиваются события, показали родному Политбюро кукиш, то есть деньги не перечислили. <…> Член подпольной финансовой группы крыл матом коммунистов бывших национальных окраин, которым партия дала все блага, а они ей устроили такую подлянку.

«Партийные» банки действовали по следующей схеме. Во-первых, они финансировали создающиеся надежными людьми фонды, фирмы, компании. Эти структуры, используя связи в верхах, быстро становились на ноги. Большинство из них процветают и сегодня. Во-вторых, банки проводили бойкое кредитование небольших липовых кооперативов, малых предприятий и т.п., в каждом из которых имелись два-три человека от партии. На полученные деньги они покупали валюту и вывозили ее за границу <…> Доллары оседали на счетах, открытых членами подпольной группы в швейцарском банке. Спустя некоторое время кооперативы становились банкротами. И выяснялось, что взыскивать деньги не с кого. <…>

   «То, что мне стало известно, – это лишь надводная часть айсберга. В августе незадолго до путча я десять дней провел на даче с человеком, у которого находилась большая часть документов подпольной «бухгалтерии». Финансист этот знал о предстоящем перевороте и очень нервничал. В одну из ночей, когда он напился вдрызг, я порылся в бумагах. <…> В ту ночь я сумел сделать ксерокопии нескольких документов», – рассказывал Кошелев. В последующие два дня, пока Олег оставался на даче, имея при себе копии, он поседел. В этих документах указывались наименования банков, номера счетов, а самое главное – фамилии восьми человек, членов группы, контролировавшей всю операцию.

<…> 18 августа, когда в стране было объявлено чрезвычайное положение (так в тексте. – А.Ш.) и к власти пришел ГКЧП, Семенихин и Кошелев поняли, что они вляпались по самые уши: во главе группы подпольных финансистов стоял двоюродный брат члена ГКЧП…» [8.29. С. 6.]

Если еще какие-то опера смогли уйти, лечь на дно и сейчас могут скрываться под псевдонимами, то те лица, которые были на виду – Кручина, его предшественник Павлов и работник одного из отделов Лесоволик – были обречены. Все они были уничтожены в те дни, как опасные свидетели: «…именно накануне путча эти средства тщательно засекречивались, вывозились за границу. <…>

О таинственном визите в Швейцарию бывшего министра финансов СССР Владимира Орлова, который пренебрег всеми правилами дипломатического этикета и посещал знаменитые банки инкогнито». [8.30. С. 8.]

Автор статьи, журналист, работавший сначала в «Красноярском комсомольце», а потом в столичном Михаил Гуртовой знает, о чем пишет, он был председателем одной из комиссий, занимавшихся поиском «золота партии». Судьба его нелегка. Копнул не там и не в том направлении, куда надо, – сейчас давно уже ничего не пишет, даже на самые невинные темы…

Чекисты под огнем

В настоящее время состояние органов безопасности таково, что КГБ (и его преемник – ФСБ) не в состоянии защитить не то что страну в целом, а даже самое себя. Впрочем, началось это не сегодня и даже не вчера…

Работавший под прикрытием разведчик А. КАВЕРЗНЕВ. «В начале 1980х при загадочных обстоятельствах умерли трое бывших советских разведчиков в США – в том числе известный тележурналист Каверзнев, умерщвленный во время командировки в Афганистан. Гибель всех троих произошла по той простой причине, что они слишком талантливо исполняли свои обязанности, чересчур глубоко копнули и предоставили в КГБ сведения об иностранной агентуре влияния в СССР. Наградой им за это стал приказ: убрать!» [2. С. 37]. Существует, правда, версия о том, что Александр Каверзнев заразился в Афганистане и «сгорел» буквально в несколько дней» [21. С. 393].

Агент советской разведки М.Е. ОРЛОВ. Майор КГБ СССР Михаил Евгеньевич Орлов (бывший американский гражданин Майкл С. Гленн) в возрасте 32 лет ушел из жизни 22 июня 1989 г. Добровольно или нет?

Один из руководящих работников контрразведки Л.Е. НИКИТЕНКО: «Русский разведчик внезапно умер в 1991 г., путешествуя по Бразилии, и КГБ, который подозревал, что, возможно, он был убит, попросил ЦРУ расследовать это дело. Используя свои контакты в бразильском правительстве, ЦРУ выяснило, что Никитенко просто умер от сердечного приступа.

«Когда появились подозрения в том, что кто-то вел нечестную игру, мы связались с ЦРУ и проясняли эти вопросы, – вспоминает Шебаршин, бывший руководитель разведки КГБ. – Наш человек, Никитенко, поехал на короткое время за границу и там умер, и мы должны были проверить и убедиться, была ли эта смерть обусловлена болезнью или явилась результатом нечестной игры. Мы получили информацию от американских коллег, что у них нет никаких подозрений в чьей-то нечестной игре, и они также исключили любые возможные подозрения, что сами были каким-то образом причастны к этому делу. Я поверил этой информации и был благодарен за нее» [8.31. С. 6]. Мотивы устранения Л.Е. Никитенко могли заключаться в том, что он был и.о. резидента в Лондоне в 1984–1985 гг., именно тогда, когда там с визитом были М.С. и Р.М. Горбачевы; но могли быть, конечно же, и более «свежие»… Почему же не перепроверили информацию? Или «достоверность в точности сведений, полученных от этого источника информации, сомнений не вызывает», так, кажется, пишется в отчетах?

Эти таинственные смерти больше похожи на упреждение нежелательных последствий, что является чаще всего основным мотивом устранения нежелательных лиц. Однако были и такие трагические происшествия, которые больше всего похожи на акции возмездия за то, что отдельные генералы КГБ СССР сопротивлялись разгрому своей страны. Уже после 1991 года были убиты: бывший Председатель КГБ Грузинской ССР Герой Советского Союза генерал-полковник А.Н. ИНАУРИ(1993 г., Батуми); бывший Председатель КГБ Армянской ССР генерал-майор М.А. ЮЗБАШЯН(1993 г., Ереван, похоронен в Москве). А бывший Председатель КГБ Латвийской ССР генерал-майор С.В. ЗУКУЛ, по всей видимости, не смог выдержать травли в прессе и застрелился сам…