Димитрий33 писал(а):m-sveta писал(а): А вот кому он должен был верить в феврале 1917 года?
Вот и решайте сами, кто сознательно ввёл народ в заблуждение... И по чьему указанию мальчишки-газетчики кричали на всех углах: "Царь отрёкся в пользу Михаила, Михаил отрёкся в пользу народа..." Тем самым совершенно искажая существо дела. Великий Князь Михаил Александрович не "отрёкся в пользу народа", а ждал одобрения депутатами Учредительного Собрания монархического образа правления в России.
Другой вопрос, кто выбрал таких депутатов Учредительного собрания, среди которых практически не было монархистов? Народ?
ненене, Дмитрий, вы лукаво отводите мой вопрос. Объясняю по буквам. Давайте нарисуем картинку.
Вы попадаете в 1917 год. И не ребенком, не неграмотной женщиной и не престарелым мужиком, а как говорил карлсон - мужчиной в самом расцвете сил, т.е. оказать хоть какое-то влияние на события. Напоминаю 1917 год, Россия, поэтому вероятность 85 % что вы крестьянин, русский, православный. В возрасте от 20 до 45 лет.
Рассмотрим 2 ситуации, 1) вы по какой-либо причине остались в своей станице под Оренбургом
2) вы на фронте
Тут объявление об отречении.
1) в станице вы о нем узнаете скорее всего от батюшки с амвона.
Большой, от столиц и крупных городов далекий, уезд. По захваченным верстам он не меньше иного иноземного государства. Были в нем золотые прииски, черноземные земельные угодья, винокуренные и салотопенные заводы, гурты баранов, овец и козы с мягким тонким пухом для прославленных оренбургских платков.
Население его - старожилы-казаки и переселенцы из губерний: Тамбовской, Пензенской, Саратовской, Харьковской, Екатеринославской, Воронежской, Полтавской, Таврической. С разных краев, с разной повадкой и обычаями. И еще набросаны по речке Сакмаре и глубже в степях деревушки мордовские, башкирские и киргизские зимовки.
Люди разных кровей, с различным бытовым укладом и разной веры: православные, старообрядцы, магометане, субботники, дырники, евангелисты, скопцы, хлыстовствующие и много других сект, затаившихся здесь от правительственной веры.
Крестьяне-богачи с тысячами десятин и безземельные, "квартиранты", не могущие поставить даже собственной избы. И крапинами разрозненными вкраплена в станицах, селах и деревнях мелкая, глушью придушенная, интеллигенция: с десяток врачей, учителя, агрономы и библиотекари. Газеты и вести о жизни всего государства Российского получались из Оренбурга. Доходили быстро только до станиц на большой дороге с телеграфными столбами, до приисков и до уездного города. Он - деревянный. Этапы существования своего - от одного большого пожара, после которого сызнова надо строиться, до другого. И низкорослый. Высились в нем только колокольни и онемевшая с девятьсот четырнадцатого труба винокуренного завода. Газеты и вести сгасали в его сырьевой глухоте. Деревни и села в глубине уезда отделены были сотней и больше верст от него и от одноколейной железной дороги на Оренбург. И к нему и к железнодорожным станциям от этих сел и хуторов вели неверные проселочные дороги через степь, через овраги, горные увалы и перелески.
Каждое село, каждый хутор творили свою отдельную веру, свой обычай. Изживали тяготу своих налогов, совсем не интересовались не только всероссийским, но даже губернским масштабом. О министрах, царе не хранили никаких рассказов, преданий. Солдаты, приносившие их со службы, быстро забывали свои сказы. Сменяли их на близкое, ощутимое: о земских начальниках, становых, урядниках. И мобилизация на русско-германскую войну и февральская революция были негаданны здесь, как камень с неба.
Земство посылало лекторов и агитаторов. Но они не могли объехать всех деревень, хуторов и зимовок в буранные зимы, пашен, покосов и жнивья в крестьянскую рабочую летнюю пору; аулов в период кочевья.
И хоть с тысяча девятьсот четырнадцатого накатаны стали даже недавно проложенные отчаянным человеком сокращенные пути в уездный город - все же вывезенные оттуда имена военачальников и революционных правителей скоро сглыхали в застарелой тишине. В волостном нашем селе были мужики, путавшие Керенского с Родзянкой. А бабы и подростки вовсе именами не интересовались.
И вот вы казак, что вы должны были делать в такой ситуации? Ехать в Петербург, искать царя и спрашивать: а ты взаправду отрекся? В чем твоя вина, за что ТЫ - ХРЕСТЬЯНИН - должен покаяться?
2) скорее всего об отречении ты узнаешь в строю, об этом объявляет твой командир. Полковой священник его поддерживает. В полученной газете в окопе (любой газете от монархической до большевистской) написано что царь отрекся. Любой твой командир от вахмистра до генерала, говорят что царь отрекся.
А тут я тебе скажу для тебя новость - ты уже 4 года кормишь вшей в окопе. Войне конца не видно, тебе лично эта война нафиг не упала. Твои товарищи гибнут, становятся инвалидами (что еще страшнее для тебя), жена пишет что жрать нечего, пахать некому. Так что тебя больше волнует мир и земля, чем царь. Хочешь верь - хочешь нет.
Какая ТВОЯ вина в отречении царя, за что ТЕБЕ каятся? Тем 85 % населения России?
Вот только не надо мне рассказывать про истинных виновников, ты ж не от них покаяние требуешь а от меня. От вот этого мужика, ты ТРЕБУЕШЬ покаяние от ребенка и старика, от женщины и кочевника, от всех!
Ты мне ткни хоть в одного представителя монархии, который вышел вперед и воскликнул в этот момент: "Братья и сестры! встанем как один за царя-батюшку!"
Да что там царедворцы! Нашелся в стране хоть один минин-пожарский???? Нет!
Кому много дано - с того многое и спросится.
так что иди со своей проповедью о покаянии к виновным
