Re: Церковь и Советская власть: PRO и CONTRA
Добавлено: 11 авг 2013, 01:44
http://rusk.ru/st.php?idar=419523
12 сентября в Богоявленском соборе состоялась патриаршая интронизация митрополита Сергия, сопровождавшаяся киносъёмкой, в присутствии иностранных дипломатов и журналистов. В этом же месяце в Московской Патриархии был создан издательский отдел, выпустивший уже в 1943 г. 4 номера "Журнала Московской Патриархии".
8 октября был образован Совет по делам Русской Православной Церкви, который возглавил полковник Г.Г. Карпов, дослужившийся на этом посту до звания генерал-майора государственной безопасности.
27 октября 1943 г. Патриарх Сергий передал Карпову заявление с просьбой об освобождении находившихся в советских лагерях и считавшихся живыми 24 архиереев, 1 архимандрита и 1 протоиерея. Однако все, кроме одного, упомянутые в списке священнослужители к этому времени либо были расстреляны, либо умерли в лагерях6.
Положение Русской Православной Церкви в целом не изменилось в годы войны, в том числе и после смерти Патриарха Сергия 15 мая 1944 г.
31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали 46 архиереев, 87 клириков, 38 мирян, а также несколько восточных патриархов и представители ряда поместных церквей. Митрополит Алексий, бывший в это время Местоблюстителем Патриаршего Престола, выступил с докладом "Патриотическая деятельность Церкви за период войны", в котором он подчёркивал, что "патриотическая деятельность Церкви" заключалась "не только в пожертвованиях, к которым неустанно призывали своих пасомых архипастыри и пастыри. Деятельность эта была гораздо шире и существеннее, так как она проникала в самую душу народную, поднимая дух безмерной любви к Родине, волю к победе, так как она давала утешение страждущим, скорбящим, унывающим".7 На втором заседании Собора открытым голосованием Патриархом был избран митрополит Алексий, интронизация которого состоялась 4 февраля в Богоявленском соборе в Москве при стечении более чем 5 тыс. богомольцев.
10 апреля 1945 г. состоялась встреча Патриарха Алексия, митрополита Николая и протопресвитера Николая Колчицкого со Сталиным. Основной темой этой беседы стала перспектива участия Русской Православной Церкви в послевоенной внешнеполитической деятельности советского государства.
Несмотря на то, что на завершающем этапе II мировой войны религиозная политика коммунистического режима по отношению к Русской Православной Церкви осуществлялась в рамках, обозначенных Сталиным на встрече с митрополитами 4 сентября, 1943 г., советское правительство всячески стремилось сдерживать открытие храмов на территории, не подвергавшейся оккупации, и предпочитало оставлять действующими храмы, открытые па освобождавшейся от германских войск территории. В 1944 – 1945 гг., получив 12 688 заявлений об открытии 4 292 храмов, советское правительство допустило открытие лишь 716 церквей. Общее число храмов, действовавших к июню 1945 г., составляло 10 243.8 Однако если на территории, которая подверглась немецкой оккупации, количество храмов, находившихся в одной епархии, могло достигать нескольких сотен, то в епархиях Поволжья, Сибири и Дальнего Востока действовавшие храмы исчислялись единицами или десятками. При этом деятельность духовенства па всей территории Русской Православной Церкви по-прежнему жёстко ограничивалась лишь совершением храмового богослужения и сбором пожертвований на нужды Красной армии.
Период II мировой войны стал временем, когда поставленная на грань полного уничтожения Русская Православная Церковь всё же смогла не только сохраниться, но и укрепить свои позиции в жизни официально продолжавшего оставаться атеистическим советского общества. Исторические причины этой перемены в судьбе Русской Православной Церкви уже достаточно чётко формулировались в церковно-исторической науке.
Во-первых, возрождение церковной жизни на территории, оккупированной германскими войсками, не только свидетельствовало о сохранившейся у многих советских граждан потребности вести религиозную жизнь, но и активно использовалось немецкой пропагандой. Подобная ситуация требовала от коммунистического режима ответных мер пропагандистского характера в религиозной сфере, которые и стали осуществляться уже с 1942 г.
Во-вторых, ощутивший в конце 1930-х необходимость обновить скудный арсенал интернационал-большевистской пропаганды лозунгами национал-большевистского характера, Сталин ещё до войны попытался перейти от идеологической политики замалчивания и поношения исторического прошлого России к политике использования русской истории в целях советской пропаганды. Сыгравшая громадную роль в становлении не только русской культуры, по и русской государственности Православная Церковь не могла не быть использована в этом новом пропагандистском проекте коммунистического режима, и начавшаяся война лишь ускорила данный процесс.
В-третьих, необходимость иметь в войне с нацистской Германией союзников из числа западных демократий, общественное мнение в которых традиционно исходило из признания определяющего значения христианских ценностей, вынуждала Сталина демократизировать политический облик СССР допущением в стране хотя бы в ограниченных рамках религиозной жизни ведущей христианской конфессии.
В-четвёртых, последовательная политическая лояльность, проявленная руководством Московской Патриархии по отношению к коммунистическому режиму в период жесточайших гонений па Церковь, продолжавшихся и в годы войны, убедила Сталина в готовности митрополита Сергия и его ближайших сподвижников осуществлять свою деятельность именно в тех рамках, которые определит для Русской Православной Церкви тоталитарный режим.
Однако перечисленными выше очевидными историческими причинами не может быть объяснена в полной мере имеющая для каждого православного христианина метаисторическую природу тайна бытия Церкви в земной, нередко пронизанной духом богоборчества, истории. Ставшее одним из величайших чудес XX века возрождение Русской Православной Церкви в трагические годы II мировой войны в своей метаисторической сущности может быть объяснено апофатическим указанием на основополагающее начало христианской историософии – Промысл Божий. Именно Промысл Божий не попустил богоборческому, коммунистическому и неоязыческому, нацистскому, тоталитарным режимам, вступившим между собой в смертельную сватку, уничтожить ограждённую заступничеством Собора новомучеников Святую Русь.
Примечания
1 Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. М., 1943. С. 8-10.
2 Там же. С. 24-25.
3 Московский церковным вестник. 1994. N 6 (103).
4 Журнал Московском Патриархии. 1943. N 1. С. 17-18.
5 Там же. С. 13.
6 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964 годах. СПб., 1995. С. 116.
7 ЖМП. 1945. N 2. С. 41-42.
8 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. (Государственно-церковные отношения в СССР 1939-1964 годах). М, 1999. С. 215.
Посев. 2005. N 10. C. 14-18.
12 сентября в Богоявленском соборе состоялась патриаршая интронизация митрополита Сергия, сопровождавшаяся киносъёмкой, в присутствии иностранных дипломатов и журналистов. В этом же месяце в Московской Патриархии был создан издательский отдел, выпустивший уже в 1943 г. 4 номера "Журнала Московской Патриархии".
8 октября был образован Совет по делам Русской Православной Церкви, который возглавил полковник Г.Г. Карпов, дослужившийся на этом посту до звания генерал-майора государственной безопасности.
27 октября 1943 г. Патриарх Сергий передал Карпову заявление с просьбой об освобождении находившихся в советских лагерях и считавшихся живыми 24 архиереев, 1 архимандрита и 1 протоиерея. Однако все, кроме одного, упомянутые в списке священнослужители к этому времени либо были расстреляны, либо умерли в лагерях6.
Положение Русской Православной Церкви в целом не изменилось в годы войны, в том числе и после смерти Патриарха Сергия 15 мая 1944 г.
31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали 46 архиереев, 87 клириков, 38 мирян, а также несколько восточных патриархов и представители ряда поместных церквей. Митрополит Алексий, бывший в это время Местоблюстителем Патриаршего Престола, выступил с докладом "Патриотическая деятельность Церкви за период войны", в котором он подчёркивал, что "патриотическая деятельность Церкви" заключалась "не только в пожертвованиях, к которым неустанно призывали своих пасомых архипастыри и пастыри. Деятельность эта была гораздо шире и существеннее, так как она проникала в самую душу народную, поднимая дух безмерной любви к Родине, волю к победе, так как она давала утешение страждущим, скорбящим, унывающим".7 На втором заседании Собора открытым голосованием Патриархом был избран митрополит Алексий, интронизация которого состоялась 4 февраля в Богоявленском соборе в Москве при стечении более чем 5 тыс. богомольцев.
10 апреля 1945 г. состоялась встреча Патриарха Алексия, митрополита Николая и протопресвитера Николая Колчицкого со Сталиным. Основной темой этой беседы стала перспектива участия Русской Православной Церкви в послевоенной внешнеполитической деятельности советского государства.
Несмотря на то, что на завершающем этапе II мировой войны религиозная политика коммунистического режима по отношению к Русской Православной Церкви осуществлялась в рамках, обозначенных Сталиным на встрече с митрополитами 4 сентября, 1943 г., советское правительство всячески стремилось сдерживать открытие храмов на территории, не подвергавшейся оккупации, и предпочитало оставлять действующими храмы, открытые па освобождавшейся от германских войск территории. В 1944 – 1945 гг., получив 12 688 заявлений об открытии 4 292 храмов, советское правительство допустило открытие лишь 716 церквей. Общее число храмов, действовавших к июню 1945 г., составляло 10 243.8 Однако если на территории, которая подверглась немецкой оккупации, количество храмов, находившихся в одной епархии, могло достигать нескольких сотен, то в епархиях Поволжья, Сибири и Дальнего Востока действовавшие храмы исчислялись единицами или десятками. При этом деятельность духовенства па всей территории Русской Православной Церкви по-прежнему жёстко ограничивалась лишь совершением храмового богослужения и сбором пожертвований на нужды Красной армии.
Период II мировой войны стал временем, когда поставленная на грань полного уничтожения Русская Православная Церковь всё же смогла не только сохраниться, но и укрепить свои позиции в жизни официально продолжавшего оставаться атеистическим советского общества. Исторические причины этой перемены в судьбе Русской Православной Церкви уже достаточно чётко формулировались в церковно-исторической науке.
Во-первых, возрождение церковной жизни на территории, оккупированной германскими войсками, не только свидетельствовало о сохранившейся у многих советских граждан потребности вести религиозную жизнь, но и активно использовалось немецкой пропагандой. Подобная ситуация требовала от коммунистического режима ответных мер пропагандистского характера в религиозной сфере, которые и стали осуществляться уже с 1942 г.
Во-вторых, ощутивший в конце 1930-х необходимость обновить скудный арсенал интернационал-большевистской пропаганды лозунгами национал-большевистского характера, Сталин ещё до войны попытался перейти от идеологической политики замалчивания и поношения исторического прошлого России к политике использования русской истории в целях советской пропаганды. Сыгравшая громадную роль в становлении не только русской культуры, по и русской государственности Православная Церковь не могла не быть использована в этом новом пропагандистском проекте коммунистического режима, и начавшаяся война лишь ускорила данный процесс.
В-третьих, необходимость иметь в войне с нацистской Германией союзников из числа западных демократий, общественное мнение в которых традиционно исходило из признания определяющего значения христианских ценностей, вынуждала Сталина демократизировать политический облик СССР допущением в стране хотя бы в ограниченных рамках религиозной жизни ведущей христианской конфессии.
В-четвёртых, последовательная политическая лояльность, проявленная руководством Московской Патриархии по отношению к коммунистическому режиму в период жесточайших гонений па Церковь, продолжавшихся и в годы войны, убедила Сталина в готовности митрополита Сергия и его ближайших сподвижников осуществлять свою деятельность именно в тех рамках, которые определит для Русской Православной Церкви тоталитарный режим.
Однако перечисленными выше очевидными историческими причинами не может быть объяснена в полной мере имеющая для каждого православного христианина метаисторическую природу тайна бытия Церкви в земной, нередко пронизанной духом богоборчества, истории. Ставшее одним из величайших чудес XX века возрождение Русской Православной Церкви в трагические годы II мировой войны в своей метаисторической сущности может быть объяснено апофатическим указанием на основополагающее начало христианской историософии – Промысл Божий. Именно Промысл Божий не попустил богоборческому, коммунистическому и неоязыческому, нацистскому, тоталитарным режимам, вступившим между собой в смертельную сватку, уничтожить ограждённую заступничеством Собора новомучеников Святую Русь.
Примечания
1 Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. М., 1943. С. 8-10.
2 Там же. С. 24-25.
3 Московский церковным вестник. 1994. N 6 (103).
4 Журнал Московском Патриархии. 1943. N 1. С. 17-18.
5 Там же. С. 13.
6 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964 годах. СПб., 1995. С. 116.
7 ЖМП. 1945. N 2. С. 41-42.
8 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. (Государственно-церковные отношения в СССР 1939-1964 годах). М, 1999. С. 215.
Посев. 2005. N 10. C. 14-18.