Камиль Абэ писал(а): Мне думается, что такие философы и мыслители, как Герцен, Белинский, Чернышевский (ограничусь упоминанием только их) исповедовали материализм. Если у Вас есть возражения, приведите их.
О религиозных взглядах А. И. Герцена.
http://podelise.ru/docs/53513/index-2686.html?page=9
Религиозное мировоззрение Герцена с наибольшей силой проявилось в период вятской ссылки. ... 3 Нельзя не отметить, что "атеизм" Герцена направлен не столько против христианства, сколько против официальной церковной иерархии. Он, в частности, пишет:
«Не помню, чтобы когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством – это проводило меня через всю жизнь; во все возрасты, при разных событиях я возвращался к чтению Евангелия, и всякий раз его содержание низводило мир и кротость в мою душу».1
Герцен отчасти пересматривает и христианскую идею Бога, связывая мысль о Боге с констатацией неполноты, недостаточности мира: как мира природы, так и общества. Бог всемогущ в том смысле, что Он определяет конкретное состояние бытия, но определяет не своей Божественной волей, а своим настроением. Бог, по убеждению Герцена, – трагическая личность, а потому и мир трагичен
(Это его объяснение происхождения зла в мире ошибочно - Д33).
Бог несёт в себе большую и ужасную тайну, и эту тайну можно прочесть «на страницах книги Бытия», раскрыв тем самым сущность мироздания. Первопричина в трагедии Бога заключается в его «божественном одиночестве». Большинство народов древности инстинктивно придерживалось не единобожия, а многобожия, поскольку единобожие уже по своему определению трагично. В то же время трагична сама действительность. В этом Герцен видит подтверждение того, что если Бог есть, то он один и он одинок. Не случайно и в религиях многобожия, отражающих трагичность мира, признаётся неумолимый рок, стоящий не только над человеком, но и над богами.
В произведении Станислава Лема «Солярис» изображена парадоксальная ситуация: человек попадает в такие условия, при которых то, что его мучает, воспроизводится в реальности помимо его воли, реально воплощая «муки ада». Именно в такой ситуации видит Герцен одинокого Бога: Его мучает одиночество, и его муки по своей божественной глубине и силе превосходят аналогичные муки человека
(Совершенно ошибочное мнение - Д33).
Из этих внутренних мук помимо воли Бога рождается Бог Сын (подобно Афине-Палладе, рождённой из головы Зевса). Муки Бога столь же реальны, как и сам Бог. Бог Сын уже присутствует в мыслях Бога Отца, но сначала как возможность. Всякая возможность стремится к реализации в действительности. Реализоваться в действительности означает отделиться от своего создателя, осуществиться в конкретном материале. Таким материалом явилась природа, уже созданная Богом. Поэтому Бог Сын оказался «прикованным» к своему природному телу, подобно Прометею, прикованному к скале, подобно душе человека, «прикованной» к своему плотскому телу. И это трагедия и для Бога Сына, и для Бога Отца
(Ошибочная теория - Д33).
Взаимоотношения между Богом Отцом и Богом Сыном, с точки зрения Герцена, изначально трагические. Бог Сын перешёл из возможности как своего предсуществования в действительное существование в результате сострадания к мукам Отца. Всемогущество Бога Сына проявилось и в том, что Он обладает волей даже тогда, когда существует лишь в возможности. Реализовав свою волю, Бог Сын нарушил волю Бога Отца. Это даёт основание Герцену назвать Его «непокорным сыном». За это своеволие он и оказался наказанным, опять-таки вопреки воле Бога Отца и своей собственной воле. Подобное «падение» Бога Сына есть «впадение духа в материю»
(Точка зрения совершенно ошибочная, противоречит тому, что изложено в Библии - Д33).
Поэтому и весь мир светится для Герцена двойным светом. «Посмотри на эти горы, утёсы, разбросанные камни, пишет он Н.А. Захарьиной, это изнеможденное тело непокорного сына, – но вот отовсюду ко взору Отца стремится жизнь, – деревья, мох и это усилие жизни, кончающееся цветком, – в цветах уже стёрта печать отчаяния (!), в них радость бытия. И между взором Отца и трупом сына есть мысль и чувство, облечённые... в плоть падшего ангела – человека».1 «Герцен становится в это время защитником принципиального дуализма... он пишет: «теперь меня чрезвычайно занимает религиозная мысль – падение Люцифера, как огромная аллегория, и я дошёл до весьма важных результатов». Через несколько месяцев... Герцен запальчиво пишет: «все теории о человечестве – вздор.
Человечество есть падший ангел... (отсюда) в нас два противоположных течения, которые губят, отравляют нас своей борьбой – эгоизм... мрак – прямое наследие Люцифера, и любовь, свет, расширение – прямое наследие Бога».
Герцен думает, что «Откровение высказало это нам», – тогда как в действительности это есть прямое выражение мистической антропологии... Человек, как «бывший ангел», томится на земле: «ангелу не хочется быть человеком».2
Герцену свойственно пессимистическое восприятие всего космоса. Мир, порождённый страдающим Богом, трагичен и неразумен, и это «неразумие бытия» обосновывает право человека на независимость от мира, а тем самым и от Бога. Это и явилось подлинной причиной грехопадения человека, «бывшего ангела», и последней причиной перехода самого Герцена к атеизму. Утверждая, что вся природа есть возвращение от падения, Герцен считает бесспорным лишь этот «общий закон», но частности закона – тайна Бога. Природу Герцен представляет как живой, неистощимый в своей энергии поток бытия, до конца не познаваемый. Все стремления и усилия природы завершаются человеком, к нему они стремятся, в него впадают, как в океан.
Разумение человека не вне природы, а есть разумение природы о себе. Мышление человека освобождает существующую во времени и пространстве мысль Бога в более соответствующую ей среду сознания. В этом пункте Герцен, подобно «падшему ангелу», вступает в противоборство с Богом.
Оказывается, человек может быть выше Бога, поскольку человек своей деятельностью не только продолжает деятельность Бога, но и «исправляет» её. Будучи когда-то ангелом, человек восстал против Бога, за что был лишён бессмертия. Теперь перед человеком стоит выбор: либо, раскаявшись, вернуться к Богу, вернув себе тем самым и бессмертие (а это есть сделка, которую гордый человек считает недостойной), либо остаться смертным, но независимым не только от Бога, но и от природы, иметь возможность противопоставлять себя бытию, т.е. быть свободным. Герцен выбирает свободу. С этих пор проблема личности становится для него центральной...
