Да, ни как. Поэтому и пришлос говорит сказки про «побег в Манжуриу» и все в таком роде...
Во первых далеко не факт, что Сталин об этом говорил. Это следует лишь со слов генерала Андерса. И представить себе что Сталин оправдывался перед кучкой поляков без родины, немного сложно.
Насколько правдив Андерс, можно судить по этим строкам
Я понимал, что если даже сейчас, когда Россия находится в трудных условиях, немцы постоянно наступают, Союзу грозит разгром, если даже сейчас советские власти так неприязненно относятся к нам, полякам, что же будет, когда военное счастье отвернется от немцев? Политические руководители, все Политбюро, все советское правительство — это те же люди, которые заключили пакт с Германией и устами Молотова выражали радость, что Польша, «ублюдок версальской системы», навсегда прекратила свое существование. Это были те же люди, которые причинили невиданные ранее в истории страдания миллионам поляков и уничтожили многие сотни тысяч человеческих жизней. Впрочем, точно так же они поступали со своим народом. Мы подсчитали, основываясь на сообщениях людей, освобожденных из лагерей, что общее число заключенных в лагерях и тюрьмах колеблется от 17 до 20 миллионов. Обычно никого никогда не освобождали за исключением уголовников, которых отправляли на фронт. В некоторых лагерях смертность достигала 80 % в течение года...
Тут складывается ощущение, что математику в Польше не преподают. Ибо в течении 7-8 лет, страна должна была всю сама себя пересажать и умереть с голоду.
Вообще почитать Андерса забавно, его мысль петляет на каждой странице похлеще подстреленного зайца
Один за другим появлялись офицеры, выпущенные из московских тюрем. Измученные, ослабшие, но в прекрасном состоянии духа. Начальником штаба я выбрал полковника Леопольда Окулицкого.
Советские власти назойливо требовали список офицерского состава, и я сделал его на скорую руку, что было нелегко. Я знал лишь тех офицеров, которые были в Грязовце, да и то понятия не имел, в каком моральном и физическом состоянии они находятся
Видимо с сугубо конкретной целью, еще кого нибудь расстрелять.
Первая официальная встреча с советскими властями по поводу организации армии состоялась 16 августа 1941 года, потом — 19, 22, 26 и 29 августа. Я был потрясен теми жалкими цифрами бывших пленных, которые назвал мне генерал Панфилов: в двух лагерях всего 20 000 рядовых, а в Грязовце 1 000 офицеров. А что с остальными? Ведь я же знал, что в лагерях в Старобельске, в Козельске и в Осташкове было около 11 000 офицеров, а в Осташкове, кроме того, несколько тысяч унтер-офицеров, особенно полицейских, жандармских и пограничных частей.
В разговоре со Сталиным
Невозможно, чтобы все смогли убежать, тем более что с момента отправки их из лагерей военнопленных в исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы полностью прекратилась их переписка с семьями. Я совершенно точно знаю от тех, кто вернулся с Колымы, что там находится много наших офицеров, известны даже их фамилии.
После
Как я уже писал, меня неустанно тревожила судьба 15000 офицеров и унтер-офицеров из лагерей военнопленных, которые как в воду канули и о которых советские власти не желали давать никакой информации. До нас доходили разные вести и слухи, но все были слишком расплывчаты, а возможности проверить у нас не было. Так вот, один из прибывших с Колымы, пан П. (фамилия мне известна, но я не привожу ее, поскольку семья его находится в Польше), рассказал следующее.
Осенью 1940 года он работал на строительстве дороги, на 64-м километре от главной трассы. Там он встретился с советской научно-исследовательской экспедицией, занятой поисками полезных ископаемых; члены этой экспедиции случайно провели ночь в одном с ним бараке. От них он узнал, что на строительстве линии Якутск — Колыма работает «много польских офицеров и генералов», режим там очень строгий и приблизиться к работающим практически невозможно.
Другой наш солдат пишет:
«На прииске «Комсомолец» (на Колыме) было около 5 000 заключенных, в том числе 436 поляков. От голода и истощения каждый день умирало 7—11 человек в забое, в зависимости от холода, потому что, когда морозы доходили до 68°, больше умирало от так называемого термического шока. Поляков вместе со мной осталось 46 человек, остальные умерли от истощения, голода и побоев. В марте 1941 года на прииск «Комсомолец» прибыл заключенный, бывший русский начальник НКВД северной Камчатки с полуострова Чукотка, где находятся оловянные рудники. Из разговора с ним я узнал, что в августе 1940 года на Чукотку пришло судно, которое привезло 3 000 поляков, главным образом военных и служащих полиции. Всех поляков, прибывших на Чукотку, загнали на оловянные рудники, причем их специально ставили в штреки, наиболее заполненные окисью олова. Из-за отравления ежедневно умирало около сорока человек. До моего отъезда 90 % поляков погибло. На их место в 1941 году привезли грузин и казахов. До моего отъезда с Колымы, то есть до 7 июля 1942 года, ни один поляк с Чукотки не вернулся».
И вдруг концовка
Большинство польских офицеров, которые попали в плен к Красной Армии, вошедшей в Польшу в сентябре 1939 года, были вывезены в Россию и размещены в трех лагерях: в Козельске на восток от Смоленска, в Старобельске недалеко от Харькова, в Осташкове под Калинином. В начале 1940 года в этих лагерях находились — в Козельске около 5000 человек, в том числе около 4500 офицеров; в Старобельске около 3920 человек, почти исключительно офицеры (около 100 человек — гражданские лица, подхорунжие и хорунжие); в Осташкове около 6570 человек, в том числе 380 офицеров, а кроме того, унтер-офицеры, солдаты-пограничники, священники, судебные чиновники.
Из вышеупомянутых 15000 пленных нашлось (после подписания польско-советского договора от 30 июля) только 400 человек, вывезенных в Грязовец.
Я же во время создания польской армии в СССР нашел в единственном тогда лагере польских пленных офицеров (в Грязовце) только 3 офицеров из частей, которыми командовал в Польше. От них я узнал, что много офицеров, моих подчиненных, находилось до весны 1940 года в Старобельске.
Удивленный таким малым числом офицеров, которые явились в формирующуюся польскую армию, я обратился к советским властям. И получил успокаивающий ответ, что все найдутся.
От офицеров из Грязовца я узнал, что лагеря в Козельске, Старобельске и Осташкове были ликвидированы весной 1940 года, а пленных из этих лагерей вывозили группами в неизвестном направлении. С этого же времени прервалась их переписка с семьями. Только около 400 офицеров из этих трех лагерей передали в лагерь в Павлищевой Бору, а затем, в июне 1940 года, перевезли в Грязовец.
Время шло, никто из пропавших не появлялся, первоначальное удивление сменилось тревогой. Тем энергичнее я лично требовал информации у советских властей на всех уровнях, вплоть до самого высокого. То же самое делал профессор Кот. Польское правительство отправило ряд нот советскому правительству с просьбой прояснить судьбу пропавших. Эти требования подкреплялись списками имен, составленными по показаниям сослуживцев пропавших. Все эти усилия не дали никаких результатов. Советские власти оставили наши вопросы без каких-либо конкретных ответов — что же произошло с пропавшими польскими пленными?
Я стал расследовать эту тайну на свой страх и риск. Разослал людей на поиски по всей России. Среди тех, кто выполнял это необычайно трудное задание, следует назвать ротмистра Юзефа Чапского, который сам был пленником в Старобельске. Увы, и его старательные поиски не дали результатов. Ротмистр Чапский позже написал об этом книгу под названием «Старобельские воспоминания».
Ничего не дали попытки узнать что-нибудь о судьбе пропавших от поляков, которые со всех концов России прибывали в формирующуюся армию.
Меня все более грызла тревога. Со стороны советских властей — молчание или уклончивые формальные ответы. А тем временем появились страшные слухи о судьбе пропавших. Что их вывезли на северные острова за Полярным кругом, что их утопили в Белом море и т. п.
Фактом было то, что ни об одном из 15000 пропавших пленных не было с весны 1940 года никаких известий и никого из них, буквально — ни одного, не удалось отыскать.
Только весной 1943 года открылась миру страшная тайна, мир услышал слово, от которого до сих пор веет ужасом: Катынь.
Итак, количество офицеров у Андерса прыгает от 8 800 до 15 тыс. (Папа у Васи силен в математике)))
Немцы указывают 12 000, подчеркивая что это ВСЕ офицеры, и армия Андерса таковых не имеет. Причем следует отметить у Андерса и такой момент. В общем итоге он набирает почти 70 тыс. человек, и волшебным образом вдруг перестает не жаловаться на нехватку офицерского состава.
Почитаем нашего следователя Яблокова
В конечном счете, по польским данным, приводимым Ч.Мадайчиком, в советском плену осталось 180 тыс. солдат и офицеров. По данным Сопруненко, которые он изложил в справке от 3 декабря 1941 г., в лагерях НКВД СССР содержалось 130.242 военнопленных и доставленных из Прибалтики интернированных. В 1939 г. было отпущено по домам 42.400 жителей западных областей Украины и Белоруссии и отправлено в Германию 42.492 человека жителей территории Польши, отошедшей к Германии. Из этого количества 15.131 человек содержались в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД. Весной 1940 г. военнопленные из этих лагерей были отправлены в распоряжение УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей [5].
Были ли это, как принято считать, только пленные польские офицеры? По данным на 29 декабря 1939 г. УПВ НКВД СССР из общего числа военнопленных 56,2%, т.е. несколько более половины, составляли офицеры. Из этого количества кадровые армейские офицеры составляли 44,9%, а офицеры запаса — 55% (остальные 650 человек — офицеры в отставке и инвалиды) [6]. Эти данные удалось окончательно уточнить с получением «особого пакета № 1».
Не совсем понятно из какого количества 15 тыс, ну да ладно. Будем считать что офицеров 8700.
Вот справка
1939 г., ОКТЯБРЯ 23, МОСКВА. - ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА В. В. ЧЕРНЫШОВА И П. К. СОПРУНЕНКО Л. П. БЕРИИ О СОСТОЯНИИ ЛАГЕРЕЙ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ1
№2066472
Народному комиссару внутренних дел Союза ССР
комиссару госбезопасности 1 ранга
тов. Берия Л. П.
Сов. секретно
...Таким образом на 20 октября с. г. в лагерях оставалось 40 759 чел. и на строительстве дороги Новоград-Волынский — Львов — 23 681 чел.
Всего в лагерях и на приемных пунктах на это число имелось 85 074 чел. (вместо бывших 125 803 чел.).
Из общего количества военнопленных подлежит передаче германским властям 41 819 чел. Вагоны для эшелонирования этих контингентов заказаны и начнут подаваться согласно указанию НКПС с 22 октября с. г.
Отправка намечается быть законченной 3 ноября с. г.
Остающиеся 43 000 военнопленных распределяются:
1. Офицерский состав — 8470 чел. в лагерях:
Старобельском — 4000 чел.,
Козельском — 5000 чел.
2. Жандармы, полицейские и им соответствующие 4700 чел. — в Осташковском лагере.
Удовлетворительное размещение этих категорий военнопленных в данных лагерях обеспечено.
В Козельском и Старобельском лагерях высший офицерский состав (генералы, полковники, крупные государственные и военные чиновники и подполковники) будет содержаться в отдельных помещениях, оборудованных койками. Весь остальной офицерский состав будет помещаться в общежитиях на 2-ярусных нарах вагонного типа.
Жандармы и полицейские в Осташковском лагере будут размещены в помещениях, также оборудованных 2-ярусными нарами вагонного типа.
3. Лагерь по обслуживанию строительства дороги Новоград-Волынский — [Львов] —18 000 чел.
4. На работах Наркомчермета в Криворожском бассейне— 10 000 чел.
Оставшиеся в лагерях и на приемных пунктах беженцы и часть солдат, подлежащие освобождению, в первых эшелонах и отдельных вагонах будут отправлены на родину. Беженцы, происходящие с территории, отошедшей Германии, отправляются совместно с солдатами.
По окончании всех операций с отправкой военнопленных, с 4 по 15 ноября с. г., лагеря Козельщанский, Путивльский, Оранский, Грязовецкий и Вологодский будут законсервированы.
Южский и Юхновский лагеря останутся в резерве на случай появления новых партий военнопленных офицеров и полицейских, которые будут приняты военным командованием на обменных пунктах от германских властей.
Зам. наркома внутренних дел Союза ССР
комдив
(Чернышов)
Начальник Управления НКВД СССР по делам о военнопленных
майор
(Сопруненко)
Подводим итог.
Немцы, общее количество офицерского состава 12 тыс. чел.
Андерс 12 тыс, 8.800, 15 тыс.
Яблоков 8700 тыс.
Сопруненко 8470 тыс.
Что совмещается.
Общее число 8400-8800
Козельск, около 5000 человек, в том числе около 4500 офицеров. Сопруненко 5 тыс.
Старобельск. Андер 4000 тыс, около 3920 человек, почти исключительно офицеры. Сопруненко 4 тыс. офицеров.
Осташков Андерс 380 чел., У Сопруненко военных нет.
Немцы и Сопруненко. Это все офицеры взятые в плен.
Продолжение следует.