Re: Война памятников
Добавлено: 23 сен 2013, 18:08
Вертинский:
"Десятки дружеских рук тянулись ко мне. Приветствия, приглашения, улыбки...
Мои менеджеры сияли.
«Мы победили Нью-Йорк!» — было написано на их лицах.
Закончил я концерт песней «О нас и о Родине». Когда я спел: «А она цветет и зреет, возрожденная в огне», то думал, что разнесут театр.
Таких аплодисментов я еще никогда не слышал. Никогда в своей жизни. Относились они, конечно, не ко мне, а к моей Родине...
...Многих простила наша великая Мать-Родина. В том числе и меня. В Шанхае после многочисленных просьб мне наконец дали советское гражданство.
То были дни войны [1943], когда новые великие испытания переживала наша Родина.
Тысячи рук ее детей тянулись к ней из разных углов нашего рассеяния, умоляя простить их и пустить домой, чтобы помочь ей, чтобы отдать свою жизнь за нее!
Я верил, что из огня войны наша Родина выйдет еще более могучей, она станет еще более цветущей и прекрасной, будет для нас еще дороже, еще любимей..." (ПОЧЕМУ МЫ ВЕРНУЛИСЬ НА РОДИНУ СВИДЕТЕЛЬСТВА РЕЭМИГРАНТОВ)
И еще:
"Героическая борьба советского народа заставила перетряхнуть свой идейный багаж даже многих деятелей российской зарубежной контрреволюции. Война, вспоминал Василий Шульгин, один из лидеров монархически настроенного крупного дворянства дореволюционной России, на многое открыла глаза. В 1941 году, по его признанию, он думал так: «Пусть только будет война! Пусть только дадут русскому народу в руки оружие. И он свергнет ее!» Но война началась, и народ, получив в руки оружие, не только «не свергнул Советскую власть, а собрался вокруг нее и героически умирал в жестоких боях». Истекая кровью, он дрался за Родину, и для Шульгина, как и многих других эмигрантов, стало ясно, что «своей Родиной эти люди считают Советский Союз, а Советскую власть считают своей властью».
В 1944 году во Франции в среде выходцев из России ходил по рукам документ так называемой «Группы действия русской эмиграции». Составил его Василий Маклаков, в царской России — один из видных политических деятелей, при Временном правительстве — посол во Франции, а затем — активный эмигрантский деятель, стоявший на ярко выраженных антисоветских позициях. Вот к какому выводу пришел Маклаков в упомянутом документе: «После всего того, что произошло, русская эмиграция не может не признать Советское правительство в качестве русского правительства». Но это не все. После освобождения Франции, в феврале 1945 года, Маклаков пришел в советское посольство в Париже во главе крупных видных эмигрантов, таких, как бывший министр Временного правительства Д. Верде-ревский, адмирал Кедров и другие. В беседе с советским послом Маклаков заявил:
«Мы не предвидели, насколько за годы нашего изгнания Россия окрепла. Победоносная Германия принуждена была перед ней отступить. Мы восхищались патриотизмом народа, доблестью войск, искусством вождей. Но должны признать, кроме того, что все это подготовила Советская власть, которая управляла Россией, что в ее руках исход этой войны... Это меняло наше прежнее отношение к ней...»" (там же)
"Десятки дружеских рук тянулись ко мне. Приветствия, приглашения, улыбки...
Мои менеджеры сияли.
«Мы победили Нью-Йорк!» — было написано на их лицах.
Закончил я концерт песней «О нас и о Родине». Когда я спел: «А она цветет и зреет, возрожденная в огне», то думал, что разнесут театр.
Таких аплодисментов я еще никогда не слышал. Никогда в своей жизни. Относились они, конечно, не ко мне, а к моей Родине...
...Многих простила наша великая Мать-Родина. В том числе и меня. В Шанхае после многочисленных просьб мне наконец дали советское гражданство.
То были дни войны [1943], когда новые великие испытания переживала наша Родина.
Тысячи рук ее детей тянулись к ней из разных углов нашего рассеяния, умоляя простить их и пустить домой, чтобы помочь ей, чтобы отдать свою жизнь за нее!
Я верил, что из огня войны наша Родина выйдет еще более могучей, она станет еще более цветущей и прекрасной, будет для нас еще дороже, еще любимей..." (ПОЧЕМУ МЫ ВЕРНУЛИСЬ НА РОДИНУ СВИДЕТЕЛЬСТВА РЕЭМИГРАНТОВ)
И еще:
"Героическая борьба советского народа заставила перетряхнуть свой идейный багаж даже многих деятелей российской зарубежной контрреволюции. Война, вспоминал Василий Шульгин, один из лидеров монархически настроенного крупного дворянства дореволюционной России, на многое открыла глаза. В 1941 году, по его признанию, он думал так: «Пусть только будет война! Пусть только дадут русскому народу в руки оружие. И он свергнет ее!» Но война началась, и народ, получив в руки оружие, не только «не свергнул Советскую власть, а собрался вокруг нее и героически умирал в жестоких боях». Истекая кровью, он дрался за Родину, и для Шульгина, как и многих других эмигрантов, стало ясно, что «своей Родиной эти люди считают Советский Союз, а Советскую власть считают своей властью».
В 1944 году во Франции в среде выходцев из России ходил по рукам документ так называемой «Группы действия русской эмиграции». Составил его Василий Маклаков, в царской России — один из видных политических деятелей, при Временном правительстве — посол во Франции, а затем — активный эмигрантский деятель, стоявший на ярко выраженных антисоветских позициях. Вот к какому выводу пришел Маклаков в упомянутом документе: «После всего того, что произошло, русская эмиграция не может не признать Советское правительство в качестве русского правительства». Но это не все. После освобождения Франции, в феврале 1945 года, Маклаков пришел в советское посольство в Париже во главе крупных видных эмигрантов, таких, как бывший министр Временного правительства Д. Верде-ревский, адмирал Кедров и другие. В беседе с советским послом Маклаков заявил:
«Мы не предвидели, насколько за годы нашего изгнания Россия окрепла. Победоносная Германия принуждена была перед ней отступить. Мы восхищались патриотизмом народа, доблестью войск, искусством вождей. Но должны признать, кроме того, что все это подготовила Советская власть, которая управляла Россией, что в ее руках исход этой войны... Это меняло наше прежнее отношение к ней...»" (там же)
