История – это не только память о событиях прошлого, но и то, что объединяет людей в настоящем, поэтому сегодня история оказывается «инструментом» борьбы за власть.

Ее пытаются «рекрутировать» или «продать» обществу самые разные политические силы, предлагая свои удобные версии произошедшего в прошлом и тем самым объясняя нынешнее положение вещей.

Оставьте пока в стороне политическую подоплеку событий вековой давности, и перед вами откроется новая страница истории, о которой вы не знаете…

В 1918 году Российская империя оказалась разделенной на 26 самостоятельных административных областей и республик, проводящих самостоятельную политику формирования власти – власти Советов рабочих и крестьянских депутатов. В разных областях, республиках фазы революция сменялись, в зависимости от преобладания различных политических партий и национальных пристрастиях.

Пример становления Советской власти в Ср. Азии наглядно демонстрирует процессы происходящие в отдельных регионах вне зависимости партии  большевиков.

В виду различия политической организации в Туркестанском генерал-губернаторстве, Бухаре и Хиве, события этого периода необходимо рассмотреть по каждому из этих районов отдельно.

На некоторое время связь между Средней Азии и центром была прервана, так как часть Ташкентской дороги была занята казачьими отрядами Дутова, а на Средне-Азиатской дороге возникло восстание, поддержанное пришлыми английскими отрядами.

Туркестан

В Туркестанском генерал - губернаторстве Февральская революция пробудила политическую активность в некоторых кругах мусульманской интеллигенции, духовенства и местной буржуазии.

Еще со времени революции 1905 г. в Туркестане стало складываться движение джадидов*, имевшие здесь, в отличие от Бухары, по преимуществу культурно-просветительный характер и ставившее себе задачи распространения светской системы образования и вообще некоторой европеизации общего уклада местной жизни.

Февральская революция вызвала в этих джадидистских кругах националистические настроения. Однако, цен­тром движения в мусульманской среде были в это время не джадиды, а вновь образованная после революции организа­ция Шура-Исламия - «Совет исламистов», ставивший себе целью осуществление сво­бод, но на ocнове законов шариата.

Деятельность Шура-Исламия выразилась в избрании казиев (местных судей) и их влиянии на местную мусульманскую га­зету, которая до этого времени была в ру­ках реакционно-клерикальных кругов.

Про­грессивные настроения в Шура-Исламия оказались нестойкими: в ней вскоре уси­лилось влияние правого крыла - улемов (духовенства). На выборах в местные думы улемы шли уже отдельными списками и собирали большое число голосов - в Таш­кенте, напр., до 50% всех голосов.

В кругах киргизской интеллигенции, группировавшейся в организации «Аллаш», сочувствовавшей кадетам, Февральская ре­волюция вызвала стремление проявить активность, по преимуществу, в вопросах переселенческой политики - в смысле мак­симального обеспечения интересов мест­ного населения против русских пришель­цев, под религиозными знаменами.

В части узбекских и в киргизских буржуазно-прогрессивных кругах первый период революции вызвал политически мало-оформленные пан-исламистские настроения, выражавшиеся в мечтах об еди­ном, независимом мусульманском государ­стве. Наоборот, та часть торговой буржуазии, которая связана была своими инте­ресами с Россией, чужда была этих на­строений.

Гораздо более сложную обстановку создал Октябрьский переворот. Он вызвал движение в среде коренного населения, поддержанное и некоторыми кругами рус­ского населения, движение, вылившееся в форму «Кокандской автономии».

Начало этой «автономии» было положено Чрезвы­чайным все туркестанским съездом, созван­ным в Коканде 1 декабря 1917 г. Этот съезд, на котором, наряду с баями и мусульманским духовенством, были представлены также и русские буржуазные и чиновничьи круги, провозгласил автоно­мию Туркестана.

Было образовано турке­станское правительство в лице «Совета министров автономного Туркестана» и «Совета трудящихся». Первым делом пра­вительства автономии была спешная орга­низация армии, при чем «главнокомандую­щим вооруженными мусульманскими си­лами» был назначен русский офицер.

Бурное политическое выступление кокандской автономии состояло в обращении во ВЦИК (в Смольный) с требованием предо­ставлении Туркестану полной политической независимости - на основании прин­ципа самоопределения народов, провоз­глашенного в Брестском мирном договоре.

В Коканде в руках «автономистов» нахо­дился только старый город, в новом же городе власть была в руках большевист­ского настроенного Совета рабочих депутатов, опирав­шегося в военном отношении на мало­численные отряды Красной гвардии.

Поло­жение ново-городского совета осложнялось тем, что именно в это время Ташкентская дорога была закрыта, так наз. дутовской пробкой, на ликвидацию которой были от­тянуты сводные войска всех городов Средней Азии. Но 21 января 1918 г. Дутов потерпел поражение - Орен­бург был занят местными красногвардейскими войсками.

После этого ново-городской Совет Коканда предъявил «автономистам» ультиматум, требуя их раз­оружения. Правительство Кокандской авто­номии ответило на ультиматум наступле­нием на новый город.

Бои длились шесть дней и кончились поражением «автономистов». Поражение это привело к потере «автоно­мистами» Коканда, но движение не прекра­тилось. Оно стало распространяться по всей Фергане, приняв сначала формы оже­сточенной партизанщины, а затем выродилось в басмачество.

Экономические предпосылки басмачества созданы были в известной мере фактом отрезанности Туркестана от внутренних районов РСФСР. Вывоз хлопка и привоз хлеба стали невозможны. Резкое сжатие хлопководства освободило большие силы, переставшие находить себе применение в мирном сельско-хозяйственном труде.

Эти-то кадры избыточного сельского насе­ления и пополняли, по преимуществу, ряды басмачей. Движение было возглавлено частью мусульманской буржуазии, духо­венство освятило его авторитетом религии, а стихийная демобилизация на фронтах дала в руки восставших оружие. Военным начальником складывавшейся басмаческой армии объявил себя бывший начальник уездно-городской милиции Маргелана - Мадамин-бек.

Впоследствии было образовано «Времен­ное правительство Ферганы». Военной опорой его была «мусульманская народная армия», номинально возглавлявшаяся Мадамин-беком, а фактически руководимая русским офицером Белкиным. В это время силы «Временного правительства» опреде­лялись в 7.000 всадников.

Однако, единство «Временного прави­тельства» длилось не долго. Осенью 1919 г. наметился перелом в мероприятиях совет­ской власти в Туркестане - экономические мероприятия были несколько видоизменены, а в советы - в виду особых туркестанских условий - были привлечены частично и представители не пролетарских групп коренного населения.

Басмаческим отрядам было сделано предложение ликвидировать военные действия. С другой стороны, един­ство мусульмано-русского фронта подтачи­валось постоянными сношениями мусуль­манской части «Временного правительства» с Афганистаном и уклоном всего движения в сторону «ислама».

Под влиянием описан­ных условий ферганское басмачество разло­жилось, и значительная часть отрядов перешла в Красную армию. Однако, весной 1921 г. эти же отряды снова перешли на сторону басмачей, и движение уже управляемое английскими эмиссарами вспыхнуло с новой силой.

На этот раз басмаческое движение в Фергане приобретает жестокие и разрушительные формы. Фергана разби­вается на ряд отдельных районов, нахо­дящихся в военном и гражданском упра­влении басмаческих курбашей (начальни­ков).

Движение направляется против всех организованных центров хозяйственной жизни: железная дорога на большом про­тяжении разрушается, хлопковые и масло­бойные заводы сжигаются, басмачи запре­щают дехканам ездить на хлопковые заво­ды и отнимают у них авансы, выданные последним под хлопок, дехканам воспре­щается сеять хлопок под страхом отсечения рук.

В Маргелане басмачи за посев хлопка вырезывают 54 дехкан. Такое направление деятельности басмачей вызывает резко-отрицательное отношение к ним в массах дехканского населения.

Между тем, военные мероприятия против басмачей, ведущиеся в этот период энер­гично, комбинируются с мероприятиями политическими: духовенству возвращаются вакуфы, восстанавливаются суды казиев, разрешается открыть старое медресе, представительство коренного населения в советах расширяется, вводятся меро­приятия новой экономической политики.

Одновременно усиливается завоз мануфак­туры, хлеба, организуется хлопковая ра­бота и восстанавливается сельскохозяй­ственный кредит. Численность басмачей постепенно уменьшается, и летом 1923 г. басмаческое движение в Фергане ликвиди­руется.

Бухара

Иной характер имеют события револю­ционного периода в Бухаре. Бухара к началу революционного периода предста­влялась типичной азиатской деспотией. Эмир, возглавлявший ее, по традиции счи­тался в мусульманском мире вторым госу­дарем после турецкого калифа. Власть эмира над его подданными была неограни­ченной. Между личной собственностью эмира и государственной собственностью не было никакого различия.

Роскошная придворная жизнь и дорогие поездки за границу, вместе с богатыми подарками царю и петербургской и местной администрации, приводили к непомерно тяжелому обложе­нию населения и обнищанию его.

Непо­средственное окружение эмира состояло из дворцовой знати и дворянства - родствен­ников эмира и служилых людей, игравших роль глаз и ушей его. Эта среда была испорчена безответственностью, взяточни­чеством, роскошным образом жизни и раз­вратом.

Главенствующей группой государ­ства было духовенство. Бухара была чтимым центром ислама, а сам эмир счи­тался главой духовенства. Орудием влияния мулл и монахов на население были много­численные духовные школы -  мектебы и медрессе.

Опорой власти был также средне и мелко­поместный класс, образовавшийся вслед­ствие дарения эмиром служилым людям - обыкновенно старшинам родов и пле­мен - земельных участков. На поливных землях это были мюльки и мюльк-хурри- халиса, на богарных землях - тана.

В отдельных случаях размеры таких землевладений доходили до 100 - 150 деся­тин. Они были особенно распространены в средней и восточной части Бухары (ны­нешние районы Кашка-Дарьи, Сурхан- Дарьи и Таджикистана).

Влиятельным классом в государстве была также и торговая буржуазия, усилившаяся в последний период благодаря прибыльным операциям с каракулем, хлопком и евро­пейскими товарами. В этом классе, терпев­шем стеснения от безграничного произвола эмира и его администрации и от чрезмер­ных налогов, была благоприятная почва для восприятия прогрессивных идей, про­никавших в Бухару вместе с европейскими товарами. Низ же социальной пирамиды за­нимал широкий слой пассивного, безответ­ного крестьянства, находившегося в мате­риальной зависимости от всех - от эмира, его администрации, помещиков и торгового капитала и, сверх того, в духовном плену у духовенства.

Революция 1905 г. вызвала в Бухаре политическое оживление. Большую куль­турную роль сыграли здесь татары Каза­ни, Крыма и Кавказа. В это время и за­рождается джадидизм, пустивший корни не только в Бухаре, но и в Фергане, Таш­кенте и Самарканде. Но если в русском Туркестане джадидизм был легальным дви­жением культурно-просветительного харак­тера, то в Бухаре он должен был принять форму тайного общества, причем программа его здесь включала требования смягчения налогового бремени и облегчения положения мелких торговцев.

Под влиянием револю­ции в Турции и Персии к джадидизму стали примыкать часть чиновничества, студенты духовных школ, молодежь, возвращавшаяся из школ Константинополя и Оренбурга, мелкие лавочники. Материаль­ную поддержку ему стала оказывать часть крупного купечества.

Февральская революция 1917 г. укрепи­ла влияние левых групп в джадидизме. Очень скоро они откололась от старого ядра джадидитов и образовали револю­ционную младо-бухарскую партию. Эта пар­тия требовала народного представитель­ства при эмире и местных беках, улучше­ния администрации и контроля над ней, свободы школ и печати, улучшения нало­говой системы.

Младо-бухарская партия в этих своих требованиях пыталась опе­реться на Временное правительство Рос­сии, но центральная власть была далека от Бухары, старое же русское резидентство при эмире целиком поддерживало его н советовало ему беспощадно расправлять­ся с революционерами.

В сложной обстановке эмир искусно по­пел двойственную политику. Для него не­посредственную угрозу представляла ре­волюционная власть, укрепившаяся в со­седнем Туркестане. Еще более близкую опасность представляли железнодорожные рабочие и совет рабочих депутатов Ка­гана (нов. Бухары). Опасался эмир так же и давления со стороны Временного правительства из Петрограда.

Под влиянием событий в России и тре­бований младо-бухарцев эмир издает ма­нифест о свободе, дарует амнистию и обе­щает введение государственного бюджета. В то же время он пытается укрепить свое положение путем мобилизации всех реак­ционных сил внутри страны и старается использовать влияние духовенства и кле­рикальных кругов.

Админи­страция Эмира  производит массовые аресты революционеров и подвергает их пыткам. У казаков, возвращающихся с фронтов, эмир скупает оружие, русским офицерам он поручает реорганизовать свою до того бутафорскую армию.

Между тем, среди части младо-бухарцов, эмигрировавших в советский Туркестан, об­разуется несколько большевистско-настроенных групп. В 1920 г. эти группы объединяются, и вскоре революционные бу­харские группы решают перейти к актив­ным действиям.

В сентябре 1920 г. в Чарджуе созывается съезд революционных элементов Бухары. На этом съезде принимается решение об активных действиях. 2 сен­тября 1920 г. начинаются под начальством Фрунзе военные действия против эмира. После 20-часового боя Бухара была занята красными войсками. Эмир - Сеид-Мир-Алим - с частью своей армии отступил в горный юго-восточный район. Бухара же была провозглашена народной рес­публикой.

Уйдя в восточную Бухару - в район нынешнего Таджикистана, - эмир в течение еще почти года оставался там, организуя силы для упорного сопротивления, при­нявшего формы ожесточенной басмаческой войны.

Лишь во второй половине 1921 г., в виду развития наступления Красной ар­мии, эмир уходит в Афганистан, но и от­туда он продолжает руководить через выс­ших начальников своей армии актив­ными действиями. Общее командование над остатками эмирской армии принимает Ибрагим-бек. Однако, очень скоро у него по­является конкурент в лиwе Энвер-паши.

Энвер-паша, блестящий турецкий офицер, принимавший непосредственное участие в свержении Абдул-Гамида в 1908 г. и лично убивший военного министра Турции Назим-пашу во время перево­рота 1913 г., потеряв через несколько лет влияние в Турции, по рекомендации английских эмиссаров переносит свою авантю­ристскую деятельность на территорию Средней Азии.

В 1920 г. он принимает участие в бакин­ском съезде народов Востока. В ноябре 1921 г. он приезжает в Бухарскую народную республику, будто с намерением содействовать развитию освободительного движения на Востоке, но, пребыв в Бухаре три дня, Энвер-паша переходит к басмачам.

Басмачи, особенно Ибрагим-паша, приняли Энвер-пашу с недоверием. Энвер-паша не стал добиваться у эмира назначения его главнокомандующим басмаческих войск.

В то же время Энвер-паша обратился к правительству РСФСР с предложением признать его главой Бухарского государства, обещая за это союз с РСФСР. Перед лицом мусульманского мира Энвер-паша про­возгласил лозунг создания великого сред­не-азиатского мусульманского государства.

Бумаги свои Энвер-паша стал скреплять печатью: «Главнокомандующий всеми вой­сками ислама, зять халифа, наместник Магомета». Однако, деятельность Энвер-паши длилась недолго.

В августе 1922 г. Красная армия заняла Дюшамбе, во время боев за который Энвер-паша был убит. Но и после этого басмачество еще долго держалось в районе бывшей восточной Бухары, на территории нынешнего Таджи­кистана. Движение поддерживалось английскими эмиссарами, прикрываясь здесь ре­лигиозно-национальными лозунгами, на­правленными против кафиров (неверных).

Понадобилось четыре года упорной борь­бы - военной, экономической и политиче­ской, чтобы окончательно сломить сопро­тивление басмаческих групп. Летом 1926 г. борьба с басмачеством в Таджикистане была закончена.

Хорезм

Третьим руслом пошло революционное движение в Хорезме. Здесь государствен­ная и хозяйственная жизнь складывалась в значительной степени под влиянием ве­ковой борьбы между оседлыми узбеками и кочевниками-туркменами.

В трудных при­родных, - в особенности ирригационных, условиях узбеки занимались в Хорезме зе­мледелием. Туркмены же жили скотовод­ством и регулярными набегами на оседлое население. Набеги эти считались у туркмен лихим и почетным делом. Недаром в Хорезме у туркмен сложилась поговорка: «Бог даст узбекам, а узбеки нам».

С конца XVIII в. - начала XIX в. узбекские ханы Хорезма начинают привлекать туркмен к делу охраны границ государства. Туркмен­ским родам, принимавшим на себя эту службу, отводилась земля в размере 5 де­сятин на всадника. В связи с этим турк­мены стали оседать па окраинах Хорезма. И в эту пору отношения между узбеками, и туркменами были не очень устойчивы. Узбеки, сидевшие в головах ирригационных систем, обычно говорили: «Туркменам много воды давать нельзя; сытый туркмен за­воюет, голодный - ограбит, только полу­голодный не опасен».

В обстановке таких отношений туркмен­ский вождь Джуанаид-хан сверг в 1919 г. хорезмского хана - узбека Сеид-Асфен-диар-Богадур-хана. Тогда узбекское насе­ление, соединившись с туркменскими груп­пами, враждебными Джунаид-хану, и при поддержке советских войск, изгнало Джунаид-хана в 1920 г. из Хорезма.

Был со­зван Всехорезмский курултай, провозгла­сивший Хорезм советской народной рес­публикой. В сентябре 1920 г. в Москве был заключен договор между РСФСР и Хорез­мом, в силу которого провозглашалась не­зависимость Хорезмской республики. 6 мар­та 1921 г. в Хорезме произошел револю­ционный переворот и был образован ревком.

Так в процессе революции в Средней Азии об­разовались: одна социалистическая рес­публика - Туркестанская, и две советских народных республики - Бухарская и Хорезм­ская. В дальнейшем важнейшими события­ми революционного периода в Средней Азии были: национальное размежевание, районирова­ние и земельная реформа.

Национальное размежевание.

На территории Туркестана живет более двух десятков различных народностей, причем наряду с компактными группами однородного этнического состава встречаются не­большие островки национальных меньшинств, вкрапленных в инородные национальные группы. Эта пестрота националь­но-этнографической карты находит себе  объяснение в исторических судьбах Средней Азии.

Образовательный уровень народов Средней Азии не превышал 3%, обладатели которого – зажиточные купцы, баи и некоторые категории городских жителей и составили административную основу Советской власти.

Именно этот  актив местных политических работников много­кратно ставил и утверждал вопрос об образовании на территории Средней Азии нескольких государств, построенных по национальному признаку. Это требование означало необходимость общего национального размежевания Средней Азии.

15 сентября 1924 г. решение о националь­ном размежевании было принято ЦИК'ом Туркреспублики. 18 сентября - Всебухарским курултаем. Аналогичное решение бы­ло принято также осенью 1924 г. ЦИК‘ом Хорезмской республики.

Вопрос о проведении границ территорий при национальном размежевании предста­влял большие трудности в виду того, что этнографические границы в Средней Азии не вы­явлены рельефно. При начертании границ, выбор был сделан между принципам национально-политическим и экономическим.

Национально - политический принцип брал за основу преобладание той или иной национальности, живущей компактной массой на данной территории, и исключал возможность территориальных перерывов. Экономический же принцип принимал в расчет направления экономи­ческого тяготения: наличие ирригационных систем, начертание путей сообщения и т. д.

Из этих двух принципов за основу был взят принцип национально-политический, и лишь в отдельных случаях от пего дела­лись отступления для принципа экономи­ческого.

В результате национального размежева­ния возникли две союзные социалистиче­ские республики — Узбекистан и Туркестан, Таджикская автономная республика, входящая в состав Узбекистана, Киргиз­ская авт. ССР (первоначально Кара-Кир­гизская авт. обл., затем постановил. ВЦИК 25 мая 1925 г. переименована в Киргиз­скую авт. обл. и, наконец, постановлением презид. ВЦИК 1 февр. 1926 г., подтверж. III сессией XII созыва ВЦИК'а 18 ноября 1926 г. и Всеросс. съездом Советов в апреле 1927 г.) входящая в РСФСР.  Кара-Калпакская- автономная область, (постановл. XII Все­росс. съезда советов 11 мая 1925 г.) входя­щая в Казахстан.

Часть Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей вошли в состав Казахстана.

Так что влияние Кремля в размежевание территорий и формирование Советской власти в Средней Азии было минимально и выражалось только в выработке решений и постановлений. Основным связующим документом Центральной власти с периферийными республиками был Декрет о земле и Декрет о самоопределении наций.

Закончить хотел бы маленькой притчей:

«Афганского барашка спрашивают:  - кто лучше ухаживает англичанин - Джон  или турок - Ахмет? На что барашек отвечает: - Джон дерет шкуру с головы, а Ахмет – с хвоста, так что я поостережусь от обоих».

Это к тому, что Афганистан издавна тяготел к России, а уж он толк знает. Так что выбор наших предков Советов было исторической необходимостью, а не засилием, как трактуют в нынешнее время…

 

Джадизм – В  более  широком смысле  джадидизм  был  движением  за  распространение  просвещения,  развитие  тюркских языков  и  литературы,  изучение  светских  дисциплин,  использование  достижений  науки,  равноправие  женщин.

 

Литература: 

В. Бартольд, «История Турке­стана» (Ташк. 1922); его же, «История культурной жизни Туркестана». (Л. 1927)  В, И. Массальский, «Турк. Край» (СПВ. 1913);  Я. Б. Архипов, «Ср.-Аз. Республики». (Л, 1927);  «Очерки революционного движения в Ср. Азии» (М. 1926);  А. П. Чулошников, «Очерки по истории каз.- кирг. Народа» (Оренб. 1924); С. Муравейский, «Очерки по истории револ. движ. в Ср. Аз.» (Т. 1926);

  Файзула-Ходжаев, «К истории револ. в Бухаре» (Т. 1923); сборн. «Красная летопись Турк.» (Т. 1923); В. Варейкис и И. Зеленский, «Национ.-госуд. размежевание в Ср. Аз.» (Т. 1924); сб. „Вся Ср. Азия« (Т. 1926);. сб. п. ред. В. И. Пославского и Г. И. Черданцева_у „Ср.-Аз. эконом, район" (Т. 1922); статист, ежег. Турк.респ. за 1917—1923 г.г. (Т. 1924); сборн: .Ма­тер. по районир. Ср. Аз.“ (тт. I и И, Т. 1926); сборн. под ред. Б. Б. Карпа и Я. Е. Суслова, „Со­врем. кишлак и аул Ср. Аз." (11 вып., Т. 1926/ 19Л);.  В. М. Четыркин „Узбекистан", (С. 1926);

Е. Зелькина, „Земельная реформа в Узбек." (Т. 1925);