Дмитрий Володихин против Анатолия Фоменко

В предыдущем очерке автор этих строк клялся, что нет никаких резонов всерьез спорить с Фоменко. Чтобы дискутировать о чем-либо, нужна хотя бы видимость общей платформы, общей терминологии, иначе полемика уподобится поединку двух фехтовальщиков, отчаянно сражающихся друг с другом, пребывая... один на первом, а другой на третьем этажах. Затруднительно было бы, например, спорить с пациентом из палаты номер шесть, который уверен в том, что родила его жена Ивана Грозного (а то и царь Иван без помощи супруги) и сам он - убиенный царевич Дмитрий, ненадолго воскресший на порoгe двадцать первого века, чтобы затем вновь на века опуститься в царство тьмы. Он бесспорно прав - со своей точки зрения. Нельзя игнорировать подобного рода уверенность. Да это и небезопасно. В обычных условиях мимо оной уверенности постараешься бочком-бочком и подальше; бывают, однако, особые случаи. Внешне совершенно здоровый человек иногда возьмет да и расскажет какую-нибудь завирательную историю. Душа общества! АН нет, он тянет уже другую, третью, десятую... И так агрессивно, знаете ли, начинает выдумывать. “Эге, - скажешь себе, - не случилось ли с ним несчастья, не помочь ли ему?” Куда там - помочь! Нажимает, аж весла гнутся. А из его историй понемногу складывается своеобразная галерея наподобие Кунсткамеры. Роль гида, комментирующего уважаемой публике судьбы разного рода уродцев, время от времени находит душевный отклик у автора этих строк.

Впрочем, имеет ли это все какое-либо отношение к Фоменко и его славной дружине (Фом-дружина, будем именовать ниже это содружество - для краткости)? Нет ни малейших сомнений в том, что немыслимо было бы в подобных терминах представлять деятельность уважаемого человека, академика, ученого с международным именем! Не это и не об этом хотелось бы говорить автору этих строк. Так же, как совершенно непозорным является для каждого из героев нашего труда соседство со всеми остальными. Мы не ставили себе задачу показать этих людей в виде собрания монстров. Только, ради Бога, пускай понимают нас правильно! Ведь у всякого алжирского бея, как водится, не без шишки под носом.

 

БОРЬБА С РУССКИМИ МОНЕТАМИ ЗА ПОБЕДУ “ГЛОБАЛЬНОЙ ХРОНОЛОГИИ”

В результате напряженных многолетних исследований в области всеобщей и отечественной истории математики Глеб Владимирович Носовский и Анатолий Тимофеевич Фоменко выпустили сводный итогоый труд “Империя” (1997 г.). Чрезвычайно сложно отказаться от критики в адрес примерно каждого второго предложения этой работы. Но для этого придётся написать том объемом с “Анну Каренину”. Поэтому приходится ограничиться повествованием о нескольких разделах книги, где уважаемые авторы в наибольшей степени старались выглядеть наподобие учёных. Чтобы было похоже на науку.

Итак, глава “Русская история в монетах”. Видимо полезно будет пробираться через джунгли постранично. Вот цитата из классического труда “Описание древних русских монет” крупного нумизмата прошлого столетия А. Д. Черткова: “Князь Щербатов (известный историк. - Д. В.) в 1780 году делил Русские монеты: А) на незнаемые без надписи, В) на незнаемые с Татарской надписью, С) на незнаемые с Татарскою и Русскою надписями, В) на незнаемые с одною Русскою, Е) на знаемые” (с. 135). После этой цитаты следует патетическое восклицание: “Надо ли говорить, что “знаемые монеты” начинаются, как это хорошо видно из описания Черткова, только с конца XVI в. н.э.”! Ах вот как! Несмотря на то что двумя абзацами выше дана другая цитата из Черткова, которая никак не согласуется с фоменковской патетикой: “Несколько строк у Герберштейна - доселе Ариаднина нить в лабиринтах нашей нумизматики, - относится к деньгам только его времени (в начале XVI века)” (с. 134). Так начало или конец столетия? Для торжества “глобальной хронологии” необходимо, чтобы это был рубеж XVI-XVII вв., ведь примерно тогда династия Романовых, с точки зрения Фоменко, гнусно извратила и сфальсифицировала русскую историю; поэтому все то, что было столетием раньше, известным быть не способно по определению. Исходя из того, что теория не может быть неверна, далее уважаемые авторы придерживаются факта, установленного в приведенном выше пафосном восклицании. Нет чтобы почитать книги! Существует весьма основательное исследование А. С. Мельниковой по русским монетам XVI-XVII столетий, там история монет прослеживается на уровне преемственности инструментов, которыми эти монеты делали, проанализирована каждая царапинка и бороздка, выстроена точнейшая хронология. Зря писала Мельникова свой труд, зря. Всегда можно взять первую попавшуюся книгу, процитировать из нее “дважды два - четыре” и с торжеством заявить: вот видите, трижды три - восемь!

Далее приводится арабская надпись на монетах великого князя Дмитрия Донского и его сына Василия Дмитриевича: “Султан Токтамыш хан, да продлится его жизнь”. Существует колоссальная литература, где определено, что до освобождения от тесной политической зависимости в отношении Орды московские князья чеканили на монетах двойную, русскую и арабскую, легенду, а затем от арабской отказались. Знакомы ли с этой литературой уважаемые авторы?

Далее сравнивается изображение тамги на монетах Золотой Орды и декоративные украшения в форме особого рода плетенки на столпах Успенского собора и в галереях Благовещенского собора в Московском Кремле. Рисунки похожи, но в точности не совпадают. Уважаемые авторы ставят очень аккуратную формулировку: “практически то же самое” (с. 136). Между тем подобного типа элементы декора без труда можно обнаружить и в более раннее время, и в более позднее - в рукописях, в архитектурном убранстве храмов, на монетах, никак не связанных между собой во времени и пространстве. Да и Успенский собор, признаться, совершенно не коррелирует с Золотой Ордой. Он был построен значительно позже ее распада. А Благовещенский собор - еще позже. И какая может быть связь между изображениями на монетах и на столпах собора?

Можно провести аналогию, которая проиллюстрирует реальную доказательную силу выкладок уважаемых авторов. На российских бумажных деньгах времён гражданской войны можно обнаружить крупные изображения свастики, которая впоследствии получили гораздо большую популярность по мотивам изображений на фашистских танках и самолетах. Свастика - древний индоевропейский символ с весьма многогранной и сложной трактовкой. Но поскольку свастика налицо и в Третьем рейхе, и в России-матушке, напрашивается вывод: Адольф Гитлер скрывался в молодости под именами Керенский, Буденный и Врангель.

По итогам тех фундаментальных фактов, которые приведены выше, делается вывод: естественным образом это можно объяснить в рамках реконструкции русской истории по правилам глобальной хронологии. И - вот оно, золото слово: “Ханы и великие князья - это одно и то же”.

В следующем параграфе уважаемые авторы обрушиваются на “безмонетный период” в истории Древней Руси. В истории русской денежной системы выделяется целая эпоха, когда Русь не производила собственных монет. Чеканка первых русских монет - “златников” и “сребреников” происходила на протяжении нескольких десятилетий в Х-XI вв., а затем прекратилась до второй половины XIV в. Это общепринятая точка зрения. Нумизматы спорят между собой по поводу точной датировки того момента, когда чеканка прервалась, но даже самые смелые гипотезы не заходят далее начала XII в., что крайне маловероятно.

Уважаемые авторы усомнились: что за странный перерыв? Точно ли древнейшие русские монеты – такие древние? “Датировка всех этих монет нуждается в ревизии”, - пишут они.

Приходится позволить себе обширную цитату из “Империи”. Добрый академический обычай в полемике прежде изложить точку зрения и аргументы противной стороны, а потом уже вступать в критическую баталию неизменно представляется автору этих строк данью здравому смыслу. Итак: “Если историки правы, и русская чеканка, не успев начаться, практически тут же прекратилась, то естественно ожидать, что и чеканка эта была примитивной, грубой, неопытной. Потому и захирела, что у Киевской Руси не хватило сил и средств обслуживать свое население монетами... С интересом открываем каталог монет, приведенный в книге Сотниковой (Сотникова М. П. Тысячелетие древнейших монет России. М.,1995)! Перед нами - фотографии древнейших русских монет Х-XI веков. И что же мы видим? Великолепные золотые и серебряные монеты Владимира. Прекрасная прорисовка деталей, правильная форма, хорошая сохранность многих монет. Несколько хуже сохранились монеты Святополка, однако и здесь качество чеканки выше всяких похвал. Далее идут великолепные монеты с надписью “Ярославле сребро”... И возникает это исскусство... как вспышка, сразу, без подготовки и на самом высоком уровне. А где же предшествующие монеты, т.е. первые пробы, грубые, примитивные, с которых и должно было начаться монетное дело? Их почему-то нет. Это не начало чеканки в стране, только-только приобщившейся к благам цивилизации. Перед нами - уже развитая, богатая и опытная монетная система, опирающаяся на золото и серебро... А потом, после краткого и блестящего взлета на небывалую высоту, вдруг – полная катастрофа, чеканка внезапно прекращается. Монеты исчезают. Как нам объясняют, население Руси скатывается к первобытной жизни, возвращается к натуральному обмену... Денег не знают. Наступает “безмонетный период”, длящийся якобы около двухсот или даже трехсот лет... Поверим на миг историкам и двинемся по оси времени вперед, к XIV веку, когда русская чеканка вдруг возобновилась... Открываем каталог Спасского (Спасский И. Г. Русская монетная система. Л., 1970)!. Перед нами -монеты Дмитрия Донского... и последующих князей. И что же мы видим? Грубые, примитивные монетки, так называемые клепанки, неправильной мелкой формы (трудное для русского языка сочетание: “мелкая форма”. – Д. В.), изготовленные из грубых обрубков серебра (странная тоска по утонченным обрубкам. – Д. В.). Перекошенные штампы, безобразная чеканка – когда штамп ударяет по краю слитка и на нем отпечатывается лишь несколько букв. И так далее и тому подобное. Это - действительно начало реальной чеканки... Вывод. Реальное начало русской чеканки датируется XIV веком. Ранее этого времени Русь если и чеканила монету, то очень грубую и примитивную” (с. 138-139). Действительно “прекрасные монеты” уважаемые авторы обнаруживают лишь в эпоху Петра Великого, а на протяжении всего предыдущего промежутка времени от периода правления Дмитрия Донского чеканка продолжала быть “безобразной” или чуть лучше. “Роскошная чеканка” сребреников и златников принадлежит, как ни странно, тому же периоду XIV-XVII вв., допетровской эпохе. И тут как не закрасться сомнениям в логике уважаемых исследователей. Если одна чеканка роскошна, а другая безобразна, если техника исполнения “клепанок” и крупных “великолепных” монет столь различна, каким же образом могли они сосуществовать в одно и то же время? То есть сбой тут явный: если не работает схема чем-раньше-тем-грубее, то как может работать схема одновременной безобразно-великолепной чеканки?

Логика уважаемых авторов имеет коренные отличия от математической стройности, столь присущей первой и главной их специальности. В основу отстаиваемой ими модели истории русского монетного дела положен простейший и притом чисто умозрительный принцип: монетное дело постоянно совершенствуется, более поздние монеты обязаны быть совершеннее более ранних. А ларчик просто открывается - как общая закономерность, развернутая в тысячелетних масштабах, этот принцип, видимо, правилен, однако на пятачке нескольких столетий он дает многочисленные сбои, обусловленные массой экономических, культурных и социальных факторов.

Простейший пример. Монетная система Московского государства XVI-XVII столетий хорошо изучена, и не вызывает ни малейших сомнений, что своего наиболее полного выражения, расцвета, она достигла во времена Федора Иоанновича и Бориса Годунова, причем самые,“великолепные” (пользуясь терминологией уважаемых авторов), т.е, наиболее совершенные в художественном смысле монеты принадлежат именно этим годам. А вот монеты Романовых, в особенности Алексея Михайловича и Петра Алексеевича, стали меньше размером, хуже пробой (т. е. их чеканили из сплава с более низким содержанием чистого серебра), так что на петровских монетах легенда вообще слабо различима. Это результат военных и политических усилий правительства, вызвавших нехватку серебра в казне, как итог - своеобразную “инфляцию”. Еще один пример такого же рода. Ежели положить рядом современную российскую монету - причем любую - и любую же ходовую монету Российской империи излюбленного в советское время для сравнений 1913 года, то последняя будет выглядеть истинным совершенством по сравнению с первой. Тонкий рисунок, подробнейшая прорисовка деталей на изображении государственного герба - двуглавого орла, аккуратное гурчение... А рядом - примитивные безвкусные ромбы “чернобыльского бройлера”, жалкие быстростирающиеся ветки неведомого растения вокруг обозначения номинала, дешевый, не имеющий ни малейшей комерческой ценности металл. Если воспользоваться логической моделью уважаемых исследователей, то монеты времен Николая II отчеканены позже монет Бориса Ельцина; даты на них сфальсифицированы историками; фактически можно считать научно доказанным проникновение довольно большого количества таких монет из будущего, где произошло усовершенствование монетной чеканки, а заодно и создание машины времени.

Если повнимательнее вчитаться в восторженное описание златников и сребреников и вглядеться в ужасы отвергаемого авторами “Империи” “безмонетного” периода, то столь же очевидными станут и чисто фактические натяжки. Среди трех с половиной сотен златников и сребреников, известных в настоящее время науке, лишь очень небольшое число можно именовать шедевром монетного дела. Столь же много вполне примитивных чеканов, что и во времена Московского государства, не менее часто буквы разобрать совершенно невозможно, а само изображение более или менее сносно читается лишь по одной причине: по размерам златники и сребреники намного превосходят монеты Дмитрия Донского и его преемников на московском престоле. Только очень глазастый человек мог, листая страницы каталога Сотниковой, убедить себя в том, что он видит сплошное великолепие, повторяю, только очень-очень глазастый.

Положим, несколько монетных типов действительно весьма хороши (незначительное количество относительно общего числа златников и сребреников). Чем объяснить этот феномен? Где же, где “первые пробы, грубые, примитивные”? В глубокой древности. Христианскую цивилизацию Русь приняла от Византийской империи, а та, в свою очередь, имела высокоразвитое монетное дело, уже давным давно переступившее через порог “первых проб” древнегреческой, древнеримской и восточной цивилизаций. Кто чеканил златники и сребреники - византийцы или уроженцы Руси? Вряд ли наука может дать сейчас твердый ответ на этот вопрос. Но совершенно очевидно, что ученичество киевских и новгородских мастеров от византийцев; более того, само расположение надписей и элементов изображения на древнерусских монетах чуть ли не скопировано с византийских обгазцов; уместно говорить также о влиянии византийской традиции и на сам характер изображений, их сюжеты, семантику и символику.

“Хорошо, - могут возразить уважаемые оппоненты, - но чем тогда объяснить столь скорое прекращение чеканки?” О! Если бы уважаемые авторы “Империи” не только пролистали бы каталог Сотниковой, но и прочитали вступительную статью, проблем с объяснениями подобного рода не возникло бы совершено. Русских князей с чисто финансовой точки зрения монеты интересовали мало, “обслуживать свое население монетами” у них не было необходимости. Европа и Азия, от Ирландии до Индии, были прекрасно обеспечены высококачественной звонкой монетой, корую чеканили византийцы и арабы (собственно европейская чеканка дополняла их в очень небольшой степени). Византийские золотые солиды и арабские серебряные дирхемы выполняли роль современной твердой валюты, которую ценили и парижские горожане, и свирепые викинги, и еврейские ростовщики, и русские князья. На территории Руси археологами обнаружено столь много византийских, а особенно арабских монет, что совокупное число златников и серебреников уступает им в десятки раз (если не больше). Для князей Древней Руси чеканка собственной монеты была одновременно небольшой спекуляцией (проба сребреников произвольна, проще говоря, серебро в них чаще всего “недокладывали”) и утверждением собственного державного имени путем создания нового атрибута власти – государственной монеты. С наступлением периода политической раздробленности идея общегосударственной атрибутики утратила популярность. Ничто не свидетельствует о сколько-нибудь развитой системе внутренней торговли в киевские времена; напротив, внешняя торговля развита была чрезвычайно. Однако для решения внешнеторговых проблем довольно было и дирхемов с солидами.

И последнее. “Безмонетный период” - это условное название; монеты еще довольно долго использовались на Руси, только не собственные, а привозные. Вслед за этим монеты действительно исчезли из экономического быта, в том числе византийские и арабские. Но не исчезли деньги. Деньги совершенно не обязательно существуют в форме монет, и совершенно не обязательно говорить о “натуральном обмене” при отсутствии монет. Эквивалентом монеты стали клеймленые слитки серебра определенного веса и формы - гривны. Общеизвестны в среде историков древнерусской культуры типы киевских, черниговских и новгородских гривен. Автор этих строк не находит удовлетворительного объяснения тому факту, что эти доступные даже для неспециалиста сведения оказались за пределами внимания уважаемых исследователей.

Фактически вся глава о русской монетной системе с лихвой полна подобного рода изувековечивающими трактовками. Нет смысла анализировать здесь последующие параграфы, поскольку в них мысль уважаемых авторов столь далеко отрывается от наукоподобия, что и комментирование их “открытий” примет формы чистого анекдота. Вот на странице 142 делаются выводы из сходства слов “алтын” и “гульден” (и то, и другое переводится как “золотой”, и это симптоматично). Здесь же звучит широковещательное и многошумящее заявление, что русская и татарская денежные системы едины, а объяснять это надо тем, что Русь и есть Орда, а термины деньга и алтын, заимствованные из тюркского языка в русский, на самом деле не заимствованы, поскольку трудно заимствовать что-либо у самого себя. Жаль только, что никаких золотых алтынов, как, впрочем, и серебряных, на Руси в ордынское время не чеканили, и алтын был не монетой, а единицей счета. И, кстати говоря, если заимствовать у себя было нечего, то откуда взялись незаимствованные сребреники и златники, с точки зрения уважаемых авторов, бытовавшие одновременно с копейкой, деньгой и алтыном?

На с. 143 соседствуют изображения двух средневековых русских монет. Одна - с неправильно прочитанной уважаемыми авторами надписью “государь всеа Руси”, другая - с нечитаемой татарской надписью. Следует комментарий: “Иногда "нечитаемыми" называются монеты, на которых надписи прочитать можно, но при этом возникают противоречия с принятой версией хронологии истории...”. Так не те же слова “государь всеа Руси” написаны “забытыми сегодня буквами, вязью” на второй монете? Автор этих строк прослезился от умиления: не дать ли крупную премию исследователям, установившим использование вязи на монетах? До сих пор она характерна была для одних только рукописей, да и не забыта никем... Но семимильными шагами устремляется вперед отечественная наука, каждый день сталкиваешься нос к носу с новыми открытиями: сегодня забыта вязь, бесстыдно помолодел сребреник. Орда стала Русью. Завтра окажутся забыты устав, полуустав, скоропись и современное начертание букв; Япония станет Канадой, доллар обнаружат в каменном веке. Но даже если все это случится, то и тогда автор этих строк под микроскопом не прочитает нечитаемую надпись, потому что она нечитаемая, и попытка медитировать над ней скорее приведет к окончательному просветлению и нирване (№ 6), чем к прочтению. Предпочтительнее, право, погадать на кофейной гуще: “государь всеа Руси” или “Аллах акбар”. И так далее.

 

ЛИКВИДАЦИЯ РАДЗИВИЛЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

А. Т. Фоменко искренне убежден, что вся древняя русская история была сфальсифицирована “придворными” историками династии Романовых. Эти ловкие люди прятали и подделывали русские летописи просто в массовом порядке. Они же, надо полагать, наполнили архивы средневековыми документами поздней “сборки” и подсунули советским археологам новгородские берестяные грамоты. Особую роль в теории “романовского фальсификата” играет Радзивилловская летопись.

Фом-дружина придерживается того мнения, что эта летопись “представляет из себя основной, древнейший и первый по времени обнаружения список знаменитой "Повести временных лет"... Все остальные списки "Повести временных лет" являются фактически копиями Радзивилловского” (с. 81). Описания крупных книжных собраний, относящиеся к XVII столетию, буквально пестрят упоминаниями летописей, и совершенно непонятно, почему Радзивилловская летопись занимает первое место в конкурсе на древность “обнаружения”. Бог весть почему Лаврентьевская летопись, относящаяся к XIV в. (1377 г.), осталась для уважаемых авторов тайной за семью печтями вместе с нею еще несколько летописных сводов, содержащих текст “Повести временных лет” традиционно относимых источниковедами к более раннему времени. Радзивилловская летопись изготовлена на бумаге, в то время как имеются пергаментные списки “Повести временных лет” (хотя бы та же Лаврентьевская летопись), ан нет, прихотливое воображение уважаемых авторов пылает странною любовью именно к Радзивилловскому списку. Отчего ж?

Отчасти, быть может, виной тому несколько неосторожная фраза Я. С. Лурье, написавшего предисловие к академическому изданию Радзивилловской летописи серии “Полное собрание русских летописей” (том 38): “Радзивилловская летопись-древнейшая, дошедшая до нас, - текст ее завершается первыми годами XIII века” (Указ. Соч., с. 3). Но Лурье пишет это в издании предназначенном для использования историками-профессионалами, и фраза его специалистам вполне понятна. Тем более что сразу вслед за нею идет комментарий, с доброй неизменностью опускаемый во всех трудах Фом-дружины - непонятно, какого лукавства ради. Вот этот комментарий: “...текст Ипатьевской летописи доходит до 1292 г., Лаврентьевской – до 1305 г., Новгородской I старшего извода -до 1352 г.”. Даже очень “неспециальному неспециалисту” должно быть понятно, что речь идет о формировании текстового комплекса, а не об изготовлении “списков”, т. е. самих рукописей, содержащих “Повесть временных лет”. Сама ПВЛ создана была в начале XII столетия, а все то, что идет после нее, - добавления из местных летописей Южной или Владимиро-Суздальской Руси. Логика летописеведа: летописец завершил свой труд в первые годы XIII в., т.е. он пометил в начале своего свода ПВЛ и добавил к ней те сведения, которые он имел дополнительно. Скорее всего разрыв между последним известием в летописи и временем ее написания невелик - несколько лет или, в крайнем случае, десятилетий. Текст ПВЛ в абсолютном большинстве известных летописей идентичен, с легкими разночтениями (в число “абсолютного большинства” Радзивилловская летопись, между прочим, входит). Отличается то, что стоит в летописи после ПВЛ. И чем раньше обрывается летопись, тем раньше она была, вероятнее всего, создана, а следовательно, тем больше шансов, что летописец имел в своем распоряжении более древние, более достоверные источники. Разумеется, необходимо делать поправку на то, что в распоряжении летописца более позднего времени могли оказаться документальные или опять-таки летописные источники весьма раннего периода. Здесь очень многое зависит от того, насколько богатым было рукописное собрание, которым мог пользоваться летописец в своей работе, каковы были возможности восполнить пробелы в источниках у заказчика летописи - князя, церковного иерарха, монастыря и т. д. Текст созданной летописи могли переписывать, дополняя и редактируя, многое множество раз на протяжении нескольких стоетий. Таким образом, нет никаких оснований приписывать роль древнейшего списка ПВЛ Радзивилловской летописи.

Тем не менее в глазах уважаемых авторов Радзизвилловская летопись - древнейший список ранней русской летописи. И конечно, ее не могли не подделать пресловутые придворные историки. Доказательству этого тезиса посвящен целый параграф под названием “Датировка Радзивилловской или Кенигсбергской рукописи” (с. 83-84). Этот параграф мог бы стать блестящей рекламой для курса русской палеографии, ибо что, как ни пособие по типичным ошибкам непрофессионала, пытающегося произвести палеографический анализ рукописи, лучше доказывает необходимость приобретения навыков палеографа? Думается, стоит привести здесь обширный фрагмент из фундаментальной “Империи” почти целиком, чтобы последующая полемика не превратилась в бой с тенью: “Историки цитируют основной список "Повести временных лет", - Радзивилловскую летопись, - последним десятилетием XV века, а листы от переплета, т.е. листы, являющиеся частью переплета, а не самой рукописи, - восемнадцатым веком. Листы датированы по филиграням... Однако наш анализ рукописи показыгет, что этот список в действительности относится не к XV, а к концу XVIII века... Начнем с того, что нумерация листов рукописи идет сначала латинскими буквами: три листа, считая от переплета, помечены буквами “а”, “b”, “с”. Все остальные - арабскими цифрами; эта нумерация проставлена в правом верхнем углу каждого листа. Таким образом, рукопись пронумерована вполне естественно для XVIII века. Но такая арабская нумерация выглядела бы крайне странно для летописи, составленной на Руси в XV веке. Ведь до середины XVII века в русских рукописях и книгах (а рукописная книга это не рукопись? - Д. В.) употребляли, как известно, исключительно церковнославянскую нумерацию.

Историки предлагают считать, что первоначальная, - самая древняя, якобы XV века, - нумерация была сделана церковнославянскими буквами-цифрами. И якобы лишь через пару сотен лет на рукописи проставили другую нумерацию - арабскими цифрами. Но это предположение сразу вызывает недоуменные вопросы. Оказывается, еще А. А. Шахматов установил, что “нумерация церковнославянскими цифрами была сделана после утраты из летописи двух листов... Кроме того, нумерация производилась после того, как листы в конце рукописи были перепутаны. В соответствии с текстом после листа 236 должны следовать листы 239-243, 237, 238, 244 и следующие”... Причем, как читатель может убедиться лично по фотокопии рукописи (ссылка на: Радзивилловская летопись (факсимильное издание). - М.- СПб., 1995) этой путаницы листов (после листа 236) не замечают обе ее нумерации - ни церковнославянская, ни арабская.

Таким образом, и церковнославянская, и арабская нумерации были проставлены уже после того, как рукопись была окончательно переплетена. Но тогда вопрос: когда же был изготовлен сам переплет? И тут мы с удивлением вспоминаем, что листы от переплета сами историки датируют по филиграням восемнадцатым веком; см. выше. Отсюда следует, что имеющиеся сегодня в рукописи и церковнославянская нумерация, и арабская были в действительности проставлены не ранее XVIII века, когда делали переплет. И достоверные известия об этой рукописи начинаются именно с XVIII века, когда ее показали Петру (Великому. – Д.В.) и он приказал изготовить копию в 1711 году... тот факт, что церковнославянская нумезция, как и арабская, появилась лишь после перелета книги в XVIII веке, заставляет заподозрить даже, что настоящая нумерация была арабской. А имеющаяся церковнославянская была проставлена лишь с целью "доказать древность" рукописи... Итак, имеющийся сегодня Радзивилловский список был изготовлен в начале XVIII века”.

А теперь “недоуменный вопрос”, обращенный к штудиям Фом-дружины: любопытно, откуда фальсификаторы XVIII века взяли несколько сотен чистых листов с филигранями трехсотпятидесятилетней давности? Ведь именно из них состоит вся рукопись, помимо припереплетных листов. Вероятно, у них там был склад. То есть производство было поставлено на широкую ногу. Более того, рукопись написана почерком XV века, так называемым полууставом. Так что фальсификаторам, видно, пришлось познакомиться со старинной русской палеографией и научиться писать в стиле их пра-пра-прадедушек.

А вот и другой “недоуменный вопрос”: почему нумерации листов (как церковно-славянская, так и арабская) обязательно должны были “заметить” путницу листов? Существует немало средневековых русских рукописей, где пагинация (т.е. нумерация листов) “ошибается”. Это скорее даже правило, а не исключение. Она и в современных-то печатных книгах, особенно если брать какие-нибудь малотиражные академические издания, дает сбои. Так что нет ничего необычного в том, что несколько листов пронумерованы неверно. Как же так, “самая древняя, якобы XV века” кириллическая, или “церковнославянская”, как предпочитают ее именовать уважаемые авторы, нумерация - и с такими упущениями. Они там что, только-только создав рукопись, сразу же потеряли листы? Ан нет. Не в этом дело. Фом-дружина черпает все свои сведения о Радзивилловской летописи из все того же предисловия Я. С. Лурье к тому 38 “Полного собрания русских летописей”, со страницы 3. Автор этих строк побуквенно изучил все оное предисловие и нигде не нашел утверждения о том, что кириллическая нумерация сделана в XV столетии... Вот такой “недоуменный вопрос”. Кириллическую пагинацию могли проставить и в XVI, и в XVII веках, и даже в том же XVIII.

А теперь главный “недоуменный вопрос”: почему арабскую и кириллическую (“церковнославянскую”) нумерацию должны были непременно поставить “уже после того, как рукопись была окончательно переплетена”? И тут “мы с удивлением вспоминаем”, что никаких причин к этому нет. Радзивилловская летопись могла до XVIII столетия просуществовать в тетрадях. Необычный, конечно, случай, но возможный: на протяжении всего XVII столетия Московский Печатный двор продавал основную часть своей продукции в тетрадях, без переплета. Более вероятно, и скорее всего так и было на самом деле: рукопись поменяла несколько переплетов, была переплетена несколько раз на протяжении долгого своего “жизненного пути” до начала XVIII века.

Это совершенно обыкновенная история. Чаще всего рукописные книги русского Средневековья были переплетены “досками” (т.е, деревянными пластинами), обтянутыми кожей или каким-нибудь дорогим материалом (реже просто кожей, без всяких досок). Переплет “доски в коже” всегда имел два слабых места: кожа постепенно отрывалась на корешке; обрывались нити или ремни, прикреплявшие “доски” к самому книжному блоку. Если на книгу имелся починенный читательский “спрос”, то переплет ожидала печальная участь. Известно колоссальное количество рукописных книг даже XVII столетия, - хочется подчеркнуть: XVII, а не XV, - которые лишились изначальных переплетов и ныне пребывают в новых. Особенно много рукописей и старопечатных книг подобного рода известно по старообрядческой книжной традиции: староверы собирали и бережно хранили древние книги, занимались их реставрацией весьма часто переплетали заново “под старину” - в “доски с кожей”. Время от времени использовались даже переплеты от погибших по тем или иным причинам книг. Встречаются громоздкие фолианты, на которые буквально “натянуты”, как детские рубашонки на взрослого человека, чужие переплеты меньшего размера; иногда наоборот: рукопись или старопечатная книга малого формата теряется в огромном старинном переплете, как жемчужина в раковине. Характерный пример: те же книги Московского Печатного двора, изданные в XVII столетии, носили на переплёте особый типографский знак: борющихся льва и единорога. По архивным документам известен процент тех книг, которые были переплетены, и тех, которые остались в тетрадях без переплета. Так вот, в современных музейных и библиотечных собраниях совсем немного книг с переплетом, сохранившим оригинальный типографский знак - гораздо ниже процента переплетенных на Московском Печатном дворе в XVII веке.

Итак, у Радзивилловской летописи, созданной в XV веке, по всей вероятности, несколько раз меняли переплет, не трогая листов, не нарушая старой, кириллической нумерации. Если тот переплет, который принадлежит рукописи сейчас, совершенно износится, возможно, будет принято решение вновь переплести ее. В этом случае припереплетные листы будут уже без каких бы то ни было филиграней и с четкими признаками производства XX века. Любопытно, найдется ли двести лет спустя умная голова, неформальный исследователь, который объявит Радзивилловскую летопись фальсификатом XX столетия на том же “переплетном” основании, на котором перевели ее в разряд фальсификатов XVIII века уважаемые авторы “Империи”?

Неожиданно Фом-дружина “с удивлением вспоминает”, что у Радзивилловской летописи есть несколько списков. Та рукопись, о которой шла речь до сих пор, - один из списков, собственно Радзивилловский или Кенигсбергский, давший название летописи. Но есть и другие списки. Один из них - Московско-Академическая летопись (или, точнее, Московско-Академический список Радзивилловской летописи), текст которой, за исключением незначительных разночтений, идентичен тексту Радзивилловского списка. В особой главке, посвященной Московско-Академическому списку, уважаемые авторы приводят мнение А. А. Шахматова, согласно которому этот список является копией Радзивилловского списка. Заглянем в оригинальный текст Шахматова, на который ссылаются уважаемые авторы. Ба! Да это только первоначальное предположение ученого, от которого он впоследствии отказался в пользу того, что и Радзивилловский, и Московско-Академический списки сделаны с одного протографа, списаны с одной и той же рукописи, но ни одна из них не является копией другой. Это все были неудобные какие-то рассуждения у Шахматова, вероятно, он просто опасался открыть зловещую тайну фальсификатов. Фом-дружина выбирает для себя более подходящий, первый вывод Шахматова, хотя бы и признанный самим ученым ложньм. Делается вывод: Московско-Академический список изготовлен в XVIII веке в качестве копии с Радзивилловского, т.е. является еще более поздним фальсификатом (с. 94). Доказательства? Бог мой, какие доказательства, если теория верна? Разве может логика теории заменить логику жизни с большим на то основанием?

Попробуем разобраться. По поводу предыдущего списка Радзивилловской летописи уважаемые авторы выставили хоть какую-то аргументацию, приписывая его происхождение позднему периоду. По поводу Московско-Академического списка явлен один аргумент: раз тот список не древний, а этот – его копия, то уж какая тут древность. Между тем следовало бы обратить хотя бы минимум внимания на палеографические характеристики памятника: они не дают никаких оснований причислять его к XVIII столетию. Тот же самый полуустав XV века. Филиграни XV века. Ах да, мы же договорились, у историков XVIII столетия был склад средневековой русской бумаги (дело, как уже было сказано, поставили на широкую ногу). Возможно, имелся небольшой заводик по выпуску этой самой бумаги; во всяком случае, нет оснований отрицать его наличие. И вероятно, в Академии наук содержали штат писцов, занимавшихся подделкой средневековых почерков. Там было такое секретное подразделение. Своеобразный “ящик” XVIII века. Да. Правда, только что было показано, что и первый, Радзивилловский список не имеет никакого отношения к XVIII столетию...

Самое время с удивлением вспомнить, что у Радзивилловской летописи есть еще один список, именуемый Летописец Переяславля Суздальского. Об этом списке у Фом-дружины нет ни слова. Полуустав XV века. Филиграни XV века. Следовательно, это тоже фальсификат времен какой-нибудь Екатерины Великой. С каким все-таки размахом работало секретное бюро Академии наук в XVIII столетии и приписанный к нему комбинат по производству бумаги времен государя Ивана III!

Квалифицированный специалист по русскому летописанию тратит месяцы и годы на скрупулезный текстологический анализ. Это нормально. Возможно, существуют методы исследования летописей “скорым изгоном”, спринтерские, так сказать, методы. Однако автор этих строк, сталкиваясь с попытками применить подобного рода методы на практике, неизменно получает одну и ту же ассоциацию: в марафонском забеге по маршруту, который без конца делает петли, некий умный спортсмен движется по кратчайшему расстоянию напрямик, срезая все углы; он экономит половину дистанции и приходит первым; каково же удивление этого бегуна, когда победителем объявляют другого: как же так, ведь мой способ эффективнее!

 

ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ ЯРОСЛАВЛЬ НА РЕКЕ ВОЛГЛОВЕ

Сказочно богата сокровищница трепетной исследовательской мысли уважаемых авторов. Хочется полюбить в ней каждый абзац, без малого каждое предложение. Но нельзя объять необъятное. Выше были разобраны две главы из “Империи”. Ниже предлагается своеобразное ассорти, состоящее из блестящих открытий, сделанных уважаемыми авторами в разных главах книги, а также комментария к ним.

В одной из прежних своих книг уважаемые автоы предположили, что Господин Великий Новгород русских летописей это на самом деле Ярославль. В “Империи” Фом-дружина предлагает новые доказательства этого открытия: “Современный Новгород стот на реке Волхов. Это название реки действительно упоминается, хотя и очень редко, в некоторых летописях, когда речь идет о Великом Новгороде (в действиельности Волхов упоминается достаточно часто, да и не только в летописях, а еще и в житиях святых, и в документальных материалах. – Д.В.). Но является ли то доказательством того, что Великий Новгород, опираемый в летописях, - это современный Новгород на Волхове? Оказывается, - нет, не является. Летописные упоминания о Волхове не противоречат отождествлению Великого Новгорода с Ярославлем. Дело в том, что название реки Волхов - это всего лишь слегка искаженное Волга. А Ярославль действительно стоит на реке Волге” (с. 99). Дело в том, что Фом-дружина славна не только историческими подвигами; немало сделано и на ниве отечественной филологии. В свое время уважаемые авторы с полной несомненностью отождествили слова “батька” и “Батый”, “орда” и немецкий “ordnung”. Этот исследовательский метод можно условно назвать “аналогией по звучанию”, т.е. то, что сходно звучит, имеет и сходное значение. Так и с Волгой: “...слово Волга означало, да фактически означает и сегодня, попросту влага, влажный. Отсюда и волглый=влажный” (с. 99).

Автор этих строк открывает дискуссию, не выходя из рамок исследовательского метода Фом-дружины. Более достоверным, видимо, было бы связывать слово “Волга” со словом “иволга”, поскольку гнездовья этой прекрасной птицы во множестве расположены в Средней России, в том числе и в тех областях, через которые протекает Волга. По другой версии, достоверной в неменьшей степени, Волга = воля, поскольку издавна по этой реке селились вольнолюбивые казаки. Менее достоверно утверждение авторов “Империи” о том, что Волхов = Волга, т.к. правильным было бы не Волхов, а Волгов или Волглов. Впрочем, нельзя исключить того факта, что когда-нибудь местные жители так и будут называть Волхов, получивший свое современное название, как выяснилось, лишь по недоразумению.

Если несколько отойти от филологических построений, то нельзя избавиться от вопроса: ну а нынешний Новгород, неужто он - случайный замухрышка, жертва исторической ошибки? И то сказать - странно: каменные соборы строились там с XII века, раскопки археологов каждый год дают богатейший урожай древностей, в том числе и берестяных грамот, новгородское средневековье документировано весьма представительно... Впрочем, если, по мнению уважаемых авторов, всего этого нет, то приходится сделать то, что делают в подобного рода диалогах - ответить: ну хорошо, нет так нет, - ради, так сказать, успокоения собеседника.

А тут предлагается еще один аргумент: “Все летописи, упоминающие о Волхове, на котором стоит Великий Новгород-Ярославль, отредактированы не ранее XVII века” (с. 99). Опять, стало быть, гнусная фальсификация. Правда, существует целая гроздь древних новгородских летописей, созданных задолго до XVII столетия, целая новгородская летописная традиция, где о Волхове - предостаточно; но с летописями у Фом-дружины всегда какая-то ерунда получается, право. То Радзивилловскую непутем забракуют, то Новгородские забудут...

По мнению уважаемых авторов, нехорошо поступили историки с Ярославлем: “...история Ярославля до XVII века совершенно темна... вся старая история была отнята у Ярославля и отнесена к Новгороду на Волхове” (с. 100). Так иногда бывает: если кто-нибудь не читал ничего, касающегося определенной области знаний, то эта область для него “темна”. В действительности же история Ярославля изучена совсем неплохо. Сколько исследовательских сил потрачено на мрачную историю борьбы Ярославля с собственным князем-злодеем Федором Чермным в XIII веке! А сколь скрупулезно исследованы генеалогии князей ярославской земли! Да, признаться, и археологами Ярославль не обижен. Известно, что при Иване Грозном Ярославль был в опричнине; сохранилось немало документов XVII века по истории этого города, имеются о нем известия иностранцев, посещавших Московское государство с торговыми и дипломатическими целями. Так что “темная” ярославская история - это странное незаконнорожденное дитя Фом-дружины.

Другое сногсшибательное открытие сделано уважаемыми авторами в истории графики древнерусских букв; “...в старорусских текстах буквы “в”, “п” и “к” писались практически одинаково. Это обстоятельство всегда нужно иметь в виду при чтении старых имен, названий и т. п. Кроме того, “в” и “п” еще часто путались и заменяли друг друга по известному в лингвистике закону близкого звучания” (с. 125-126). Как смело! Как по-новаторски! И как не хочется разочаровывать уважаемых авторов - люди всегда огорчаются, теряя любимые иллюзии. В лингвистике нет закона “близкого звучания”. “В” и “п” никогда не путались в средневековых русских названиях, нет ни единого примера. Непонятно, что такое “старорусские тексты”. Старорусские - это когда? Древняя Русь? Московское государство? Петровская эпоха? Все вместе? Графика кириллицы от века к веку изменялась. В XVII - начале XVIII столетия в документах можно наблюдать отдаленное сходство “в” и “п” - и никогда “практически одинаково”! Что касается “к”, то отыскать этой букве аналоги среди “в” и “п” разных столетий и десятилетий может только очень развитое воображение.

Уважаемые авторы уделяют особое внимание написанию дат на русских морских картах XVIII века. Кое-где даты обозначены там без разряда тысяч, т. е. не “1740 год”, а “740 год” и т. д. В связи с такой важной и таинственной подробностью реанимируется одна гипотеза А. Т. Фоменко, высказанная в прежних фундаментальных трудах: “Первая цифра 1, считающаяся сегодня за обозначение “тысячи”, писалась ранее как буква I - первая буква имени ''Иисус''… поэтому I в записи дат могло означать первоначально не число, а сокращение имени Иисуса. Более того, буква I часто отделялась точкой от остальных цифр, указывающих собственно на дату. А часто буква I вообще отсутствовала, т.е. стояла дата в отсчете от XI века... Другими словами, 1.740 год означал первоначально Иисуса “740 год”, т.е. 740 лет от Иисуса Христа” (с. 122,125). Хотелось бы, конечно, осведомиться: а когда и в связи с чем бросили эту славную и красивую традицию - ставить имя Иисусово перед датой - и принялись пошло лепить тысячу? Но дело не в этом. В церковно-славянской системе счета цифры обозначались буквами. Весьма многочисленные документы XVI-XVII столетий, хорошо сохранившиеся в архивах, имеют даты, в которых разряд тысяч пропущен - для краткости и удобства, - тот, кому придется обратиться к документу, без труда добавит в уме недостающую цифру. Так что традиция не проставлять тысячи в датах характерна для руского Средневековья. Однако на месте латинской буквы “I” там должны были стоять совершенно другие кириллические литеры. Их при всем желании никак невозможно привязать к имени Христа. Так что и здесь рушится вся затейливая аналогия.

* * *

Когда достославный ученый муж Том Сойер не смог ответить на знаменитый вопрос учителя об апостолах, Марк Твен опустил занавес печали над его невежеством, имевшим, надо полагать, самые плачевные последствия. Думается, наступило время, когда пора занавесом укрыть зрелище невежества, от того еще более нечленораздельного, что с оттенком воинственного триумфа. Любым триумфаторам надо хотя бы иногда отдыхать.

Дмитрий Володихин

Источник: http://www.adfontes.veles.lv/stirup_seen/rus_peas/volodihin.htm

седло на тягач подробнее