ПОРА, СЛАВЯНЕ!

Нас окружили в Бамиане.
Не оторваться от земли.
Комбат сказал: "Пора, славяне".
И мы поднялись и пошли.

И даже раненые встали,
и мертвые глядели вслед.
Мы окружение прорвали,
пройдя сквозь тот и этот свет.

Потом за павшими вернулись,
их положили на лафет
и на Россию оглянулись.
Пора, славяне! Смерти нет!

ОТЕЦ! Я ВЕРНУ НАМ СТРАНУ...

Отец, я тебя не забуду.
Прости мне до срока вину,
Что я не сберег от Иуды
Великую нашу страну.

На кладбище шуйском старинном
Над нашей родною рекой
Прости согрешившему сыну,
Что не уберег твой покой.

В боях на Востоке и Юге
И я не боялся огня.
Но в жизненном замкнутом круге
Враги обманули меня.

Не жду ни подмоги, ни чуда,
Прости лишь до срока вину.
Отец, я тебя не забуду.
Отец, я верну нам страну.

* * *

Святая Русская держава
В кровавый дым погружена.
Её поруганная слава
Земному взгляду не видна.

Исполосованы знамёна.
Но над изменой и враньём
Войска небесной обороны
Ещё глядят на окоём.

Дом Богородицы, Россия,
Твои поля и города,
Враждебной отданные силе,
Горят от боли и стыда.

Полки, бригады, батальоны
Отгородились от своих.
Войска небесной обороны
Одни за мёртвых и живых.

И по невидимому следу,
Не преклоняя головы,
Святые ратники победы
Сойдут из вольной синевы.

И беззаконные законы
Не одолеют Русь, пока
Над нею держат оборону
Её небесные войска.

ОБОЛГАННЫЕ ЛЬВЫ

С Мамаева кургана,
с Зееловских высот
уходят ветераны
в невидимый поход.

От маршевого шага
шевелится земля.
Уходят из рейхстага,
уходят из Кремля.

Сгущаются потемки,
сердца живых пусты,
распродают потомки
их Звезды и Кресты.

Перед стеною плача
Рейх корчится в пыли.
И ни черта не значит
Шестая часть земли.

Уходят исполины,
оболганные львы,
из взятого Берлина,
из проданной Москвы.

БОЙЦЫ

Это было на прошлой
чеченской войне.
Почему
мне запомнилось это?
Двое русских мальчишек лежат на спине,
сняв зеленые бронежилеты.

А земля в прошлогодней траве холодна
и воронками щедро изрыта.
Неприятная в мире стояла весна
с точки зрения боя и быта.

Впрочем, днем не бывало особой стрельбы,
разве что непутевая мина
прилетит, шелестя, из чеченской трубы
и разроет весеннюю глину.

Я смотрел из машины на этих ребят,
я отвык на войне удивляться.
Спят, наверное. Нет,
шевельнулись, не спят;
снова замерли, не шевелятся.

И тогда догадался, почувствовал я,
как смертельно солдаты устали
даже не от бессонного здесь бытия
от землянок, окопов и стали.

Потому и легли на сырую траву,
скинув тяжкие бронежилеты,
потому и глядят в небеса, в синеву,
еще с этого... C этого света!!!

РУКА НА ПЛЕЧЕ

Прицельная ли пуля,
случайный ли разрыв,
в Орле, Рязани, Туле
он вечно будет жив.

На улице широкой,
на площади большой
он встанет одиноко
с простреленной душой.

Его друзья солдаты
к нему придут не раз,
чтоб вспомнить, как когда-то
он их от смерти спас.

Нальют в стаканы водки
и, выпрямившись в рост,
произнесут короткий
армейский третий тост.

И русские березы
зашелестят слышней,
и будут литься слезы
у выживших парней.

И брат, что стал навечно
гранитно-молодым,
на дрогнувшие плечи
опустит руки им.

ЧАСЫ

В развалинах Грозного дуют ветра,
врываются в бывшие двери
и бывшие окна. Поверить пора,
что города нет. Я не верю.

Вот газовый факелпылает, гудя.
Вот груда металла дымится.
Вот женщины, мимо меня проходя,
прикрыли сожженные лица.

Повсюду следы фронтовой полосы,
и даже отметился ворог:
над бывшей гостиницей "Искра" часы
показывают СЕМЬ СОРОК.