Свежий кавалер

Но громадный дар, отпущенный ему природой, рос с каждым днем. Еще в 1844 году Павел Андреевич простился с полком, ибо совмещать военную службу с серьёзными занятиями искусством было невозможно. Вместе с ним получил отставку и верный его слуга Аркадий Коршунов. Поселились они на Васильевском острове в тесной квартирке. Без сожаления круто изменил Федотов порядок своей жизни, целиком отдавшись живописи. С раннего утра усаживался за эскизы и этюды, кутаясь от холода в тулупчик. До друзей порой доходили слухи, что он работает утром, вечером, ночью, работает так, что «смотреть страшно!»

Федотову виделась жизнь подобием гигантского муравейника: никто не живет по-настоящему, все играют заданные роли. Одним роль –– пускать пыль в глаза; другим –– с жиру беситься; третьим –– прозябать, но ни в коем случае не признаваться в этом… Воплощая свои наблюдения в рисунках, картинах, он как бы отворял зрителю дверь в современную Россию.

На его картине «Свежий кавалер» –– промотавшийся дворянин, получивший третьестепенный орден. С утра, с завитыми на газету волосами, толком не проспавшись после попойки, он надевает орден на засаленный халат и, хвастая перед служанкой, надувается, как индюк!

Служанка не склонна им любоваться. Она насмешливо подает «благородию» брошенные им за дверью дырявые сапоги, а под столом –– с муками пробуждается вчерашний собутыльник «благородия».

Картину «Свежий кавалер» Федотов отправил на суд своему учителю и кумиру Карлу Павловичу Брюллову. Через несколько дней был приглашен к нему. Больной, бледный, мрачный сидел Брюллов в вольтеровском кресле.

–– Что вас давно не видно? –– был первый его вопрос.

–– Я не смел беспокоить.

–– Напротив. Ваша картина доставила мне большое удовольствие, а, стало быть, и облегчение. И поздравляю вас, вы меня обогнали. Отчего вы никогда ничего не показывали мне?

–– Я мало учился, и еще никого не копировал.

–– Это-то, что не копировали, и счастье ваше. Вы открыли новое направление в живописи –– социальную сатиру; подобных работ русское искусство до вас не знало.

Через год на Академической выставке Федотов представил несколько своих полотен, рисунков и сепий. Публика была в восторге!

Все почувствовали новаторство художника и в обращении к совершенно новым темам, и в критическом отношении к действительности, и в новом творческом методе, благодаря чему жанровая живопись поднялась до уровня искусства большой социальной значимости.

Совет Академии художеств единогласно признал Федотова академиком.

На выставке в Москве толпы зрителей стояли перед его произведениями, невиданными еще в русской живописи, целиком выхваченными из жизни, полными мысли и здорового юмора.

В кругу художников на Федотова стали смотреть как на честь и гордость русской школы. Газеты и журналы затрубили ему восторженную хвалу, сопоставляя творчество Павла Андреевича с творчеством Гоголя. От аристократических гостиных до каморок рыночных торговцев только и разговоров было, что о работах Федотова.