Отечественной войне 1812 года посвящено громадное количество литературы и, естественно, в ней всегда почетное место занимал главнокомандующий русской армией генерал-фельдмаршал [19 (31) августа 1812 г] Михаил Илларионович Кутузов. Нет в нашей стране человека, который бы не знал этого выдающегося полководца, а уж если говорить о профессиональных историках, то какой бы областью исторической науки они ни занимались, равнодушия к этой фигуре русской истории в их среде не было и не будет. Всякий новый документ о Кутузове, его деятельности принимается с интересом и порождает множество комментариев. Историография войны 1812 года продолжает пополняться все новыми и новыми работами, и только в последнее время появились труды В.Н. Балязина, А.А. Васильева, В.Н. Земцова, Л.Л. Ивченко, В.Г. Сироткина, А.Г. Тартаковского, В.П. Тотфалушина, А.В. Шишова и ряда других ученых. Привлек внимание читателей круглый стол, организованный в 1995 году журналом «Родина» (№ 9), под названием «Спаситель Отечества. Кутузов — без хрестоматийного глянца». И, конечно, особое место в историографии занимает последняя книга известного саратовского историка Н.А. Троицкого «Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты», вышедшая в Москве в 2002 году.

Н.А. Троицкий — автор многочисленных исследований, в том числе и по войне 1812 года, ставил перед собой задачу показать, каким был русский полководец в жизни, а не только на поле брани. При всем том, что в этой книге приводятся факты, обычно не выносившиеся ранее на суд широкой читающей публики, она производит впечатление серьезного монографического исследования. Конечно, можно было бы усилить или ослабить некоторые акценты, больше внимания уделить отдельным этапам служебной деятельности полководца, например его участию в русско-турецкой войне 1806—1812 гг, но в целом монография Н.А. Троицкого — событие в историографии Отечественной войны 1812 года. Тщательно изучив биографию М.И. Кутузова, автор, не скрывая ряда, можно сказать, негативных черт его характера: склонности к интригам, женолюбия, качеств искусного царедворца, тем не менее пишет о Кутузове как о «выдающемся русском военном и государственном деятеле, снискавшем себе неувядаемую славу не только на военном, но и на гражданском и дипломатическом поприщах».

Иной характер носит публикация на эту тему под заглавием «А был ли Кутузов?» в газете «Аргументы и факты» (№ 38, сентябрь 2003 г.). Прежде всего удивляет отношение к теме самой газеты. Уже на первой странице она проанонсирована следующим образом: «Фельдмаршал Кутузов. А был ли спаситель?». Подход, сразу же порождающий сомнения. Безапелляционны рубрика: «Фельдмаршал, который проспал всю войну», а также комментарии и вопросы редакции, предваряющие две статьи, одна из которых носит «антикуту- зовский» характер, а другая, напротив, можно сказать, «прокутузовский». В газетном вступлении к первой из них говорится, что «гениальность Кутузова как полководца в последнее время подвергается все большим сомнениям», а во вступлении ко второй указывается на парадокс, суть которого, по мнению газеты, состоит в том, что Наполеон, якобы «не проиграв ни одного сражения... проиграл кампанию. А Кутузов, не выигравший ни одной битвы, выиграл войну». И ставится вопрос: что важнее?

 

И анонс на первой странице, и рубрика, и комментарии с вопросами выдают действительную позицию редакции до такой степени, что игра в объективность становится излишней. Однако обратимся к материалам статей. В одной из них, поданной в виде беседы корреспондента газеты с назвавшимся кандидатом исторических наук М. Горностаевым, существо заключено в следующих словах последнего: «Гениального полководца Кутузова не существовало, был лишь неплохой, но и не слишком талантливый военачальник, человек, не обремененный высокой моралью». Вот с этим заключением о М.И. Кутузове как военачальнике мы категорически не согласны. С одной стороны, необходимо отметить ряд умолчаний, а с другой — спорных положений. Умолчания носят принципиальный характер. В самом деле, как можно писать и говорить об Отечественной войне 1812 года и не упомянуть о блистательном Тарутинском марш- маневре, о котором очень высоко отозвался сам Наполеон? Маневре, означавшем начало перелома в войне, когда М.И. Кутузов, прибыв в Тарутино, заявил: «Теперь ни шагу назад!». Во время этого флангового маневра французы на 9 дней потеряли из виду главные силы русской армии. Тарутинский маневр, идея которого полностью принадлежит Кутузову, был столь дальновидным по замыслу и совершенным по исполнению, столь судьбоносным по своему влиянию на последующий ход войны, что вошел как выдающееся достижение военного искусства во все учебники для будущих военачальников. В результате этого маневра стратегическая обстановка коренным образом изменилась в пользу русской армии, которая получила широкие возможности для всесторонней подготовки и развертывания контрнаступления. Уже только одно это могло бы дать М.И. Кутузову право называться гениальным полководцем.

Фельдмаршал понимал, что в открытом полевом сражении, особенно на первых этапах войны, когда в Россию вторглась самая могущественная армия того времени во главе с наиталантливейшим военачальником, русским войскам, состоявшим в основном из бывших крепостных крестьян, трудно будет одержать победу. Поэтому противника надо было перехитрить, и «толстый, старый, одноглазый» (это редакция газеты не преминула подчеркнуть) действительно перехит
рил лучшего полководца Европы1. И это не было случайностью, а соответствовало дарованию фельдмаршала, уже до этого не раз демонстрировавшего в многочисленных войнах свои выдающиеся ум и военную хитрость, которые ценили не только императрица Екатерина II, но и такие военные авторитеты, как П.А. Румянцев,

А.В. Суворов, а также ряд других соратников Кутузова. В частности, непосредственный начальник его, главнокомандующий Молдавской (Дунайской) армией генерал- фельдмаршал А.А. Прозоровский, в декабре 1808 года писал о Кутузове Александру I, хотя не мог не знать, что русский самодержец недолюбливал последнего: «Признаю его в искусстве военном из лучших генералов государя императора»2.

До Тарутинского маневра М.И. Кутузов втянул Наполеона в Москву и устроил ему там самую настоящую ловушку. Да, оставление Москвы без сражения у ее стен — наиболее драматический акт войны 1812 года, великая жертва великого города. Но это и свидетельство большой силы воли, мужества и мудрости русского полководца, считавшего, что с потерей Москвы не потеряна еще Россия. Главное — сохранить армию и сблизиться с войсками, идущими на подкрепление. «Самым уступ- лением Москвы, — сказал Кутузов, — приготовим мы неизбежную гибель неприятелю... Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор остается надежда счастливо завершить войну, но по уничтожении армии и Москва, и Россия потеряны»3. Поистине пророческие слова, в свете которых утверждение М. Горностаева о том, что «Кутузов до последнего дня не знал, что предпринять», не соответствует действительности.

С точки зрения военной целесообразности решение фельдмаршала не может вызывать особых сомнений. Им были тщательно продуманы и в последующем реализованы меры именно такого характера, чтобы изолировать армию противника в Москве и тем самым деморализовать, истощить ее, а затем «выдавить» из города. Твердо решив истребить войска захватчиков, М.И. Кутузов неуклонно направлял все усилия к достижению этой цели. Исполнявший обязанности генерал-квартирмейстера Главного штаба русской армии в войну 1812 года, т. е. являвшийся человеком, по должности близко стоявшим к главнокомандующему и разделявшим с ним все труды по управлению войсками, К.Ф. Толь (с 1826 г. генерал от инфантерии) так отзывался в 1825 году о деятельности полководца: «Он, с твердостью и постоянством, предводительствуя всеми нашими армиями, при свете обширного и опытного ума своего, придумывал общие планы действий, долженствовавших неминуемо привести неприятеля к погибели, и назначал время и место для исполнения сих планов... Соединяя в себе все пружины нашей воинской силы, он руководил ею так, чтобы она наносила неприятелю наиболее гибельные удары»4. Так что и сдача Москвы, и Тарутинский марш-маневр были этапами на пути разгрома Наполеона, и об этом нужно прямо говорить, а не рассуждать о равенстве сил и возможности остановить интервентов у стен первопрестольной. Не было тогда таких сил, и второе сражение у Москвы не гарантировало русским победы.

С недомолвками говорит М. Горностаев и о Тарутинском бое 6 (18) октября 1812 года, который, по сути, знаменовал собой переход русской армии от обороны к активным наступательным действиям. И хотя он завершился лишь тактическим успехом — частичным поражением 26-тысячного французского авангарда маршала И. Мюрата, его значение для подъема боевого духа русских войск, укрепления их веры в окончательную победу над Наполеоном трудно переоценить. Точно так же трудно переоценить, но уже в стратегическом плане, и значение боев под Малоярославцем 12 (24) октября, о которых, кстати, М. Горностаев вообще не сказал ни слова. Эти бои, вошедшие в историю как сражение под Малоярославцем, явились кульминационным пунктом борьбы за стратегическую инициативу, поворотным моментом в ходе Отечественной войны 1812 года, предопределившим судьбу «Великой армии». Здесь, у стен древнего русского города, в упорной, ожесточенной борьбе у противника была окончательно вырвана стратегическая инициатива, отсюда началось его изгнание из пределов России. В итоге сражения Наполеон вынужден был отказаться от плана обходного движения через Калугу к Смоленску, т. е. через хлебородные южные губернии Российской империи, и повернуть войска, как этого и добивался Кутузов, на Старую Смоленскую дорогу, начав отступление по разоренной самими же французами местности. И если Горностаев признает частичную победу в Тарутинском бою, говоря, что окончательному разгрому Мюрата якобы помешал сам Кутузов, хотя действия последнего определялись полученными им сведениями о предстоящем уходе Наполеона из Москвы и неясностью последующих действий противника, то умолчание о Малоярославце может рассматриваться только как еще один серьезный изъян данной публикации.

Не упомянуть о Тарутинском маневре и Малоярославце — это примерно то же самое, что, говоря о Великой Отечественной войне, не сказать о Московской и Сталинградской битвах. О какой объективности может после этого идти речь? Но кроме умолчаний в ответах М. Горностаева на «острые» вопросы корреспондента мы видим и ряд спорных утверждений. Отнюдь не являются общепризнанными ни названное им количество войск сторон, принимавших участие в Бородинском сражении 26 августа (7 сентября) 1812 года (русских — 154,8 тыс. человек при 640 орудиях, французов — 134 тыс. и 587 пушек), ни число потерь при Бородино (55 тыс. русских и 34 тыс. французов)5, да и сама оценка этого сражения грешит односторонностью. Нельзя забывать, что самая сильная, свыше 10 лет не знавшая поражений армия Западной Европы не смогла сломить сопротивление русских войск. Французы и их союзники понесли большие потери, особенно в кавалерии, которые им восполнить было значительно труднее, чем русским: сказывалась значительная отдаленность от Франции. Неправомерно говорить и о том, что русские проиграли Бородинское сражение («наша армия оставила поле боя»)6, хотя, конечно, это была битва за Москву, но и за Россию в целом тоже. «Предположим, — писал замечательный военный историк русского зарубежья А.А. Керсновский, — что в Бородинском сражении Наполеону удалось уничтожить русскую армию. Государь остался бы и тогда непреклонен, Москва была бы сожжена, народное восстание вспыхнуло бы и в этом случае. Но никого не было бы в Турутинском лагере и некому было бы заступить завоевателю дороги при Малоярославце. Наполеон смог бы расположить свою армию на зимние квартиры где- нибудь в Калужской либо Орловской губернии (терпя, разумеется, большой ущерб от партизан) и весной 1813 года возобновить военные действия, опираясь на неисчерпаемые ресурсы подвластной ему Европы»7.

Вообще-то Горностаеву не мешало бы сказать, с какой армией пришел Наполеон в Россию и с какой ушел, точнее бежал, ибо его отступление превратилось в бегство. А самое главное, нужно было отдать должное М.И. Кутузову как победителю французов, а не заключать беседу сомнительной фразой, что «лишь удачное сложение многих факторов позволило Кутузову именоваться победителем Наполеона».

И еще одно замечание — относительно высказывания М. Горностаева о том, что в Тарутинском лагере фельдмаршал ничего не делал, был деморализован и в основном спал (и эту версию, судя по рубрике, редакция газеты разделяет). Говоря это, Горностаев ссылается на какие-то «воспоминания современников» войны 1812 года. Интересно, на чьи? Уж не на генерала ли Л.Л. Бен- нигсена, начальника Главного штаба русской армии, который широко известен как недоброжелатель М.И. Кутузова, стремившийся посредством интриг и доносов (за что, собственно, и был отстранен от должности) сместить фельдмаршала и самому стать главнокомандующим? Чтобы показать несостоятельность утверждения М. Горностаева, мы приведем лишь одно из многих свидетельств участников войны с Наполеоном — известного военного историка генерал-лейтенанта

А.И. Михайловского-Данилевского, бывшего в 1812 году одним из адъютантов Кутузова. В 1840 году он писал: «Пребывание в Тарутине было для Кутузова одною из блистательных эпох его достославной жизни. Со времен Пожарского никто не стоял так высоко в виду всей России... В Тарутине в неимоверно короткое время Кутузов привел в самое стройное положение армию, утомленную тысячеверстным отступлением и кровавыми сражениями, вручил народу оружие, осадил Наполеона в Москве и... извлекал все выгоды из нового рода войны»8. Иначе говоря, за три недели пребывания в Тарутинском укрепленном лагере [ с 21 сентября (3 октября) по 11 (23) октября 1812 г.] М.И. Кутузовым и его сподвижниками была проделана, и это невозможно отрицать, огромная работа: осуществлены важные подготовительные и организационные мероприятия, обеспечившие успешный переход русской армии в контрнаступление, и решена одна из крупнейших стратегических задач — достигнуто превосходство в силах над противником.

Вторая статья в газете вроде бы призвана была представить иную точку зрения. Ее автор В.М. Безотосный, написавший и издавший в свое время ряд известных работ по войне 1812 года, вполне для этого подготовлен. Но его статья, во-первых, в два раза меньше по объему, а, во-вторых, также не может не породить полемику. Из нее получается, что чуть ли не все историки имеют претензии к Кутузову за оставление Москвы и за плохую расстановку сил на Бородинском поле. Нет, да и не было никогда такого единодушия среди историков. Наоборот, большинство из них не осуждают Кутузова ни за Москву, ни за Бородино. Да и вообще, какие могут быть претензии у отечественных историков к победителю Наполеона? Автор пишет, что возвеличивание М.И. Кутузова началось в 1944 году, и здесь он вступает в противоречие с утверждением М. Горностаева, отметившего «канонизацию» Кутузова уже сразу после войны 1 81 2 года, что, на наш взгляд, больше соответствует действительности. Но разве Кутузов этого не заслужил? В любой другой стране победитель лучшего полководца того времени и, следует добавить, лучшей армии был бы возвеличен и канонизирован.

В.М. Безотосный тоже почему-то не пишет ни о Тарутинском маневре, ни о Тарутинском бое, ни о сражении под Малоярославцем. И это вызывает удивление. Как историк такого класса мог умолчать о важнейших, поворотных событиях войны? Вместе с тем позиция Безотосного заметно отличается от позиции Горностаева. Он признает, что «Кутузов был умным, хитрым и опытным военачальником». И несмотря на такое признание, редакция «Аргументов и фактов» явно склоняется к оценке автора первой статьи-беседы, с чем мы решительно не можем согласиться. Роль Кутузова в войне 1812 года была более значительной, чем непосредственное участие в ее событиях. Он воевал против польских конфедератов еще в 60-х годах XVIII века, участвовал в трех русско-турецких войнах, сражался с Наполеоном в 1805 году, будучи главнокомандующим русско-австрийской армией. Неужели посредственный или, как пишет М. Горностаев, не слишком талантливый полководец мог быть назначен на такой важнейший пост? То есть Кутузов считался первым полководцем страны еще в то время. И неудачный Аустерлиц — это не только и даже не столько его вина. М.И. Кутузов был тонким дипломатом и государственным деятелем. Он последовательно являлся литовским, петербургским, киевским, вновь литовским военным губернатором, готовил военные кадры в Дворянской артиллерийской и инженерной школе, в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, и многие его ученики впоследствии прославились как защитники Отечества, в том числе и в войне 1812 года.

И, конечно, нельзя забывать, что еще в марте 1811 года Кутузов был назначен главнокомандующим Молдавской армией, которая уже 22 июня (4 июля) одержала блестящую победу под Ру- щуком, а затем, в октябре—ноябре, и под Слободзеей. В последнем случае Кутузов буквально выманил турецкую армию на левый берег Дуная, окружил ее и остатки взял в плен, за что был возведен в графское достоинство. В мае 1812 года он своевременно, несмотря на противодействие Франции и стремление турецкого правительства затянуть переговоры, заключил в Бухаресте мир с Турцией и освободил для войны с Наполеоном более чем 50-тысячную Молдавскую армию. Этот мир, как известно, был назван Богодарованным. Если бы М.И. Кутузов ничего более не сделал, а только преподнес своей стране такой подарок накануне французского нашествия, то и этого было бы достаточно для того, чтобы войти в историю, в том числе и в историю Отечественной войны 1812 года. Не случайно в июле того же 1812 года, менее чем через год после получения титула графа, он награждается и титулом светлейшего князя. Трудно найти подобный пример в истории России и это, еще раз подчеркиваем, не случайно.

Уже летом 1812 года М.И. Кутузов был самым популярным человеком в государстве, надеждой и «верхов», и «низов». И это не преувеличение. В начале Отечественной войны в конкурентной борьбе он волею дворянства избирается начальником Петербургского ополчения, а также назначается командиром так называемого Нарвско- го корпуса, предназначенного для защиты Петербурга. Разве это не свидетельство тех надежд, которые возлагались на него обществом? И, конечно, оно не по книгам, а воочию знало его не только как «толстого, старого и одноглазого». Глаз он потерял в боях, получив одно за другим ранения в голову, каждое из которых по представлениям тогдашней медицины считалось смертельным. Но Кутузов выжил, выжил для того, чтобы возглавить вооруженные силы страны, народные массы в борьбе со страшной внешней опасностью.

Была ли тогда другая, более подходящая фигура? Да, в то время имелось немало молодых, стройных и «глазастых» командиров, но общественное мнение предпочло Кутузова, и Александр I вынужден был уступить9. Генералы от инфантерии М.Б. Барклай де Толли и П.И. Багратион были превосходными полководцами. Первый командовал 1-й Западной армией и как военный министр являлся фактическим главнокомандующим, второй стоял во главе 2-й Западной армии. Но ни тот, ни другой не подходили на роль, по существу, вождя нации. Хотя бы даже потому, что между этими двумя незаурядными личностями были крайне напряженные отношения. Должен был быть кто-то третий, более опытный и уважаемый и, конечно, русский человек. Этого третьего, кроме М.И. Кутузова, не было. Не подходил ни Л.Л. Беннигсен, бывший ганноверский пехотинец, одногодок Кутузова, ни П.Х. Витгенштейн, преградивший путь французам к Петербургу и даже снискавший имя «защитника Петрова града», но оказавшийся не на высоте положения, когда возглавил русскую армию после смерти Кутузова. Не подходил и другой заслуженный генерал, командующий 3-й армией А.П. Тормасов, исполнявший некоторое время обязанности главнокомандующего, когда весной

1813 года М.И. Кутузов заболел. В русской армии было тогда много боевых, заслуженных военачальников, но для борьбы с Наполеоном общественное мнение отдало предпочтение Кутузову и не ошиблось. Выражая общие чувства, А.С. Пушкин писал:

«Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал — и спас»10.

«Слава Кутузова неразрывно соединена со славою России, с памятью о величайшем событии новейшей истории. Его титло: спаситель России; его памятник: скала Святой Елены!... Кутузов один облечен был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!»11. Эти слова также принадлежат великому русскому поэту. Неплохо было бы всем нам прислушаться к ним. М.И. Кутузов решил главные задачи, а детали, представляющие интерес для нас, историков, не должны заслонять основное.

И последнее, хотя и немаловажное. Газета «Аргументы и факты» выходит огромным по нынешним временам тиражом. Насколько нам известно, это самое массовое издание в России. Тираж газеты в 1000 раз больший, нежели тираж монографии Н.А. Троицкого или, к примеру, журнала «Отечественная история», в сотни раз — «Военно-исторического». Она воздействует на миллионы читателей. И когда речь заходит о национальных святынях, надо много раз подумать, прежде чем затевать кампанию дискредитации. По существу, газета приняла участие в походе, направленном на дегероизацию русской истории, походе, начатом лет 15 тому назад и прежде всего ставившим задачу развенчания советского периода истории Отечества. Это коснулось и Великой Отечественной войны 1 941 —1 945 гг. , во время которой проявился массовый героизм такого масштаба, с каким не может сравниться ни одна другая историческая эпоха. Затем была предпринята попытка дегероизации дореволюционной русской истории. Известны нападки на Александра Невского, Дмитрия Донского и других. Сейчас мы столкнулись с походом против Михаила Илларионовича Кутузова. Горькие испытания выпали на долю этого полководца после уступки Москвы, но уже в октябре 1812 года вновь ослепительным светом засияла его звезда и, мы уверены, никогда не померкнет. Нет для этого никаких оснований.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Наполеон, критически осмысливая русский поход, вынужден был признать: ««Хитрая лиса — Кутузов — меня сильно подвел своим фланговым маршем». См.: Жилин ПА Фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов: Жизнь и полководческая деятельность. 3-е изд., доп. М.: Воениздат 1988. С. 187.

2 М.И. Кутузов. Сборник документов. В 5 т. /Под ред. Л.Г Бескровного. М.: Воениздат, 1950—1956. 1952. Т 3. С. 90.

3 Там же. М., 1954. Т 4. Ч. 1. С. 221.

4 Цит. по: Жилин П.А. Указ. соч. С. 352.

5 По последним данным, опубликованным в 1-м томе Военной Энциклопедии (М.: Воениздат, 1997.

С. 551), к началу Бородинского сражения русская армия имела 120 тыс. человек, 624 орудия; французская — 130—135 тыс. человек и 587 орудий. В отношении потерь в статье сказано, что армия Наполеона потеряла свыше 50 тыс. человек убитыми и ранеными (по французским данным, около 30 тыс. чел.), в том числе 49 генералов; русская армия — свыше 44 тыс. человек (в том числе 29 генералов).

6 С наступлением темноты Наполеон отвел свои войска на исходные позиции. По свидетельству французского офицера Вентурини, участника Бородинского сражения, «с наступлением ночи каждая сторона заняла опять те места, с которых поутру начала битву». См.: Липранди И.П. Кому и в какой степени принадлежит честь «Бородинского дня»? М., 1867. С. 71.

7 См.: Керсновский АА История русской армии. В 4 т. М.: Голос, 1992—1994. 1992. Т. 1. С. 264, 265.

8 Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 года. СПб., 1840. Ч. 3. С. 142.; Ч. 4. С. 378, 379.

9 В письмах к сестре Александр I сообщал: «Вообще Кутузов пользуется большой любовью у широких кругов населения здесь (в Петербурге. — Авт.) и в Москве». И далее: «В Петербурге я увидел, что решительно все были за назначение главнокомандующим старика Кутузова; это было общее желание... Я должен был остановить свой выбор на том, на кого указывал общий голос». См.: Переписка императора Александра I с сестрой вел. кн. Екатериной Павловной. СПб., 1910. С. 82, 87.

10 Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. 12. С. 102.

11 Там же. С. 133.

В.Я. ГРОСУЛ, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института российской истории РАН; генерал-лейтенант в отставке
В.Т. ИМИНОВ, кандидат исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института военной истории МО РФ (Москва)


"Военно-исторический журнал" №3 2004г.