Баба в телеге

Серов был реалистом. В лучшем значении этого слова. Он видел безошибочно тайную правду жизни, и то, что он писал, выражало самую сущность явлений. «Всё, чего я добивался, это –– свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картине», –– говорил он.

И рисунок, и колорит, и светотень, и характерность, и чувство цельности своей задачи, и композиция –– всё было у Серова в превосходной степени.

Этюды, сделанные им в российской глубинке, он доработал уже в Москве. Он трезво воспринимал деревню, без умилённости, без прихорашивания ее природы или подчеркивания убогости ее быта. И все же какая-то особенная сердечность была в его трактовке деревенской природы и крестьянской жизни. Писал он скупой палитрой, но с массой оттенков. Картина «Баба в телеге» была написана вовсе в три цвета: серый, зеленый, коричневый. По своей классической простоте, по непосредственности впечатления, по искренности это произведение должно было  встать  рядом  с  лучшими  произведениями  старых  голландцев  и барбизонцев.

Увы,  «Баба в телеге» прошла на выставке незамеченной.

«И правда, нельзя винить публику за то, что она проглядела этот шедевр, так как трудно найти что-либо более скромное, тихое и незатейливое по эффекту, –– высказался один из искусствоведов. –– Если бы у нас к живописи было бы столько же любви, как к музыке или к литературе,  то  эта скромная  маленькая  картинка  Серова  сделалась  бы классической, так как в ней самая суть России».

Никто из художников не приближался еще к такой передаче момента: колеса телеги действительно вертятся и даже подпрыгивают на кочках, лошадь действительно перебирает ногами, а баба, сутулясь, думает думу. Этот непостижимый художественный эффект ни у кого, кроме Серова, больше не повторялся.