Пикуль, завершивший свой популярный роман четверостишьем:
Мы говорили в дни Батыя,
Как и во дни Бородина:
Пусть возвеличится Россия,
Пусть сгинут наши имена!
Вглядись, читатель в глубь веков. Вот перед тобой безусый ополченецБольшого полка, изготовившийся к отражению удара Мамаевой рати. А рядом ним красноармеец 1941 года, ползущий с бутылкой горючей смеси к фашистскому танку, чтобы поджечь его, возможно ценой своей гибели В одном строю с ними 28 героев-панфиловцев, защитники Брестской крепости, и летчик, направивший под Минском свой горящий самолет на эшелон врага. Все они братья по духу. Убежден, что слова песни о том, что "нам нужна одна победа. Одна на всех, мы за ценой не постоим", тоже родились на берегу Непрядвы.
В. Чикин
Ф. Нестеров
Связь времен
М.: Молодая гвардия, 1987 Оглавление
Соц. закономерности истории России игнорируются, а нац. особенностью провозглашается отсталость: русофобия оборачивается антисоветизмом.
Сверхвысокое давление извне: по крайней мере раз в столетие опустошительное нашествие. — XIII-XV вв. — борьба за существование, XVI-XVIII вв. — ликвидация последствий монгольского нашествия и выход из экон. изоляции. — До сер. XVIII в. Россия уступала своим противникам в военном отношении и по количеству (население до 5, 6 мил. чел.), и по качеству (крест. ополчение), и по соц.-экон. развитию (монголо-татарский погром).
Войны против коалиций сильнейших держав, широкое строительство крепостей требовали полнейшей мобилизации всех мат. и людских ресурсов, что и обеспечивал полит. механизм Московии. Ликвидируются феод. иммунитеты, сословия отличаются не правами, а обязанностями. — Идя тем же путем, Россия, отставая от Запада экономически, обогнала его в концентрации гос. власти.
Калита открыл период собирания не земель, но власти моск. князьями. — Их общерусская (не узкомосковская) политика привлекала на моск. службу местное боярство всех русских княжеств. — С Куликова поля возвращается уже войско единой Руси — областной патриотизм отодвинут в сторону. — Древнерусские князья в своей погоне за личной славой подобны западноевроп. феодалам. — Но Западу не известны "подвиги" Чингизхана — массовые истребления населения. — Высший интерес выживания народа заставлял объединяться русских феодалов; поместья им уже давались не за службу, а для службы. — Минин призывал "жен и детей закладывать", чтобы "помочь Моск. гос-ву". — В это время на Западе — междоусобицы. — Война в гомеопат. дозах порождает воинственность; для постоянно воюющей Москвы мечта — мир. — Она требует от воинов не только воинской доблести, но безусловного выполнения долга. — "Массовый героизм" — что-то вроде исключения, являющегося правилом. — Особенность русского патриотизма — безусловная преданность гос-ву, интересы которого доминируют над личными. — Русские "чувствуют себя частицей одной державы".
Отличие российской "тюрьмы народов" — русский был не тюремщиком, но заключенным. — Двойной морали (одна для своего, другая — для "низших" народов) русский народ не знал и никогда не чувствовал себя господином. — Мирная крестьянская колонизация и добровольное присоединение народов не создавали кастовых и расовых преград, как на Западе между победителями и побежденными. — Русские крестьяне, поднимая целину, не отбирали земель у земледельч. народов, это было прямым продолжением формирования этн. ядра Великороссии. — Уже в Киевской Руси размежевание общества проходит не по этнич. границам, а по социальным. Не было комплекса "народа-господина" — не было и реакции на него. — С падением Византии в 1453 роль оплота православия перешла к Москве. — Чужеземное господство над Украиной, Молдавией, Грузией, Арменией, Грецией и др., усугубляемое религиозным антагонизмом, порождало их отношение к России как к "твердыне истинной веры". — Циклы местных "приливов" к Москве и "отливов" от нее вели к полному гос. объединению. -Потребность в нем была двусторонней: как Москва сумела поставить общерусский интерес выше своего местного, так и Россия ставит общегосударственный интерес выше узкорусского. — Вопрос об этнич. чистоте не поднимался даже среди правящего класса — их родословные напоминают "этнографический музей". — Потомки и литовских Гедиминовичей, и крестоносцев, и ордынских татар под знаменем Москвы действуют в соответствии со своими природными наклонностями. — Даже верность исламу не мешает продвижению по службе. Русский элемент играл роль цемента, сплачивающего этнические компоненты в твердый монолит. — Принципы западной цивилизации, напротив, заставляют господствующие народы ревниво цепляться за малейшие привилегии, отделяя себя от людей "низшего сорта". — Герцен: не впасть в израильский грех и не считать себя народом Божиим, как славянофилы; наше рождение в России лишь облегчает понимание того, что именно здесь разовьется новый гос. строй. — Достоевский: не через подавление других народов, а в братском единении и взаимодополнении с ними мы хотим достигнуть собственного преуспеяния. Однако бурж. зап. сознанию межнациональный синтез всегда представлялся противоестественным, отталкивающим и непонятным.
Давление извне воспитывало преданность государству. — Мощное гос. идеолог. воздействие оказывала православная церковь. — Но нац. гос-во было и орудием угнетения. — Чувство патриотизма сковывало классовую борьбу: царь являлся символом нац. единения, неосознанная классовая ненависть была направлена лишь на "изменников бояр". — Огромный полит. кредит царизма позволил ему стать оплотом реакции. — Пример упадка гос-ва с сильной, но "допотопной" надстройкой — Испания. — Стремительный экон. рост России в XVIII в. натолкнулся на крепостничество, сдерживающее развитие машинного пр-ва. — Однако давлению "снизу" высоких произв. сил противостояла более мощная, чем на Западе, гос. надстройка. — Альтернативой промышленному перевороту был застой — следствие политики Николая I: понимание величия России как военно-крепостнической державы (при полной безопасности извне). — Царистская идеология (как дворянства, так и крестьянства) не позволила вступить ни на "прусский путь" в нач. XIX в., ни на "американский" — в 60-х гг.: к военной отсталости добавилась экономическая, а сл-но, и полит. зависимость. — Самодержавие из защитника России превратилось в орудие ее порабощения иностранным капиталом.
Николай I: русские служат государству, иностранцы — нам (династии). — Декабристы были "далеки от народа" потому, что были республиканцами, тогда как народ оставался верным царю. — Особенность росс. крестьянства: сочетание бесправия с военными привычками — восставшие шли до конца, не считаясь с жертвами. — Соц. радикализм сочетался с полит. консерватизмом: восстание возможно было поднять только на защиту царя. — Второе поколение революционеров (разночинцы) не нашло понимания в народе: "Сами мы, мол, виноваты — много пьем и забыли бога". Противоречие между императорством и потребностями развития страны еще не проникло в сознание народа, поэтому револ. ситуация 60-х гг. вылилась в торжество реакции. — Социал-демократы соединили револ. движение с народной стихией. — Либо классовый мир и война между народами, либо — наоборот. — Достоевский: дело мировое, общечеловеческое давно уже не постороннее русскому человеку. — Ленин: в основе победы — централизация, дисциплина и самопожертвование народа. — Герцен: эпоха военного деспотизма пройдет, гос. единство останется.
... Чем более решителен и полон разрыв с проклятым прошлым,
тем более народ получает возможность в борьбе за светлое будущее
опереться на свое славное прошлое.
[213]